— Бен! — кто-то крикнул за окном. К стеклу прижалось полное круглое лицо Марша. — По дорожке приближается машина с каким-то белым типом.

— Спрячьтесь с другой стороны дома, — приказал Стил и тут же быстро бросил Тиму: — Вы выйдете и как можно быстрее отделаетесь от него. Кто бы он ни был. Правила те же. Говорить громко и отчётливо, парень.

Тим замялся. Почему бы прямо сейчас не покончить со всем этим? Почему бы не позволить Стилу самому выпутываться из своей головоломки? Тут он уловил блик на ружье Марша, когда тот скрывался за домом.

— Шагом марш! — командным тоном приказал Стил. Тим поднялся с кресла и торопливо двинулся к задним дверям.

Машина, синий «Шевроле-седан», остановилась перед гаражом, рядом с «Ягуаром». С переднего сиденья выбрался молодой человек с короткой стрижкой и в габардиновом костюме охряного цвета. Тим подошёл к нему.

— Мне очень неприятно вас беспокоить, — сказал тот, — но я приглашён на вечеринку к Тумулти. Он живёт где-то тут поблизости.

— Прошу прощения, — сказал Тим, — но я о таком не слышал.

— Мне сказали ехать по Грейт-роуд. — Водитель окинул взглядом Тима, дом, гараж, бассейн.

— Я знаю тут практически всех, — сказал Тим. — И сомневаюсь, что вы найдёте тут Тумулти.

— Могу ли я воспользоваться вашим телефонным справочником?

Тим выдавил улыбку.

— У меня его нет. Дети порвали его. И мы ждём другой от телефонной компании.

— Ах, вот как. — Человек, похоже, не удивился. — Ваша фамилия Кроуфорд? Кажется, она на почтовом ящике.

Тим кивнул.

— Ну что ж… — Человек было двинулся к своей машине и остановился. — Господи, до чего жарко. Могу ли я побеспокоить вас и попросить стакан воды?

Тим смутился.

— Простите… то есть, видите ли, моя жена больна. Я бы предпочёл… ну, словом, я думаю, вам бы лучше уехать.

Мужчина нахмурился, но сел в машину и застегнул ремень безопасности.

— Надеюсь, вы меня понимаете, — сказал Тим.

— Конечно. Конечно. — Водитель включил двигатель, развернулся на асфальтовом пятачке и уехал.

Как только машина скрылась за лесом, окаймлявшим автотрассу, из кустов рядом с гаражом вылез Чили Амброс, а из дома вышел Стил.

— Этот сукин сын вовсе не искал никакого Тумулти, — сказал Амброс Стилу. Он стоял, засунув большие пальцы рук за широкий ремень. — Он или из федов или местный детектив в штатском.

— Не исключено, — согласился Стил. — Но беспокоиться не о чем. Сегодня к вечеру мы закруглим все дела.

— Кто-то нацеливается на нас, — сказал Амброс. — Законников я чую за милю.

Стил похлопал его по плечу.

— Не обращай внимания, Чили. Своего мы добьёмся, братец.

Движением плеч Амброс стряхнул руку Стила.

— Этот парень обеспокоил меня. Я хочу, чтобы мы снова переговорили со Львом. — Стил было задумался, но потом согласился:

— О’кей. — Он повернулся к Тиму. — А вы идите в дом, Кроуфорд. Я через несколько минут вернусь.

Двое чёрных мужчин прошли по краю лужайки и исчезли в лесу, двинувшись по тропинке, что вела к ручью. Вторжение в Фейрхилл отмеряло свой двадцать второй час.

Двенадцатью часами ранее юный полицейский-стажёр в Нью-Йорке заканчивал своё дежурство. Потянувшись, он зевнул и посмотрел на настенные часы. Шесть сорок семь. Ещё сорок три минуты — и он сможет отправляться домой. Почти весь Манхэттен спал — наконец-то — но стажёр Нортон Леви об этом и помыслить не мог. Прежде, чем он заберётся в постель, ему ещё предстояла последняя проверка, после которой надо было переодеться, в грохочущем полупустом вагоне подземки добраться до верхней части города и пройти три квартала, заваленных мусором, вдыхая сладковатые гнилостные ароматы города, который приходит в себя после очередной ночи.

По ночам городом правили беды и несчастья. С половины двенадцатого Леви пришлось ответить на 197 звонков — по одному через две минуты; молчаливый компьютер фиксировал каждый из них и, внимая стонам города, сортировал призывы о помощи, донося их до слуха патрульных и стажёров, которые курсировали по городу, прислушиваясь к бормотанию в наушниках.

