— В этом есть рациональное зерно, — зная о способностях наследия Первого мага, Оника не удивилась бы, если бы чудесные совпадения, приведшие ее к брату, были подстроены силой, стремящейся воссоединиться со своей половиной.

Пожав плечами на немой вопрос Кристара, Оника посмотрела на стрелки оправленных в самоцветы часов, стремящиеся к одиннадцати.

— Самое занятное еще впереди.

— Ты издеваешься?! — Кристар выглядел поистине несчастным. Весь вечер он надеялся, что все обойдется как-нибудь само собой, но никто не врывался в зал со срочным донесением, дикие звери не нападали на дворец, и торжество плавно скользило к своему финалу.

— Представь, что я просто горничная Рони. В конце концов, вокруг полно церковников, готовых срубить мне голову с плеч, если что-то пойдет не так. Ты же не подведешь меня?

— И как тебе только удается оставаться настолько хладнокровной? — юноша готов был рвать на себе волосы не столько от близящихся ритуалов, сколько от осознания, что его не так уж и пугает предстоящее.

— Лучше не спрашивай.

Этот день казался Онике неимоверно долгим, заполненный суетливым гамом и тщетными попытками разгадать, чем же вызвано решение Арноры. Устав от приторных улыбок и излишеств торжества, девушка мечтала оказаться в тиши покоев, где будет располагать достаточным временем, чтобы поговорить с братом.

Когда колокольный звон отмерил без часа полночь, в Белом зале наступила торжественная тишина. Купцы, вельможи и их дамы, члены Собрания, даже слуги, умудрившиеся не быть выставленными за дверь, — все были преисполнены радостью и возвышенным чувством приобщения к объединению двух судеб, благословленному самой главой Церкви. И только старшая дочь Всевидящей Матери, Миала, в бессильной злобе сжала бархат темно-синего платья, когда союз был скреплен поцелуем.

В покоях Онику и Кристара уже ждала разогретая банная комната и свежая постель, аккуратно застеленная умелыми руками новой горничной. В канделябрах ровным пламенем горели фигурные свечи, а шторы на окнах были плотно задернуты.

Едва распрощавшись с оставшимися у дверей церковниками и оказавшись наедине с сестрой, Кристар выдохнул напряжение, сковывавшее его тело с самого начала празднества, и рухнул в кресло, откинувшись на мягкую спинку. Он глубоко устал от мира, каждый день демонстрирующего прежде скрытые тона, от лживых покровов, нарастающих на нем и проявляющихся на каждом встречном. Спустя несколько недель эйфория от обретенной семьи стала угасать, обнажая скрывавшиеся в ее тени черные остовы осознания и принятия.

— Непривычно видеть тебя таким.

Онике было не привыкать к миру, где за каждым камнем поджидает враг, но такая жизнь была чужда Кристару, поэтому она опустила руки на плечи брата, желая забрать хоть часть его тревог себе.

— Я в порядке. Это был чудовищно тяжелый день, значения которого я пока еще не понимаю, — он оторвал голову от ладоней и мягко улыбнулся. — Ступай, прими ванну, я побуду здесь.

— Не скрою, что скучала по изыскам жизни благородной особы, — пальцы заскользили по шнуровке, ослабляя корсет. — Мне хватило бы приличной еды и собственной комнаты, но так тоже неплохо.

— Ты это специально, что ли?! — Кристар отвернулся, когда платье соскользнуло с плеч сестры.

— Ох, прости, пожалуйста, — Оника подхватила струящуюся по телу ткань. — Я успела привыкнуть, что ты был всегда рядом, и перестала обращать внимание на подобные моменты.

— О чем это ты? — юноша обернулся, когда шаги Оники переместились в ванную комнату.

— Это очень долгая и местами неправдоподобная история. Я давно хочу рассказать тебе все о себе и о нашей семье. Благо, у меня теперь есть такая возможность.

Кристар промолчал, решив запастись терпением и дождаться, когда Оника выполнит обещанное. Юноша не хотел говорить сестре, что как бы много времени они не провели вместе, его не покидало чувство, что он совершенно ее не знает. Пока что он довольствовался верой, что когда-нибудь это изменится.

