Симон, возможно, был самым осторожным в их семье, но он ничего не боялся. Его сомнения отрезвили Лиз. Она решила не вспоминать об испанце, которого, скорее всего, никогда больше не увидит. Леска дернулась.

– Симон, ты что-то поймал!

Лучше ловить рыбу, чем сидеть без дела и надеяться, что все образуется.

Март 1777 года

Лиз помогала Симону разгружать лодку, полную табака, привезенного с острова, когда из-за тюков показалась рыжая голова Нила Маклеода. Его голубые глаза округлились.

– Лиз, пошли быстрее! Твой отец снова попал в историю.

Лиз опустила тяжелый ящик на тюк и выпрямилась, уперев руку в бок. Дни, когда семь месяцев назад она прохлаждалась с милым испанцем, плавая на судне по заливу, давно прошли. Если слухи были верны и армия приближалась к их местам, британские войска в Западной Флориде будут жить на одном табаке. Они с Симоном таскали ящики с табаком все утро. По всей видимости, им предстояло заниматься этим дотемна. Британский фрегат «Хинчинбрук» привез ценный товар из Каролины, обогнув Восточную Флориду и зайдя в Гавану. Команде фрегата была дана четкая команда покинуть порт завтра на рассвете.

Не желая воспринимать слова Нила всерьез, Лиз посмотрела на Симона. Брат не слышал слов Нила, в противном случае он бы уже взорвался от ярости. Он ругался с возницей, телегу которого прислали, чтобы отвезти табак в форт. Отцу следовало быть здесь, чтобы разбираться с перевозкой, тогда Симон мог бы сосредоточиться на лодках, но они не видели его целый день.

– Папа вечно ввязывается во всякие истории, – ответила она, пожав плечами. – Что случилось теперь?

Нил подошел к ящикам и остановился перед Лиз, вертя шляпу в руках.

– Напился и шумел. Я уговорил сержанта, чтобы он не запирал его в камере, но тебе нужно забрать его. Сейчас. Пожалуйста, Лиз.

Лиз посмотрела на свою рабочую одежду – старые штаны Симона и рубашку, поверх которой было надето ужасное, бесформенное домашнее пальто. На ногах у нее были самодельные мокасины. Эта одежда подходила для работы в доках, но ходить в ней по городу было невозможно.

– Нил, я сейчас не могу. Ты же видишь, что мы заняты…

– Либо ты придешь и заберешь его, либо его упекут в кутузку. – На круглом лице Нила отразилось нехарактерное для него упрямство.

Папа, должно быть, наломал дров.

– Хорошо, иду. – Она повернулась к Симону. Брату уходить нельзя, поэтому она справится сама. – Симон! Мне нужно отлучиться, я вернусь через час.

Виновато пожав плечами в ответ на яростные протесты брата, она последовала за Нилом. Они пробирались через толпу грузчиков, матросов, купцов и рабов, заполнивших доки. Лиз плотнее натянула шляпу, пытаясь прикрыть ею лицо. Ее волосы были заплетены в косу и спрятаны под шарфом. Она надеялась, что никто не узнает ее и не расскажет Жюстин, что она снова работала на верфи.

Она дернула Нила за рукав:

– Что стряслось на этот раз?

Ее старый друг колебался.

– В «Coup de Chance»[13] играли в «фараон»[14].

«Фараон». Да еще наверняка в смеси с ромом и политикой. Судя по тому, что в этом был замешан Нил, там были солдаты, свободные от несения службы. Этой комбинации Антуан Ланье не мог противостоять.

Когда она не ответила, а просто вздохнула, Нил сказал:

– Я пытался уговорить его уйти. Я сказал, что вы с Симоном работаете у пирса, что он вам нужен. – Нил покачал головой. – Он только промычал что-то о ртах, которые надо кормить, и не двинулся с места.

«Рты, которые надо кормить» подразумевали и ее, поэтому она целые дни напролет проводила, либо работая в доках, либо рыбача, чтобы поймать что-нибудь на ужин. Но Лиз не чувствовала угрызений совести за то, что отказала мужчине, который первым попросил ее руки. Это был друг ее отца, у которого уже было трое детей. Лиз всего шестнадцать лет, а значит, ей еще будут делать предложения. Она украдкой посмотрела на Нила. Он сделает ей предложение, в чем она не сомневалась, как только наберется смелости, чтобы терпеть презрение Симона. Папа согласился бы сразу, радуясь возможности избавиться от нее.

