— Времена меняются, что уж говорить о людях, — Дэрк развел руками.

Письмена за спиной Дэрка разгорелись сильнее, наполняя храм дневным светом, и постепенно померкли, вернувшись к своему прежнему несмелому мерцанию. Присвистнув, ментальный маг на всякий случай отошел подальше.

— Это что такое было? — после свержения Волина Вихр несколько раз заходил в храм и разглядывал монолит, что так старательно оберегал старик, но все это время камень не проявлял активности, слабо светясь, будто дремлющий вулкан.

— Хотел бы я знать, — вспышка света могла привлечь внимание, а значит времени у них оставалось все меньше. — Правда, есть у меня идейка. Камень реагирует на возвращение хозяина этого города.

— Хозяина? Что за чушь? Я видел перевод этих надписей. История о племени искусных магов камня, вымерших много веков назад. Не станешь же ты рассказывать басни об их духах, вернувшихся из Моря Теней?

— Позволь полюбопытствовать, речь о переводе, тот самом переводе, который изготовил для Волина сбежавший лучник? Смиренный? — Дэрк усмехнулся, гадая, когда же Вихр сам все поймет. — И ты думаешь, что там есть хоть слово правды? Интересно, чего же он там наплел. Нет, Вихр, эти стены возвели не какие-то там укротители камня, а всего лишь один человек. И его потомок сейчас здесь, вернулся, чтобы забрать то, что его по праву. Да ты и сам все увидишь.

Спина Вихра похолодела, а сам он оглянулся на дверь храма, за которой мирно дремали его люди. Дурак-Волин, как он только мог довериться ментальному магу? Нужно было избавиться от церковного прихвостня, когда еще был шанс. Теперь же слишком поздно.

«Или нет», — Вихр был готов к одному единственному удару, который мог стоить ему жизни, но безопасность Убежища была превыше всего.

— Что за дикарство? — сила пламени, не успевшая вырваться наружу, застряла где-то в локте, разрывая его изнутри. Эльса негодующе смотрела на мага, быстрее отца поняв его намерения. — Мы пришли с миром и желанием помочь, ты же бездумно рвешься в драку с ментальными магами. Так почему нам стоит продолжать уговаривать тебя внять нашим словам, а не подчинить себе и оставить лишь безвольным наблюдателем в собственном теле?

— Эльса! Это лишнее, — окликнул дочь Дэрк и, к своему удивлению, вместо неприятия в ответ получил усталое согласие. Убедившись, что ситуация все еще под контролем, он обратился к Вихру. — Послушай, никто не пытается водить вас за нос. Раз ты знаешь о том, что произошло в Огнедоле, я могу лишь заверить, что все действительно так. Маги много сделали для победы, и пусть Церковь была бы рада закрыть на это глаза, у нее больше нет такой власти. Так же, как нет власти и у вас, воспользовавшись ситуацией, устроить побоище. В Огнедоле больше не будет вражды между магами и церковниками, видимой или скрытой. Все, что вы можете, — это оставить Убежище и подняться наверх, жить свободно, по совести, не боясь притеснений со стороны Церкви. Ни Орден, ни Всевидящая не допустят, чтобы из магов вновь сделали изгоев. Но и мстить никто не позволит.

Вся сущность Вихра голосила, что верить магу нельзя, и в тоже время подвергала сомнению правильность старых понятий. В одном девочка была права: они могли бы не сыпать любезностями, а взять то, что хотели. Маг окончательно убедился, кто стоит перед ним — с ментальным даром и силой церковницы, она не могла быть никем иным, как следующей Командующей. Вихру даже захотелось поверить в искренность их слов, но мысль, что все это лишь хитрая ловушка, остановила его. А затем символы на монолите вспыхнули вновь.

— Что вы хотите? — хмуро спросил Вихр.

— Поговорить с каждым магом Убежища, чтобы убедиться в его лояльности к новым законам. Сам понимаешь, мы не можем просто взять и выпустить ораву одержимых ненавистью магов на поверхность. Не для того там строили мир, чтобы твои молодчики все разворотили. Конечно, они будут куда сговорчивее, если ты, к примеру, созовешь общее собрание и сам все им скажешь.

— А если нет? Как бы вы ни были сильны, но всех вам не удержать. Мы не всегда жили здесь и можем уйти так же, как и пришли.

