Фальк сидел в номере у себя на кровати, на которой везде были разложены бумаги. Внизу, в пабе, было тихо. Последние посетители ушли несколько часов назад. Фальк молча пялился в собственные заметки по делу Хэдлеров. Соединял отдельные пункты так и сяк, пока схема не начала напоминать затейливую паутину. Одни тупики. Он взял свежий лист бумаги и начал заново. С тем же результатом. Он взял мобильник и набрал номер.

— Мне кажется, Элли Дикон подвергалась насилию в семье со стороны отца, — сказал он, когда Рако поднял трубку.

— Чего? Погоди-ка, — голос на другом конце линии звучал как-то сонно. Трубку явно прикрыли рукой, и Фальк разбирал только приглушенное бормотание двух голосов. Рита, наверное, подумал Фальк. Он посмотрел на часы. Было позднее, чем ему казалось.

Прошла минута, прежде чем Рако заговорил опять:

— Ты все еще здесь?

— Прости, времени не заметил.

— Да неважно. Что там насчет Элли.

— Да просто кое-что всплыло в разговоре с Гретчен сегодня. Насчет того, что Элли была несчастна. Не просто несчастна, а на грани отчаяния. Уверен, дома она подвергалась насилию.

— Физическому? Сексуальному?

— Не знаю. Может, и то, и то.

— Понятно, — сказал Рако.

Последовало молчание.

— У Дикона нет алиби на то время, когда были убиты Хэдлеры.

Из трубки донесся вздох Рако.

— Дружище, ему уже за семьдесят, и с головой проблемы. Может, он и ублюдок, но старый и довольно-таки хилый.

— И что? Ружье-то в руках он держать умеет.

— А то, — бросил Рако, — что, как мне кажется, на твои суждения влияет тот факт, что ты терпеть его не можешь после того, что случилось двадцать лет назад.

Фальк ничего не ответил.

— Прости, — сказал Рако. Он зевнул. — Что-то я устал. Поговорим завтра.

Он на секунду умолк.

— Рита передает привет.

— И ей тоже привет. И мои извинения.

— Спокойной ночи.

И связь оборвалась.

Казалось, прошло всего несколько минут, и Фалька разбудила сверлящая, сухая трель городского телефона. С неимоверным усилием он приоткрыл один глаз. Не было еще и семи. Он лежал, прикрыв локтем глаза, пытаясь наскрести в себе достаточно энергии, чтобы снять трубку. К счастью, звук был настолько невыносимым, что это придало ему сил. Он потянулся и взял трубку.

— Господи, наконец-то, — сказал Макмердо. — Я тебя разбудил?

— Да.

— Ладно, дружище, это не важно. Слушай, нужно, чтобы ты спустился. Прямо сейчас.

— Я не одет…

— Просто спускайся, — сказал Макмердо. — Встретимся сзади, на стоянке. Помогу, чем могу.

Машина Фалька вся была в дерьме. Оно потеками и разводами украшало кузов, образуя лужицы под дворниками на лобовом стекле и у колес. Все это уже успело немного подсохнуть в лучах утреннего солнца, успев схватиться в процарапанных в краске буквах. Надпись «МЫ ТЕБЯ УРОЕМ» больше не отсвечивала серебром. Теперь она была выполнена в дерьме.

Фальк подбежал к машине. Пришлось прикрыть лицо рубашкой, но запах все равно затекал в нос, в рот. Казалось, его можно было жевать. Мухи буквально сходили с ума. Они вились вокруг, садились ему на волосы, на лицо, и он с отвращением отмахивался от них рукой.

В салоне дела обстояли еще хуже. Фальк обычно не поднимал стекло до конца, чтобы дневной жар хоть немного выветривался за ночь. Кто-то умудрился просунуть в эту щель шланг, и теперь руль, радио, приборная доска все были заляпаны отвратительной жижей. На сиденьях, на полу растеклись мутные лужи. Все остальные машины на стоянке остались нетронутыми. Макмердо стоял в стороне, прикрыв лицо локтем. Он покачал головой.

— Что за адская хрень, дружище. Мне страшно жаль. Я тут помойку выносил и увидел. Они, наверное, ночью это сделали. — Макмердо помолчал. — По крайней мере, это навоз. По большей части. Наверное.

