Донская икона Пресвятой Богородицы. 1382–1395. Худ. Феофан Грек

Но в таком случае и ребенок исчезает, остается симпатичный и очень несчастный человечек, вызывающий у всех нормальных людей сочувствие именно своей органической неполнотой. Мне даже кажется, что такое распространение, простите, педофилии как-то связано с этой культурной трансформацией естественно-родового сознания – за ребенком не видят его родителей, он один.

«Нехорошо человеку быть одному» – это очень глубокая истина, относительно же детей она требует большего усиления: ребенок вообще не может быть один, он долго рождается, долго появляется на свет, минимум двенадцать лет он «выходит из утробы». Связь между мамочкой и ребенком более органическая, чем между мужем и женой, и мужчины не напрасно чувствуют себя оставленными и брошенными после рождения малыша. Дитя не просто продолжение родителей и носитель родовых свойств. До определенного возраста он их органическая часть. Было бы глупо говорить о моей левой части, совершенно игнорируя правую. А потому – крестить или не крестить – это решать родителям. Если я родил ребенка, содержу его и воспитываю, я хочу очень простых и корыстных вещей: ребенок должен вырасти человеком, как я это понимаю, и это важно для меня, потому что с каждым годом я – старше и слабее, а он – сильнее, ему досматривать мою старость, ему закрывать мои глаза, а мне не все равно, кому доверить свою ослабевшую жизнь. Это очень понятные мысли, и я намеренно не хочу пускаться в обстоятельный богословский разговор – очень много на эту тему написано, – но для христианина крещение ребенка это жест благодарности Богу за доверие принять и воспитать этого нового человека. И пусть перед священником стоит совершенно нецерковный человек, неверующий родитель, мы все равно не должны отказывать этим Божиим детям пусть так неуклюже, неумело, но отблагодарить Детоподателя.

Принято считать, что верующий человек находится в более выгодном положении, чем неверующий: вера помогает ему выстоять, дает надежду и силы в тяжелых жизненных обстоятельствах, верующему проще и комфортнее – он знает все ответы, его не мучают сомнения, он принимает решения без колебаний. Вера – бодрит. Замолаживает. Если вы смотрите на верующих под таким углом зрения, вам должна быть близка точка зрения покойного Владимира Ильича, видевшего в религии род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свою нищету и бесправие. И в этом есть своя правда: всегда был некоторый процент людей, сбегающих в религию от проблем, удирающих от мира. Но таковых единицы. Говорю, как человек, наблюдающий изнутри. Спасаться от мира – в этом есть своя корысть, свой интерес. Но легче ли и проще ли – быть верующим?

Если подходить к вере с меркой пользы и корыстью, то будем честны, – верующий гораздо больше потеряет, чем приобретет. Большинство способов устроиться в этой жизни нам, верующим, недоступны. Нам просто совестно этим пользоваться. И не только потому, что Писание или Церковь запрещают. Просто – не можем по-другому. Не в состоянии переступить через себя, даже если очень надо. И проходят мимо нас многие удовольствия этого мира, отрадные наслаждения, карьерные решения, доступные ходы. Верующим быть невыгодно. Но пытливый совопросник возразит: но ведь есть выгода духовная, мы лишаем себя здесь каких-то временных радостей, избегаем страстей и неправды, но там, в Царстве Небесном, нам воздастся сторицею – а что это, если не выгодное вложение своей жизни? Однако напомним себе: библейские обетования изложены языком образов, метафор. Категории выгоды и пользы в описании Царства Небесного не работают, да и надо быть честным: верующие мы не потому что хотим выгодно себя вложить в какой-то предельно долгосрочный проект. У нас просто нет выбора.

