— Я-то сумел приспособиться немного лучше. А вот ему тут было очень одиноко, — сказал он. — Хотя мы никогда об этом не говорили. Мы оба вроде как замкнулись в себе и справлялись, как могли. Не особо это помогало.
Рита и Рако молча смотрели на него. Потом Рита, потянувшись через стол, накрыла его руку своей.
— Уверена, на какие бы жертвы он ни пошел ради тебя, он ни разу не пожалел.
Фальк чуть склонил голову.
— Спасибо за добрые слова, но я не уверен, что он под ними бы подписался.
Они ехали дальше в молчании, и Аарон все смотрел в зеркало назад, на дорогу. Дикон больше не появлялся. Прошел час. Ничего. Тут отец резко затормозил, так, что ремень впился Аарону в грудь. Визжа шинами, машина свернула на обочину пустого шоссе.
Аарон подскочил, когда Эрик Фальк что есть сил грохнул ладонью по рулю. Отец выглядел бледнее обычного; его лоб блестел от пота. Эрик развернулся и одним быстрым движением схватил сына за грудки. Аарон ахнул, когда рука, которую отец никогда прежде на него не поднимал, скрутила ткань рубашки, подтаскивая его поближе.
— Я спрошу тебя только один раз, так что правду говори.
Никогда прежде Аарон не слышал, чтобы отец говорил таким тоном. Чуть ли не с отвращением.
— Ты это сделал или нет?
Шок от вопроса был почти физическим. Аарон почувствовал, что задыхается. Он вынудил себя сделать вдох, но легкие отказывались повиноваться. На секунду он потерял дар речи.
— Что? Пап…
— Говори.
— Нет!
— Ты имеешь какое-либо отношение к смерти девочки?
— Нет, пап, нет! Черт, конечно, не имею.
Аарону казалось, будто его собственное сердце бьется в отцовском кулаке. Он подумал о самом их ценном имуществе, трясущемся в куче на заднем сиденье, о поспешном прощании с Люком и Гретчен. Об Элли, которую он больше никогда не увидит, и о Диконе, которого он даже сейчас высматривал в зеркале заднего вида. Его охватил гнев, и он сделал попытку оттолкнуть отцовскую руку.
— Я этого не делал. Господи, да как ты вообще можешь меня об этом спрашивать?
Отец продолжал держать его за рубашку.
— Ты хоть знаешь, сколько народу спрашивало у меня о той записке, которую написала эта погибшая девочка? Друзья. Люди, которых я знал годами. Годами! Переходили на другую сторону дороги, когда меня видели. Все из-за этой записки. — Его рука сжалась сильнее. — Так что ты мне должен. Почему твое имя было в той записке?
Аарон Фальк подался вперед. Отец и сын, лицом к лицу.
— А твое почему?
— Так у нас по-старому никогда и не наладилось, — сказал Фальк. — Я потом еще пытался, несколько раз. Он, наверное, тоже, — на свой лад. Но какие-то вещи было уже не исправить. Мы вообще перестали об этом говорить, будто Кайверры и не существовало. И ничего из этого не произошло. Он терпел Мельбурн, терпел меня, а потом умер. Вот и все.
— Да как ты смеешь? — Глаза отца вспыхнули; выражение лица невозможно было передать словами. — Твоя мать похоронена в этом городе. Господи, да эту ферму построили твои дедушка с бабушкой! Мои друзья, моя жизнь — все осталось там. Даже не смей вешать это на меня!
Аарон ощутил, как кровь стучит у него в висках. Его друзья. Его мать. Он оставил позади не меньше.
— Так почему мы сбежали? — Он схватил отца за запястье и отшвырнул его руку. В этот раз Эрик разжал пальцы. — Почему ты заставил нас бежать, поджав хвост? Выглядит так, будто мы виноваты!
— Нет, виноватыми мы выглядим из-за той записки. — Эрик уперся в сына тяжелым взглядом. — Скажи мне правду. Ты действительно был с Люком?
Аарон заставил себя глядеть отцу прямо в глаза.
— Да.
Эрик Фальк открыл рот. Потом закрыл его опять. Посмотрел на сына так, будто видит его впервые в жизни. Атмосфера в машине вдруг изменилась, сделалась тяжелой и гнетущей, будто случилось что-то нехорошее. Эрик покачал головой, потом повернулся, взялся за руль и завел мотор.