Продолжая зажимать нос рубашкой, Фальк молча обошел вокруг машины. Бедный автомобиль. Сначала поцарапали, а теперь и вовсе прикончили. Задержав дыхание, он осторожно, стараясь не слишком приближаться, заглянул внутрь сквозь заляпанное окно. Под слоем грязи на сиденье было что-то еще. Он отступил, не решаясь раскрыть рот, чтобы заговорить.

На заднем сиденье, залитые и пропитанные дерьмом, были рассыпаны сотни листовок с призывом к дальнейшему расследованию смерти Элли Дикон.

Настроение в участке было унылое.

— Я, конечно, сделаю Доу и его дяде строгое предупреждение, дружище, — сказал Фальку Рако, снимая с телефона трубку. — Прикинешь стоимость машины? Может, будет какая-то компенсация.

Фальк в рассеянности пожал плечами. Он склонился над столом, вперив невидящий взгляд в бумаги по делу Хэдлеров. Рако на другой стороне комнаты повесил трубку и теперь сидел, подперев голову руками.

— Дикон, похоже, решил нанести предупреждающий удар, — сказал он Фальку. — Он подал жалобу. На тебя.

— Да ну, — Фальк скрестил на груди руки и поглядел в окно. — А я думал, это у меня машина покрыта дерьмом.

— Он сказал, ты проявил по отношению к нему агрессию. Делал что-то на могиле его дочери, я не понял. Едет сюда с адвокатом.

— Нда. — Фальк не стал оборачиваться.

— Должен ли я спросить?…

— Я ничего не делал, но свидетелей нет. Так что это будет его слово против моего. И мотив у меня, можно сказать, есть, так что… — Фальк пожал плечами.

— И тебя это не беспокоит? Это не пустяки, дружище. Мне придется принять жалобу, а потом оно пойдет дальше по инстанции. У тебя могут быть неприятности по работе.

Фальк повернулся.

— Конечно, это ж Дикон, верно? — Фальк говорил так тихо, что Рако подался вперед, чтобы его слышать. — Сеет хаос и разрушение, где бы он ни появился. Раньше он бил жену и дочь, возможно, тоже. Была у него определенная власть над людьми, и он использовал ее, чтобы выжить нас с отцом из города. Бог знает, что сделал его племянник, почему Карен Хэдлер написала его имя за считаные дни до смерти. От этой парочки дурно пахнет. И никто никогда их на этом не ловит.

— Так что ты предлагаешь?

— Я ничего не предлагаю. Просто говорю, что Дикон заслуживает, чтобы его подвесили за яйца. Обвинение в вандлизме будет значить, что он слишком легко отделался. Он совершенно точно замешан в чем-то похуже. Хэдлеры, его дочь. Что-то точно есть. Я знаю.

Хлопнула входная дверь. Прибыли Дикон с его адвокатом.

— Дружище, послушай, что я тебе скажу, — быстро сказал Рако. — Наверняка ты этого не знаешь. Если тебя поймают на подобных разговорах за пределами участка — от этой жалобы тебе уже не отделаться, так что следи за языком. Никакой связи между Диконом и убийством Хэдлеров не существует, как бы тебе ни хотелось, чтоб она была.

— Спроси его.

— Ты необъективен. Это опасная дорожка.

— Просто спроси.

Адвокат была молоденькой и вся кипела решимостью бороться за права своего клиента. Рако терпеливо слушал ее излияния, показывая посетителям дорогу в комнату для собеседований. Фальк проводил их взглядом, потом в бессильном раздражении откинулся на спинку стула. Дебора, выйдя из-за стойки, вручила ему бутылку холодной воды.

— Так себе, наверное, ждать тут, снаружи, пока Мэл Дикон сидит там, внутри, — сказала она.

— Да, — Фальк вздохнул. — Правила. Работают на тебя, пока не начинают работать против тебя.

— Знаете, что вам нужно? Занять себя чем-то, пока вы ждете, — она кивнула в сторону коридора. — Кладовка давно уже напрашивается на уборку.

Фальк взглянул на нее.

— Не думаю, что…

Дебора поглядела на него поверх очков.

— Идите-ка за мной.

Она отперла дверь кладовки и поманила его внутрь. В тесном помещении было пыльно; полки были завалены бумагами и офисными принадлежностями. Прижав палец к губам, она тронула себя за ухо. Из вентиляционной решетки над полками доносились приглушенные, но вполне различимые голоса.