– Алекс, Билл, – окликнул он сержанта Грея и рядового Брукса, оставшихся с ранеными для обеспечения их безопасности.

– Чего тебе, Стив? – Грей приподнялся из-за небольшой песчаной насыпи, служившей ему укрытием.

– Машина, слышишь? – Робертсон повернулся левым ухом в сторону, откуда, как ему показалось, доносился звук мотора.

– Ветер, – не слишком уверенно предположил сержант.

– Не похоже, – возразил Стив, продолжая прислушиваться.

– К бою, – больше не рассуждая, приказал Грей. – Открывать огонь по первой команде. Стив, тыл обеспечить в состоянии? Рана не беспокоит?

– Беспокоит, – огрызнулся Робертсон, – но с тыла прикрою.

– Да заткните кто-нибудь этого Маркони, – взмолился Грей, чувствуя, как тело начинает сотрясать от волны подступающего страха. – Сколько же можно? – он задал вопрос, на который, и Грей это знал, никто не даст ответа. А из-за пылевой завесы в тот же миг показались очертания легковой машины. Над ее крышей развевалось белое полотнище парламентера, но палец сам собой потянул спусковой крючок. Треснули выстрелы, в лобовом стекле «Тойоты» появились мелкие дырочки. Машина вильнула в сторону, со стороны левой дверцы высунулся ствол автомата и застрочил в Алекса. Но прежде чем пули его достигли, он успел нажать спуск подствольного гранатомета. Выстрел оказался точен. Грей уже долю миллисекунды был как мертв, когда выпущенная им граната ударилась о грудь Афрасиаба и вспухла красно-черным разрывом. Салон «Тойоты» вмиг окутался дымом. Стив и Билл продолжали стрелять. Крюгер лихорадочно озирался по сторонам в поисках своего оружия, сержант Маркони, не замечая происходящего, продолжал стонать, полностью отдавшись своей боли. Прилетевшую пулю он не заметил, только мотнул головой, брызнув вокруг себя кровавыми ошметками черепной кости да серо-бурой «грязью» мертвого мозга. В пределах видимости показались еще два автомобиля. Из кузова одного из них заработал крупнокалиберный пулемет. Крюгера отбросило на спину. Робертсон выстрелил и, укрывшись за небольшой песчаной дюной, принялся менять опустевший магазин. Пуля двенадцать и семь десятых миллиметра, выпущенная из пулемета ДШК (Дегтярева – Шпагина крупнокалиберный), пройдя слой песка, потеряв большую часть кинетической энергии, ударила в правую подмышку Стива, тем не менее оставшейся энергии хватило, чтобы проломить кость, разорвать легкие и пронзить сердце. Наваливаясь всем весом на раненую руку, Робертсон уже не чувствовал никакой боли.

– Я сдаюсь, я сдаюсь. – Билл отбросил в сторону винтовку и, подняв руки над головой, начал вставать на колени, но смерть не пощадила и его. С пробитой грудью он повалился вперед, захлебываясь кровью, наполняющей его пробитые легкие.

– Не стрелять, – Фазлур Рахман видел, что стало с машиной командира, и, не строив иллюзий, взял командование на себя. – Проверить, – он ткнул стволом в направлении позиций противника. – Раненых добить. – Маулан Сами-уль-Хак мертв, а Фазлуру Рахману не о чем было разговаривать с русскими, его не беспокоили призраки прошлого. – Оружие собрать. Двое со мной.

Отдав распоряжения, Фазлур направился к неподвижно застывшей «Тойоте». Одного взгляда хватило, чтобы понять: его командир, его учитель, и в самом деле мертв. В груди захолодело. К горлу подступил комок, еще чуть-чуть, и на глазах выступили бы слезы, но Фазлур взял себя в руки. Стоять и пялиться было бы проявлением слабости. Кроме того, к действиям его начало подталкивать вдруг внезапно возникшее беспокойство – русских могло быть больше.

– Переложите в кузов, – показав на мертвых, приказал он.

Заскрипели покореженные взрывом дверцы, убитых осторожно вытащили из салона и понесли к ближайшему джипу. К этому моменту появился один из талибов, ходивших к позициям противника.

