– Да вот надо, – неопределенно ответил Савелов.

– Так что куда-то ходить? Вот три метра отойди и побрызгай, – Семенов показал рукой на ближайшие каменные россыпи.

– Не-е-е, мне по-другому надо, – инженер-конструктор виновато развел руками.

– А-а-а, – ефрейтор понимающе усмехнулся. – Бумажку-то взял?

– Взял, – отозвался всем своим видом показывающий нетерпение Савелов.

– Ну беги, беги, – благодушно подбодрил ефрейтор.

Савелову очень сильно захотелось огрызнуться, типа: «не нукай, не лошадь погоняешь», но он лишь заискивающе улыбнулся и поспешил скрыться за каменными выступами. Едва уйдя из зоны видимости охранения, он распрямился, расправил плечи и легко запрыгал среди каменных нагромождений. Метров через восемьдесят, сразу же за поворотом, начиналась открытая, относительно ровная площадка – оглянувшись через плечо и убедившись, что никто за ним не следит, Семен перешел на бег. Бежалось тяжело, от выброшенного в кровь адреналина мышцы содрогались от дрожи, шумное дыхание, казалось, разносилось на версту вокруг, сердце, в попытке вырваться вперед остального тела, стучало с сумасшедшей скоростью. Двести метров, всего двести метров, двести метров, от которых зависело все. Пойди сейчас за ним кто-нибудь следом, и все столь тщательно продуманные планы рухнут. Он попробовал бежать быстрее, но не смог. Мышцы деревенели, наливались свинцом, Семен вдруг осознал, что с самого начала взял слишком высокий темп – сто метров с такой прытью он бы пробежал с легкостью, а двести… Легкие начали разрываться… Савелов сжал всю волю в кулак, заставляя себя переставлять отяжелевшие ноги с прежней скоростью. Наконец тропа свернула, ушла за скалу. Теперь кто бы ни пошел следом, он бы не смог его увидеть. Но Семен не остановился, лишь перешел на быстрый шаг. Широко открывая рот и шумно дыша, он продолжал уходить все дальше и дальше. Очень хотелось застыть на одном месте и, наклонившись, обессиленно свесить вниз руки, но он сделал по-другому: несколько раз подряд поднял вверх и опустил руки, восстанавливая дыхание. Стало легче. Савелов продолжал безостановочно идти еще минут десять. Наконец остановился, достал из кармана коммуникатор и быстро набрал короткое послание.

«Координаты спецназа… градусов… минут… секунд северной широты… градусов… минут… секунд восточной долготы. – Савелов, не особо церемонясь, забил координаты своей точки стояния. – Прошу эвакуации по координатам… градусов… минут… секунд северной широты… градусов… минут… секунд восточной долготы». – Выбирая площадку, пригодную для посадки вертолета, ему пришлось свериться с услужливо предоставленной навигационной системой картой.

Отправив эсэмэс-сообщение, Савелов задумался и все же, поколебавшись, в нарушение всех инструкций, набрал еще одно, более короткое. Отправил. Затем оба стер. Сунул коммуникатор в карман и начал подниматься вверх. Во рту пересохло, сильно хотелось пить.

«Ничего, ничего, – подбадривал он сам себя, – недолго осталось. Совсем недолго. Немного потерпеть, а там…» – Что именно ждало его ТАМ, Семен мог только домысливать.

Банников спешил – двигался в гору на пределе возможностей. Он уже и не помнил, когда последний раз так сильно выкладывался. Кажется, то было в Чечне. Сейчас, поднимаясь вверх, Вадим едва ли не бежал. Легкие хрипели, пот заливал глаза. Сильно хотелось пить, но вода во фляжке кончилась, а лезть в рюкзак за последней (резервной) бутылкой не было времени. Он и без того чувствовал себя в цейтноте. По его ощущениям, прошло больше часа, как он покинул группу и пустился в погоню за ускользнувшим Савеловым. Савелов… кто он? Жадный до денег предатель? Вражеский шпион? Очередной «диссидент», решивший свалить на Запад в поисках лучшей жизни? Или же обыкновенный, слегка сбрендивший трус, а все эти отправки эсэмэс не что иное, как приснившийся Седых сон? Эти вопросы, задаваемые Банниковым самому себе, вовсе не были праздными. С кем придется столкнуться: с параноиком? с запутавшимся в жизни человеком? или с опытным врагом? Ответа не находилось. Но больше волновало Банникова другое: прошел час, а Савелова впереди как не было, так и нет. И потому Вадима Петровича терзали сомнения: не ошиблись ли они с Немировичем при выборе пути изначально? И если не ошиблись, то не свернул ли конструктор куда-либо по дороге? Где уверенность в том, что он намеревался прийти именно в ту точку, что выбрал Немирович?