— Думаешь, мы об этом не позаботились? — Дэрк кивком указал на растревоженный монолит. — Из города даже жук не выползет, пока мы не…

Трубный зов прокатился по предрассветному Безвременью, будя жителей и задремавших на карнизах кошек. Фонари под сводом ярко загорелись, выискивая скрывающихся в тенях нарушителей спокойствия.

— Кажется, что-то пошло не по плану, — Вихр криво улыбнулся, наслаждаясь озадаченным видом ментального мага.

Аромат свежих булок с вишней почти выветрился, когда в комнату вошла Бритта, на ходу поправляя шнуровку на рукавах.

— Мы уж думали, что ты променяла наше общество на сон в мягкой постельке, — насмешливо бросил Ренар, нехотя отлипнув от чашки чая. На протяжении часа ожидания он несколько раз подогревал напиток, забывал о нем, пока тот опять не остывал, и снова грел, беззастенчиво оставляя на чашке черные подпалины.

— В следующий раз приходи со своими чашками, — ворчливо буркнул портной, даже не обратив на пришедшую Бритту внимания. Он давно устал уговаривать мага прекратить портить посуду и теперь с меланхоличным видом изучал лекала.

— Пусть Вихр и засыпает, стоит ему переступить порог дома, но тетушка Боя взяла дурную привычку до глубокой ночи сидеть за книгами, так что незаметно не выскользнуть, — нехотя сказала Бритта, кивком поздоровавшись с Сорро. — Так может теперь вы расскажете, в чем причина этого собрания.

— В слухах, моя милая, — взмахнув ломтем вишневого пирога, произнесла Картилья, и откусила кусок, роняя крошки на стол под тихое ворчание портного.

— Вы о донесениях с Поверхности? Мне казалось, вопрос с речью Всевидящей мы уже обсудили. Доверять Церкви недопустимо, о чем еще здесь говорить?

Картилья переглянулась с Хассу. В их памяти еще был свеж разговор о раздобытом Ренаром тексте выступления в Этварке и новоизданных законах. Тогда мятежники попортили друг другу немало крови, споря о том, как им стоит поступить. Перевес оказался на стороне портного, без устали твердившего об опасностях, подстерегающих их на поверхности.

«Твоя б воля, ты бы и вовсе не оторвал задницы со стула, ленивый толстяк», — за вежливыми улыбками Картилья умело прятала свое недовольство исходом встречи и не собиралась оставлять все, как есть. С поддержкой Ренара и Сорро, рвущегося отомстить за сестру и весь род магов, ей удалось убедить Хассу прислушаться к ней.

— Дело не только в Церкви, — Ренар отставил чашку в сторону. — Ходят разные слухи. О том, что именно случилось в последнем сражении с Потусторонними, как их называют на Поверхности. Багровые стрелы, убивающие плюющихся огнем гигантов, взрывы, прикончившие главную тварь — это все не мог сделать просто талантливый маг.

— Допустим, со стрелами — знакомая песня. К взрывам можно приплести какого-нибудь одаренного мага — были такие умельцы в прошлом (я немного изучил литературу), — Сорро недовольно скривился в ответ на удивленные взгляды. — Но не кажется ли вам все это слишком странным? Кто-то, чья сила выходит за пределы нашего понимания. Багровый дым, все пробивающие стрелы, умение исцелять, а его переводы? Откуда Смиренный мог знать язык Безвременья?

— На что ты намекаешь? — спросила Бритта, устав от речи Сорро, становящейся все эмоциональнее.

— Многовато странностей, — подытожил Ренар. — Как я и сказал, прогуливаясь по Поверхности, я насобирал немало занятных басен. Поговаривают, что вместе с Потусторонними вернулся и Первый — спасти Огнедол, как тогда, две тысячи лет назад.

— Вздор! Ты теперь в свои донесения и небылицы забулдыг добавляешь?

— А ведь верно говорят, что у тебя норов как у укротительницы огня, — Ренар прыснул в кулак. Пригладив волосы, он продолжил. — Я тоже считаю подобные россказни порождением одурманенного выпивкой ума. Но что, если взглянуть глубже? Что, если в Огнедол вернулся не Первый, а его потомок. Ведь никому не известно, что случилось в Каньонах Спасения. Да, говорили, что Первый погиб, но никто не видел его тела.