На диспетчерском пункте связи стояла полная тишина. Дежурная часть занимала целый этаж новенького, с иголочки, здания управления полиции на углу Парк-Роу и Перл-стрит. Нортону Леви было двадцать лет, то есть, он находился в таком возрасте, когда человек ещё позволяет себе размышлять о великом и низменном, которые чередуются в жизни, как слои крема и теста в пирожном и, начав работать в полиции, он ещё не успел привыкнуть к контрастам бытия. Здесь он сидел в полном комфорте в прохладной кондиционированной атмосфере; звукоизоляция поглощала все посторонние звуки и вокруг господствовали компьютеры, которые, найдя оптимальное решение, выдавали указания. Тут не было слышно гула голосов, ибо каждый из дежурных за длинными столами тихо разговаривал с незнакомым абонентом при помощи микрофона, смонтированного с наушниками. Лица коллег Леви были бесстрастны, на них не отражались ни стоны, ни страдания большого города, ибо человек был не в силах вынести их напор, если принимать его близко к сердцу. За пределами этих глухих стен город пускал в ход кулаки и битые бутылки, бежал, дрался, стрелял, резал, кричал, истекал кровью, рычал от ярости и плакал от отчаяния. И так было из века в век, так жили поколения, от которых не осталось и следа, так будет и впредь, пока не иссякнут реки крови, и город не начнёт умирать.

Но здесь, заключённый в четырёх стенах, стажёр Леви был всего лишь будущим полицейским, исполнявшим свои служебные обязанности. Через четыре месяца он даст присягу патрульного, сменит свою серую форму на синюю, получит право носить в новой кобуре на поясе револьвер 38‑го калибра и, полный гордости, смешанной со страхом, начнёт патрулировать улицы.

До семи утра оставалось несколько минут, и когда на улицы упали первые лучи восходящего солнца, поток жалоб и призывов о помощи несколько сократился. Успокаиваясь, измученный город погрузился в беспокойный предутренний сон. Но диспетчерская, этот склеп, залитый ярким светом флуоресцентных ламп, даже не заметил перехода от ночных сумерек к рассвету, хотя звонков стало раздаваться куда меньше. Телефон Леви молчал вот уже девять минут. На большом дисплее на стене не горел ни один из сигналов, возвещающих об особых ситуациях — от общей боевой готовности до снежных заносов, транспортных пробок и отключения электроэнергии. На нём было лишь выписанное по буквам выражение, которое надо было раздельно сказать любому пуэрториканцу, направляя его к испаноговорящему патрульному. Компьютеры ещё не обладали лингвистическими способностями.

На панели перед Леви вспыхнул зелёный огонёк и тут же в наушнике раздался глуховатый голос:

— Юг Манхэттена, юг Манхэттена. — Кто-то в нижней части города набрал общеизвестный номер полиции 911.

Леви сказал в микрофон:

— Дежурная служба полиции. Оператор семнадцать. Чем могу вам помочь?

— Ага. Понимаете… — Судя по задыхающемуся голосу, говорил молодой человек. — Понимаете, тут этот парень…

— Спокойнее, — сказал Леви. — Говорите помедленнее. Не волнуйтесь.

— О’кей, но тут человека застрелили. Он лежит на тротуаре.

— Адрес, пожалуйста.

— На Орчард. Орчард, сразу же на углу Брум. Под ним лужа крови. Я думаю, он мёртв.

— Орчард, угол Брум?

— Да. У счётчика автостоянки. Перед магазином Хайми.

— Назовите, пожалуйста, ваше имя и номер телефона.

Говоривший повесил трубку. «Так и должно быть», подумал Леви. Когда речь идёт о насильственных преступлениях, половина звонков прерываются на полуслове.

Он нажал несколько клавиш на панели, и на небольшом экране над клавиатурой сразу же высветились слова:

«Предположительно УПН (убийство; причина неизвестна). Манхэттен, район первый, участок седьмой, угол Орчард и Брум. Опер, семнадцать».

Системы невидимого компьютера, по которым пульсировали электрические импульсы, приняв и оценив сообщение, сразу же нашли ближайшие к месту происшествия патрульные машины, ввели информацию в память их портативных компьютеров, после чего передали её следующему звену, которому предстояло действовать в таких случаях.