Лиз молчала. Она была несколько разочарована, поскольку это не было похоже на тот взрыв эмоций, который случился между ней и Рафаэлем. Она прижала руки к груди. Возможно, ей не стоило из-за этого переживать, поскольку Рафаэль через несколько дней вернется в Новый Орлеан, и ей едва ли суждено было увидеть его снова. Что значил один поцелуй для мира? Как он сам сказал, лунный свет и запах жимолости.
– Ну, – сказала она, – спасибо, что рассказала. Мне просто было интересно.
– Лиз. – Дейзи быстро села на постели. – Ты же не будешь спрашивать Симона об этом, так ведь?
Теперь она знала столько секретов, что могла лопнуть.
– Конечно нет. Да я с ним почти и не разговариваю. Он слишком занят сейчас.
– Хорошо. – Дейзи снова легла. – Тогда спокойной ночи, сестренка. Я рада, что ты от души повеселилась.
– Спокойной ночи, Дейзи. Я надеюсь, что твой папа позволит тебе однажды выйти за Симона. Тогда мы станем настоящими сестрами.
Они обнялись, а потом повернулись друг к другу спинами. Лиз закрыла глаза, но заснула она намного позже.
Отодвинув стул назад, Рафаэль положил салфетку на пустую тарелку и встал. Еда и обслуживание в заведении Буреля были отменными, ничем не уступая любой харчевне Нового Орлеана. Но ему было не по себе.
«Ну же, признай, – уговаривал он себя, – тебе ее не хватает».
Он не видел Лиз уже два дня, с того момента, как они целовались возле дома Редмонда. Он мог бы ее разыскать, но его так поразила собственная невыдержанность, что он заставил себя сосредоточиться на работе, чтобы отогнать мысли о сладких губах, шелковой коже и лучистых глазах.
К сожалению, он мог не думать о ней лишь десять минут кряду. Хлопнув дверью таверны сильнее, чем следовало, он вышел на улицу и, заложив руки за спину, начал наблюдать за экипажами и людьми, двигавшимися в обе стороны по Дофин-стрит. По крайней мере парусный мастер пообещал ему закончить работу днем. Потому ему следовало провести последние часы в Мобиле, собрав как можно больше информации о порте. Гальвес захочет знать подробности того, как выглядят фортификационные укрепления, что за оружие на них установлено, преданы ли горожане властям и прочее. Эти данные должны были обеспечить успех или провал испанской осады.
А осада была неизбежна. Гальвес хотел захватить все порты залива от Натчеза и Батон-Ружа до Мобила и Пенсаколы. Вопрос только, когда? Груз золота, который корабль Рафаэля вез из Мадрида, был важным вложением в обеспечение снаряжением и оружием американских солдат.
И он уже опаздывал с доставкой. Американский капитан Гибсон и его команда томились в заточении, если таковым можно было назвать пребывание в доме Гальвеса. Там они ждали возвращения Рафаэля. В некотором смысле эта задержка усиливала видимые проявления нейтралитета Испании. Но Рафаэль знал, что Гальвес будет рад, когда американцы покинут Новый Орлеан. Рано или поздно британцы могли начать что-то подозревать.
– Я надеюсь, что вам понравилось в Мобиле, сэр, – раздался за его спиной медленный, зычный голос.
Рафаэль повернулся. Он так задумался, что даже не услышал, как открылась дверь таверны и на пороге показался слуга Буреля Зандер. Негр хмурился, нервно теребя в руках полотенце.
– Мне все понравилось, спасибо, – успокоил он слугу. – Хорошая еда, чистые простыни, отличное обслуживание. Пожалуйста, не обращайте внимания на то, что я так сильно хлопнул дверью.
Зандер улыбнулся, радуясь, что неудовольствие клиента вызвало не его обслуживание.
– Очень хорошо. Если вам что-нибудь будет нужно, только скажите.
– Да, спасибо. Хотя… – Рафаэль склонил голову набок. – Зандер, как давно вы знаете мисс Лиз?
Негр широко улыбнулся:
– С детства, когда она бегала по улицам с этим своим братом-сорванцом. Они постоянно что-то замышляли.
– Ага, то есть вы хорошо осведомлены об их семейных делах.
Зандер кивнул.
– Я знаю почти все, что происходит в этом городе. Во время еды люди любят поговорить, а кухня Джуни привлекает голодных горожан.