Господь назвал Себя Истиной (Ин. 14:6), и верующий человек отличается от неверующего как раз тем, что Истина настигла его, и он живет в присутствии Истины, ходит перед Богом, и это так, даже если я тщательно избегаю праведной жизни, бегу от Евангелия, спасаюсь от Спасителя. Призвание не есть вопрос выбора. Потому что Истина – это то, что есть на самом деле. То, что ЕСТЬ. В опыте Истины есть неуловимый момент принуждения. Пребывать в Истине значит выйти из сферы свободы выбора. Можно выбрать религию, но не веру. Пребывая в Истине, ты знаешь, как ЕСТЬ на самом деле. Может быть, поэтому один из русских философов указывал на неожиданную этимологию слова «истина» от «естина», – то есть то, что есть на самом деле, что подлинно, что есть настоящее, что предельно реально, что настолько ЕСТЬ, что с этим никак не поспоришь. Поэтому быть христианином – это очень больно. Это трагично. Ты знаешь не просто то, что Бог есть, ты знаешь, Кто Он, как смотрит на тебя, чего ждет от тебя, что делает для тебя. Нет – не знаешь, а переживаешь Его Подлинно Живым и Сущим: Он Есть. И в этой простой фразе – весь опыт веры.

Явление Христа народу. Фрагмент. 1837–1857. Худ. Александр Иванов

Но еще ты знаешь – опытно, практически, всей кожей твоей, всем сердцем, – как болен мир и человек, сколько «тьмы беспросветной в груди человека» – у тебя в груди – и как тяжко дается добро, какого труда это все стоит и как трудно быть человеком. Как трудно и больно быть. Быть – больно. И самое тяжелое: от этого никуда не скроешься. От Бога никуда не скроешься. И не подумайте, что это мысли какого-то религиозного инвалида. Этот опыт был близок даже царю Давиду. Даже ему приходило на сердце желание сбежать от Бога, надежда спастись от Творца, скрыться от Вседержителя, и он остро переживал конфликт истины и свободы: «Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря: и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница твоя. Скажу ли: “Может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью”. Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день; как тьма, так и свет» (Пс. 138:7–12).

Хочешь бежать от Бога? Он Сам соберет тебя в дорогу, ты будешь выбираться из ограды церковной на Его плечах, и по каким бы ущельям ни скитался, в каких бы пропастях ни прятался – Он все равно будет рядом, и руки Его, заботливые и любящие, всегда поддержат тебя и согреют, даже если ты будешь бороться с этим теплом и оттолкнешь эту руку. Невозможно перестать быть верующим. Это никак «не выключается». Бог есть и с Ним – правда, с Ним всё правильное, естественное, настоящее и значительное. Быть с Ним – «естественное место» человека, и мы стремимся к Нему, жаждем любить Его, но тьма внутри всегда сопротивляется живому, не хочет жизни, боится сложного, прячется от Бога, пусть даже и в преисподней или «на краю моря».

Христос Вседержитель. Эскиз. 1885–1896. Худ. Виктор Васнецов

Было бы легче, если бы Бога не было. Но Он есть. Слишком есть. И ничего с этим поделать нельзя. Его нельзя попросить не быть, это единственное, что Ему не по силам. А еще тяжелее то, что есть Христос. Его жизнь, Его учение, самое главное – Он Сам. Слишком близко Он подошел к каждому из нас, и мы никуда не можем спрятаться от Него, его жизнь не просто пронизывает нашу, но наша жизнь и есть Он. Мы потому и живы, что дышим Им, живем Его жизнью, любим Его любовью, радуемся Его радостью. Потому так странно звучит вопрос: чего Церковь хочет от нас? Мы – Тело Христово. Мы и есть Церковь. Чего я как часть Христова Тела хочу от себя? Просто быть. Быть по-настоящему. Быть таким и таким образом, как меня задумал и создал Бог. А это очень непросто. Это трудно, как всё подлинно прекрасное. Проще быть без Бога. То есть вовсе не быть. Очарованные томительной и мнимой простотой небытия, мы хотим скрыться от Бога, запретить Ему быть или хотя бы не знать о Нем ничего: есть Он, нету Его – ничего не хочу об этом знать, и не напоминайте мне – ни словами, ни иконами, ни крестами, ни священниками. Верующие – пугают. Тревожат. Это беспокойный и беспокоящий народ. Без них проще. Без веры проще, проще – без верующих. И куда проще без их Бога. И мы, верующие, временами завидуем неверующим или просто людям религиозным. Им проще. Понятнее. Они не встретили Его – Лишающего покоя, отдыха и сна. Подлинного Утешителя. Настоящего Отца. Бескорыстного Наставника, который искал «не нашего, а нас» (2 Кор. 12:14), и нашел, и, как пугливую овцу-потеряшку, положил на плечи Свои, «посадил Себе на шею», спас от себя самих.