* * * Бросает на паром река Волну с песком и глиной. Степаном звали парубка, А девушку — Галиной. Ловили в детстве карасей, Играли вместе в конницу, На пáру лапчатых гусей Гоняли за околицу… Война вломилась миной в класс — Сожгла десятилетку. * * * В горах. Отряд. Вечерний час. Друзья идут в разведку. — Вот карта… Эти полустанки Дня через три Мы будем брать. Чтоб немец не подбросил танки, Вам нужно полотно взорвать. — Отрада положил на стол Брезент, Бикфордов шнур И тол. А свет свечи бросало в дрожь, И о стекло стучался дождь, И капельки, стекая вниз, Клевали каменный карниз. — Не вас учить Без скидок жить. Взорвать! Вернуться! Доложить! — В коридор толкнул Отрада Взглядом сына в спину. В темноту через ограду Конь подковы кинул. * * * Ловили в детстве карасей, Играли вместе в конницу, На пáру лапчатых гусей Гоняли за околицу… Ушли они — в руке рука — Осеннею долиной. Степаном звали парубка, А девушку — Галиной. Ветер гнал за хмарой хмару По дороге к Краснодару. Дождик ветхий, вечер куцый. Гнутся ветки, листья рвутся. Ветром сбило, сбило градом Ивовую ветку… До рассвета ждал Отрада В эту ночь разведку… Но… За кордоном псы рычали, Сапоги месили слякоть. Выходите, станичане, Кто еще умеет плакать! Топоры с собачьим лаем Подогнали бревна ловко. И на поперечной свае Извивается веревка. Виселица… Виселица, Кто из мира выселится?.. Люди врозь, поодиночке Тишину несут на суд. Галю, девочку в сорочке, Через улицу ведут. Рыжий унтер режет плетью По лицу и по плечу. Дымом дышит день и смертью Между ребрами лачуг. * * * Воздух нюхает немецкий автомат. Ветер справа — тень вперед. Ветер слева — тень назад, тень назад. Часовой, немой свидетель, часовой. Ветер крутит бритый месяц над рекой. Вербы, кручи — настороженный покой! Часовой, немой свидетель, часовой. Ночь. За рекой горбатые Шуршат патрули осокою. Стоят тополя над хатами, Красивые и высокие. И тени такие длинные Усталые тянут ноги, И — от теней тигриная — Шкура ночной дороги. Ставнями И железными Болтами Играет ветер. Под касками бесполезными Лежат черепа в кювете… * * * «Я врагам на радость никогда не плачу, Враг нам платит смертью — Время вычтет сдачу. От тоски, от песни ли сердце бьется звонко, В эту ночь повесили у меня девчонку. Возле ивы тоненькой, около криницы, Чтоб богам да звездам На нее молиться! Как посмотрят древние — и совсем состарятся И криницу страшную обойти стараются…» Порванная в клочья Песня плачет звонко. Этой ночью темной Из петли девчонку Снял Степан… Любимую Схоронил, Хорошую В балке Голубиной, Лебедой поросшей. Где лопух развесил губы, Где кустарник хилый, Выкопал Степан под дубом Кинжалом могилу. Завтра снова выйдет солнце — Утро будет… Будет вечер… Только больше не вернется К жизни голос человечий… * * * День хмурый был, А ночь пришла такая, Что пса паршивого не выгонишь во двор. И молния рвалась, как тетива тугая, И гаркал гром над пропастями гор, И ливень разворачивал развилку, И оползни сползали на поля, И ветер бил наотмашь По затылку Скрипевшие от боли тополя. А через сутки Ворвался в населенный пункт отряд. На полустанке, У разбитой будки, Лежал Полуобугленный солдат. А рядом Рельс закрученные бивни, Платформы, Танки, Трупы, Паровоз, — Смешалось все! И только полночь ливнем Летела и ложилась под откос. Все, как приказано! Лежал солдат… Над ним стоял Отрада. Насупив брови, затянув башлык, И на глазах у своего отряда Три дня, как тень, бродил седой старик. А в голове все: «Сынку, сыну, Это я тебя покинул. Ты со мною был и не был, Только небо! Только пепел! Только в поле ветер свежий! Жил ты, парень, Или не жил? Твоему отцу на старость Одиночество досталось. Мне в седле под высвист плети Тосковать до самой смерти! Степа, Степа, Сынку, сыну, Это я тебя покинул!..» Молчал. Угрюмый он ходил И снова Ходил И мял в руках ременный кнут Три дня, как тень. Он не сказал ни слова, Когда о гроб Ударил Грубый грунт. Не хлипким был Отрада И не слабым, — Он только челюсти сжимал до желваков. И от могилы по дороге к штабу Уверенно звенела сталь подков. |