Рафаэль огляделся по сторонам. Возможно, у него найдется время для еще одного поручения, прежде чем он покинет город.
– Почему, как вы думаете, дед Лиз не хочет иметь с ней ничего общего? Он вроде довольно богатый человек.
– Не такой богатый, как некоторые, сэр, и я не знаю, с чего вы взяли, что он не хочет иметь ничего общего с мисс Лиз. Месье Шаз обожает мисс Лиз.
– Ну, я решил так, увидев, как она одевается… – Рафаэль неловко закашлялся. – Если старый сеньор ее любит, почему он не дарит ей красивые вещи?
Зандер задумался.
– Я думаю, все дело в гордости месье Антуана. Он не хочет, чтобы отец лез в его дела.
Рафаэль вспомнил рассказ Лиз о том, как ее отец поссорился со своей семьей. Необдуманные решения, чем бы они ни были оправданы, всегда имели определенные последствия, как он уже успел убедиться на собственном опыте. Он подумал о парусах, которые должны были привезти через несколько часов, о порохе и золоте в трюме его судна, а потом о красивых глазах Лиз. Каким бы необдуманным ни было его решение, Рафаэль его принял.
– Где можно найти сеньора Ланье в это сонное утро четверга?
– В месье Шазе нет ничего сонного. А найти его можно в конторе его фирмы, это дальше по улице.
Зандер описал, как выглядит здание снаружи. Рафаэль дал ему монетку.
– Спасибо, Зандер. Днем я вернусь за вещами и тогда расплачусь с Бурелем.
Он вышел на улицу, которая потихоньку оживала. Из порта доносились крики рабочих, из кузницы слышался грохот молота, торговцы громко зазывали покупателей в свои лавки. На Роял-стрит уже было полно народу. Иногда мимо проезжал конный экипаж. Рафаэль начал искать кирпичное здание, которое ему описал Зандер.
Большинство зданий в Мобиле, как и в Новом Орлеане, были двух-или трехэтажными, с изысканно украшенными балконами на каждом этаже и крышами, крытыми деревянной черепицей. Несмотря на четырнадцать лет британского господства, это все еще был очень французский город, с геральдическими лилиями, вплетенными в каждый орнамент, створчатыми окнами и яркими ставнями.
Пройдя несколько кварталов, Рафаэль остановился перед узким трехэтажным кирпичным зданием, украшенным кованой лестницей, ведущей на второй этаж. Аккуратная вывеска на стене возле главного входа гласила, что здесь находится контора компании «Месье Шарль и Томас Ланье, морские перевозки». Он пришел по адресу, но, по всей видимости, дед Лиз работал с родственником. Кто такой Томас?
Проверив состояние своего воротника и манжет, он взбежал по ступенькам, стуча шпагой. Дед Лиз не мог отказать ему в аудиенции.
Рафаэль схватил дверной молоток и постучал в дверь. Спустя мгновение на пороге появился высокий седовласый джентльмен в черном строгом костюме, давно вышедшем из моды.
Подняв брови, старик осмотрел Рафаэля с ног до головы.
– Bon jour![22]
Рафаэль улыбнулся и поклонился.
– Доброе утро, сэр. – Ланье были французами, но ему больше нравилось говорить по-английски. – Я дон Рафаэль Мария Гонсалес де Риппарда, и я пришел к сеньору Ланье, то есть сеньору Шарлю Ланье.
– Я Шарль Ланье, – ответил мужчина по-английски. – Чем могу помочь?
– Мне вас рекомендовал сеньор Дюссой, с которым я познакомился на одном мероприятии два дня назад. Я понял, что, если кому-то нужно что-нибудь отвезти в Новый Орлеан, суда Ланье в этом деле лучшие.
На лице старика отразилась гордость. Он сделал шаг назад, шире открыв дверь.
– Заходите.
Рафаэль последовал за ним в богато отделанную приемную, ступая по красному китайскому ковру, который гармонировал с шелковыми подушками, лежавшими на паре стульев с высокими спинками, стоявшими в углу. В этот момент бедность Лиз стала для Рафаэля еще более очевидной. Когда они подошли к открытой двери просторного кабинета, Рафаэль с трудом пытался справиться с волнением.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил Ланье, указав на стул эпохи Людовика XIV, стоявший напротив огромного стола. За ним находилось открытое окно. Легкий мартовский ветерок шевелил занавески и пачку бумаг, придавленных к столу оловянным пресс-папье в виде льва.