«Ну, паскуда, – мысленно досадовал Банников, – мне бы только тебя нагнать, только бы нагнать. Я тебе покажу, я тебе покажу. Кто бы ты ни был, назад на пинках погоню».

Подбадривая себя мыслями о предстоящей мести, Вадим вновь ускорил движение, и его усилия не пропали даром – впереди мелькнул силуэт преследуемого.

«Ну, наконец-то», – облегченно перевел дух Банников. Теперь преследование шло по зрячему. Вот только двигался электронщик с завидной резвостью и рассчитывать на то, что его удастся нагнать «по-легкому», не приходилось.

«Ничего, это дело техники», – оптимистично рассудил прапорщик и с усмешкой покосился на сжимаемое в руке оружие…

Банников оперся ладонью о шершавую поверхность камня и осторожно приподнялся – светло-бежевая чалма Савелова продолжала мелькать метрах в ста. Время от времени инженер-электронщик оборачивался, и тогда прапорщику приходилось прятаться за валунами или стремительно падать, вжимаясь в камень. Если бы не наколенники, колени он бы разбил вдрызг, а вот локти уже давно саднили содранной кожей. Увидев, что Савелов спокойно продолжает путь, Петрович вскочил и перебежал до следующего укрытия, остановился едва ли на пару секунд – сделать вдох-выдох – и продолжил преследование. Расстояние между ним и констрктором постепенно сокращалось, но и до точки, определенной Немировичем как «удобная для посадки вертолета естественная площадка», оставалось совсем немного. Вадим удвоил усилия. Силуэт сбежавшего становился все ближе. И вдруг он неожиданно исчез. Вот только что шел, мелькал среди камней и внезапно пропал, как будто рухнул в пропасть.

Первым порывом было пуститься бегом, но нет, Банников сдержал свои эмоции и, наоборот, пошел чуть медленнее, осторожнее и не прогадал – к беглецу удалось подойти совсем близко. Он расположился в тени скалы, за большим камнем, по форме напоминающим кресло, вытянув ноги и что-то собираясь делать со своим коммуникатором.

– Сидеть, – появившись за спиной Савелова, Банников нарочито громко щелкнул предохранителем, опуская его вниз.

– Черт, – раздосадованно произнес электронщик, почувствовав, как ствол автомата уперся ему в спину.

– Положил «агрегат»! Живо! – потребовал Банников. – Кнопочки не трогать! Пальчики отстрелю. – Теперь, когда статус сторон был определен, держать ствол, упираясь им в спину противника, было не только бессмысленно, но и глупо с точки зрения собственной безопасности.

– И что ты собираешься со мной сделать? – Савелов попробовал повернуть шею так, чтобы увидеть человека, его пленившего.

– Положил сотовый, – вновь потребовал Банников, сопровождая свой приказ довольно болезненным тычком ствола в плечо сидевшего.

– Какого хрена? – зашипел Савелов, но прапорщик совершенно не обратил внимания на его шипение.

– Положил, встал, отошел в сторону, – потребовал он. – Живо! – рявкнул, опять болезненно ткнул стволом в спину Семена и отвел автомат для очередного удара.

Савелов поморщился, медленно опустил коммуникатор на плоский камень и, встав, отошел на пару шагов.

– Еще на три шага, – скомандовал Банников, и Семен, метнув на прапорщика злой взгляд, повиновался. А Вадим Петрович шагнул вперед, не отводя черного отверстия ствола от конструктора-электронщика, присел, подобрал коммуникатор, не глядя, сунул его себе в карман и скомандовал: – Развернулся и потопал обратно!

Савелов повернулся, но остался стоять на месте.

– А если я не подчинюсь, ты же не станешь меня убивать? – вкрадчиво произнес он. – И что, если я на тебя наброшусь?