– Американцы, – подошедший продемонстрировал собранные винтовки.

– Шайтан, – сообщение об американцах еще сильнее обеспокоило Фазлура. – Машину на прицеп… Быстро, – скомандовал он и пояснил: – мы уходим.

Жалость и боль к погибшему командиру внезапно сменились злостью: своими необдуманными действиями, погнавшись за мифическими шурави, тот навлек на них большую беду. Слишком близко от их основного тайного приюта оказались убиты проклятые американцы. Слишком близко, чтобы надеяться безнаказанно пребывать там и дальше. Американцы не прощали подобного деяния, они не станут разбираться – кишлак был обречен. Обречен со всеми жителями. Со всеми. Не может такого быть? Может, еще как может. Для истории главное что? Главное, чтобы не осталось свидетелей! А там ты можешь сам написать ее любыми угодными тебе красками.

В вое ветра Фазлуру почудился звук приближающихся вертолетов.

– Живо по машинам! Уходим… в горы!

Тела убитых вертолетчики обнаружили почти сразу по прилету. Еще некоторое время кружили, выискивая, возможно, находившегося поблизости противника, и лишь убедившись в его отсутствии, один из транспортников совершил посадку.

Сообщение, полученное от принимавших участие в эвакуации, а именно доклад о выпотрошенных животах, отрезанных головах, характер ранений, точнее, калибр применявшегося оружия, а также наличие автомобильных следов дали полковнику Робинсону основание предположить случайность данного инцидента и неучастие в нем русских. А значит, извещать о произошедшем капитана Найджела Тейлора было совершенно не обязательно. Пользы от этого не было никакой. Более того, знание о новых потерях могло самым негативным образом сказаться на морально-психологическом состоянии личного состава. В итоге сообщение, отправленное капитану, было до предела лаконичным: «В районе проведения операции замечена группа талибов, передвигающихся на легковых автомобилях и хорошо вооруженных. Усилить бдительность».

О произошедшем бое капитан Найджел Тейлор остался в полном неведении – к моменту начала стрельбы рейнджеры отошли довольно далеко и за шумом ветра выстрелов им слышно не было.

Стоило только утихнуть ветру, и окружающий мир переменился. На темном мутном небе постепенно прорезались звезды и засверкали тысячами тысяч алмазов. Замерший в неподвижности воздух посвежел и наполнился запахами. Песок зашуршал от лапок многочисленных выбравшихся на поверхность существ.

Сигнал вызова пришел, когда капитан Найджел Тейлор еще спал. Ему снился не слишком приятный сон, поэтому он почти не рассердился на разбудившего его радиста.

– Сэр, просыпайтесь, сэр, – повторял тот, тряся Тейлора за плечо.

– Докладывай! – едва распахнув глаза, приказал капитан и, давая понять, что готов слушать, поспешно сел.

– Пришло сообщение.

– ???

– Координаты последнего местонахождения русских. Вертолеты в готовности вылететь. Скоро они будут здесь.

– Поднимай людей, – приказал капитан, едва до него дошел смысл сказанного, – получасовая готовность. – Затем подумав: – Сорокаминутная.

– Есть, сэр, – ответил радист, достал радиостанцию и, переключив канал, вышел на связь с рейнджерами, несшими службу в боевом охранении.

– Корона-1, Корона-2, Корона-3, приказ Викинга: общий подъем. Тридцатисемиминутная готовность. Как приняли? – ежась от холода, спросил радист.

– Корона-1, вас понял.

– Корона-2, вас понял.

– Корона-2, вас понял.

Светало. Солнце медленно, будто лениво всплывало над темно-лиловым горизонтом, словно горб выпячивая над ним свою огромную, багровую окаемку. Краснота разгоралась, разбегаясь во всю ширь горизонта, наполняя все еще темное небо пламенем затухающего костра. Но прошло несколько минут, и затухающие «угли» начали разгораться, наполняться светом. Круглый диск поднялся над миром, бросив в него неисчислимые тончайшие «копья» своих лучей – волн света, заполнил собой каждый клочок земного пространства…

В воздухе уже начал разливаться жар предстоящего дня, когда откуда-то издалека донесся рокот вертолетных двигателей.