Дожидаясь, когда брат закончит с водными процедурами, Оника забралась в накрахмаленную постель и блаженно растянулась под одеялом. Ей казалось, что до этого в ее жизни были одни лишь твердые койки прислуги и еще более твердая земля на лесных прогалинах, заметенных колючим снегом. Размеренная жизнь под крылом Орлеи и Сайла стала далеким призрачным воспоминанием, погребенным под грудой дней вдали от дома.

Кристар застыл на пороге комнаты, приглаживая мокрые волосы, и в замешательстве глядя на занятую половину кровати.

— И долго ты собрался там топтаться? Нас и так ждет бессонная ночь, так что я бы предпочла не затягивать с началом, — не получив от брата и крохи реакции, Оника раздосадовано похлопала по месту рядом. — Кристар, не сходи с ума.

Собрав волю в кулак, юноша выполнил просьбу сестры, примостившись на краешке кровати.

— Ты ведешь себя так, словно никогда не оставался наедине с…, — взглянув на залившегося краской Кристара, девушка тихо засмеялась. — Да ладно, быть такого не может! Поди, сыщи во дворце хоть десяток служанок, которые не были бы от тебя без ума.

— Ты, наверное, не заметила двоих церковников, маячащих за моей спиной, стоит мне выйти из покоев. Их присутствие не способствует тесному общению.

— А как же Леция, ежедневно навещавшая твои комнаты по своим горничным делам?

— Ее характер полностью соответствует внешности, — Кристар поморщился, вспомнив несуразную служанку, отталкивающую одним своим видом.

— Ладно, с девушками не задалось. А что насчет мужчин? Алестия говорила мне, что Зоревар нередко захаживает к тебе на ужин, — Оника откровенно издевалась, подзадоренная острой реакцией брата.

— Что ты говоришь такое?! Как тебе только в голову приходят столь сумасбродные идеи?

— Успокойся, я не посягаю на твою честь, — Оника удобнее подоткнула подушку под спину. Веселье уступило место задумчивости, улыбка сменилась хмурой морщинкой между бровями. — Оказалось, мне куда сложнее начать, чем я думала. Так долго ждала этого момента, а теперь не могу собраться с мыслями. Испив сполна духа сражений, я забыла, как вести разговоры по душам.

Оника покачала головой, про себя ругая внезапно проснувшуюся нерешительность. Взглянув на притихшего брата, она вспомнила все те разы, когда один только его образ отворял дверь к новой силе и возможностям.

— Давно уж надо было это сделать, но у нас не выпадало случая, чтобы я могла рассказать все от начала и до конца, не прерываясь. Но теперь — самое время. Так что я начну, а ты постарайся не заснуть.

Избрав отправной точкой свое детство, Оника начала рассказ, скрывший ночные часы под ворохом переплетающихся историй, складывающихся в единую ухабистую тропу жизни, которой пришлось пройти девушке. Она не упускала ни единой детали, сколь-либо для нее значимой, излагая не только события, но и сопровождавшие их мысли и чувства. Повествуя о визитах мага Ордена Смиренных, Оника и сама погрузилась в пересыпанные эмоциями дни, внезапно осознав, как сильно скучает по нелюдимому лучнику.

Подавив в себе беспокойство из-за неизвестности, где сейчас Люфир, и что с ним, девушка отвлеклась историей о так удачно заглянувших в деревню отступниках. Хоть Оника и раньше рассказывала о своих странствиях в компании укротителей огня и камня, выдавая все за истории купцов, она повторила все уже через призму личного восприятия.

Кристар трепетно слушал сестру, не промолвив и слова, даже когда речь зашла о событиях в Этварке и ее встрече с отцом. Иногда Онике казалось, что брат умудрился задремать, но одного короткого взгляда хватало, чтобы понять, юноше было не до сна. Его волосы высохли и упали на затаивший морщины лоб, а пламя сгоревших до половины свеч заострило профиль.

Оника замолчала, когда история коснулась событий, уже известных Кристару, их встречи во время мятежа магов. От долгой ночи остались оплавленные огарки и светлеющее за шторами небо ранней весны.

Юноша сидел, свесив с кровати ноги и запустив пальцы в высокий ворс ковра. Подставив ссутулившуюся спину взглядам сестры, Кристар пытался осознать бесчисленные откровения, большая часть из которых меркла на фоне самого главного.