Остаток пути они проехали, не сказав друг другу ни слова. Аарон, который внутренне кипел от гнева, стыда и тысячи других разных вещей, всю дорогу глядел в боковое зеркало.
Где-то в глубине души он был разочарован, что Мэл Дикон так и не появился вновь.
Глава двадцать шестая
Единственное, чего хотелось Фальку, когда он шел пешком обратно в паб, — это вымыться. Прошлое липло к коже, как неприятный запах. День был долгим, и вечер, казалось, запаздывал. Веселье в баре явно шло еще на полную катушку, когда он тихо проскользнул мимо к себе, вверх по лестнице.
В душе он заметил, что солнце Кайверры успело его пометить. Руки, шея, отчетливый треугольник на месте ворота рубашки. Бледная когда-то кожа приобрела ярко-красный оттенок.
Первые удары в дверь он еле расслышал из-за шума воды. Фальк прикрутил краны и застыл, прислушиваясь. Опять стук в дверь, теперь громче, отчаянней.
— Фальк! Скорее! — голос бармена приглушенно донесся до него из-за двери. Он опять стучал. — Ты вообще здесь?
Фальк схватил полотенце, чуть не поскользнувшись на мокром полу. Рванув на себя дверь, он обнаружил за ней запыхавшегося Макмердо, который уже поднял кулак, чтобы постучать еще раз.
— Вниз, — проговорил бармен, переводя дух. — Скорее.
И понесся вниз по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Фальк, даже не вытершись полотенцем, живо натянул шорты, футболку и кроссовки и захлопнул за собой дверь.
В баре все было вверх дном. Перевернутые стулья валялись на полу, усыпанном битым стеклом. Кто-то скорчился в углу, зажав руками нос. Лицо у него было в крови. Макмердо стоял на коленях, пытаясь разнять двоих, которые, вцепившись друг в друга, катались по полу. Стоявшие вокруг поддатые мужики немедленно стерли с лиц ухмылочки и отступили, завидев Фалька, который в два шага очутился на середине комнаты.
Внезапная тишина несколько отвлекла дерущихся от их занятия, и Макмердо смог их растащить. Они лежали, распростершись, каждый в своем углу, и пытались перевести дух.
Левый глаз у Джейми Салливана потихоньку заплывал, принимая шарообразную форму. Нижняя губа у него была разбита, а на щеке виднелись следы ногтей.
Напротив него Грант Доу попробовал было ухмыльнутся, но ту же поморщился, баюкая челюсть в ладони. Он, похоже, отделался полегче и явно об этом знал.
— Ладно. Ты и ты. — Фальк указал на двоих зевак, которые выглядели наименее пьяными. — Отведите Салливана в сортир и помогите ему оттереть с лица кровь. Потом притащите его сюда обратно. Понятно?
Они помогли Салливану подняться на ноги. Фальк повернулся к Доу.
— Ты. Сядь вот сюда и жди… нет. Заткнись. В твоих лучших интересах сейчас держать хлебало на замке. Ты слышал?
Фальк повернулся к Макмердо.
— Чистую тряпку, пожалуйста, и всем по стакану воды. В пластиковых стаканах.
Вооружившись тряпкой, Фальк подошел к человеку в углу, который, скорчившись, продолжал держаться за нос.
— Ну-ка, дружище, выпрямись, — сказал Фальк. — Так-то лучше. Вот. Держи.
Человек распрямился и убрал от лица руки. Фальк сморгнул — на него глядело окровавленное лицо Скотта Уитлэма.
— Господи, ты-то как умудрился в это впутаться? — Уитлэм попытался было пожать плечами и поморщился.
— Не в тоб бвесте, не в то бвемя, — ответил он, прижимая к носу принесенную Фальком тряпку.
Фальк повернулся и уперся взглядом в зевак.
— Мой вам совет — немедленно очистить помещение ко всем чертям, — сказал он.
Рако пробивался от двери навстречу потоку последовавших совету Фалька. На нем была та же футболка, в которой он был за ужином; курчавые волосы с одной стороны стояли дыбом, а глаза были красные.
— Макмердо позвонил. Я спал. «Скорая» понадобится? У меня тут доктор Ли наготове.