Нил снова посмотрел на нее. Его лицо зарделось, когда их глаза встретились. Он не красавец, но очень хороший парень и, по всей видимости, совсем не возражает породниться с ее немного ненормальной семейкой. Если она выйдет за него, то станет женой британского солдата. И это будет несколько лучше, чем если бы она вышла за Бертрана Робишо.

Почувствовав, как к горлу подкатывает комок, она попыталась отвлечься. Никто не говорил, что жизнь легка. Даже для Дейзи, которая жила в комфортных условиях. Она столкнулась с нежеланием отца выдавать ее замуж за Симона. Но Господь был добр, и что-то должно было получиться.

Лиз улыбнулась и по-сестрински похлопала Нила по плечу.

– Все будет хорошо. Вот увидишь.

Похоже, Господь внял ее мольбам, потому что никто из прохожих не обратил на них внимания, пока они не прошли всю пристань и не свернули на улицу, которая вела к воротам форта. Они остановились возле караульной будки, где Нил обменялся приветствиями с другим молодым пехотинцем.

– По поручению сержанта Адамсона.

Их приход очень обрадовал часового, изнывавшего от скуки.

– А это кто? – Он с любопытством посмотрел на Лиз.

– Сын… месье Ланье, – ответил Нил, нервно поправив воротник. – По запросу Адамсона.

– Ах да. Входите. – Часовой задумался. – Вам, возможно, понадобится телега. Он едва ли сможет идти в таком состоянии.

Сердце Лиз замерло. «Пожалуйста, Боже, пускай он протрезвеет». Иначе она не сможет дотащить его домой. Симон будет вне себя от ярости.

Лиз молилась безо всякой надежды.

Она последовала за Нилом мимо главного здания форта, надеясь, что они не встретят майора Редмонда или еще кого-нибудь, кто ее знал. Она не могла забыть тот день в августе прошлого года, когда они с Дейзи передали послание от дона Рафаэля. Тот день был светлым пятном в это мрачное время, когда британское военное присутствие в порту усилилось, ограничив торговлю с «подозрительными субъектами», в частности с американскими судами. Французские корабли тоже досматривали, потому что ходили слухи, что Людовик XVI готов вступить в союз с американцами.

Она не видела беззаботного испанца с того дня, как они плавали на суденышке по заливу вместе с ее братом. Если он и возвращался в город по своим делам, то не искал с ней встречи. И это ее вполне устраивало. У нее не было времени на ленивых фатов.

Нил остановился, и Лиз внезапно поняла, что они стоят перед бараком. Дверь была распахнута настежь, впуская внутрь свежий весенний бриз. Из трубы вился дымок, рассеиваясь в безоблачном голубом небе. Из котелка, стоявшего на костре, пахло рыбной похлебкой. У Лиз заурчало в животе. Она не ела с самого утра, когда наспех проглотила сушеное яблоко. А уже близился полдень.

– Жди здесь, – велел ей Нил. Он вошел в барак и обратился к кому-то внутри: – Ланье, пора домой. Мы с Лиз отведем тебя.

Послышался стон, за которым последовало непонятное мычание.

– Сэр, – громко сказал Нил, – вы не можете здесь оставаться. Мой сержант…

Нил вылетел из барака. Лиз подхватила его, споткнулась и чуть не рухнула под весом его тела, но ей удалось смягчить его падение. Он тяжело поднялся, сплевывая землю.

– Ты сумасшедший старый медведь! Я пытаюсь помочь тебе!

Лиз приблизилась к двери.

– Папа! Это я! Что с тобой? Почему ты ударил Нила?

Зайдя с ярко освещенного солнцем двора в полумрак барака, Лиз поначалу ничего не могла разглядеть. В бараке было жарко и дымно. Одуряюще пахло похлебкой. Помещение было заполнено грубой мебелью и мешками с табаком, веревки и инструменты висели на стенах.

Что-то на ближайшей койке зашевелилось и зарычало, как медведь.

– Лиз? Что ты здесь делаешь? – Папин французский был невнятным.