Я прислушиваюсь и позволяю ее словам успокоить меня. Я воспринимаю каждый звук и смакую его, действительно принимаю его, потому что она права. Я знаю это, но иногда забываю. Очень легко потеряться в боли и скорби. По какой-то причине быть несчастной легче, но я не хочу жить жизнью, полной страданий. У меня есть прекрасная дочь, фантастическая группа поддержки, и у меня есть Лиам.

— Я не хочу жить в коробке, — признаю я со слезами на глазах.

— Я не позволю тебе. Но не я открыла крышку, и именно поэтому я думаю, что он хорош для тебя, — Ринель притягивает меня в объятия, а затем отталкивает обратно. — Итак, ты все еще хочешь пойти в тренажерный зал или просто купим мороженое?

Я смеюсь сквозь слезы и снова обнимаю ее.

— Пойдем в тренажерный зал.

Она стонет и откидывает голову спинку сидения.

— Ты такая чертовски злая.

— Нет, я просто выхожу из коробки.

— Чертова коробка.

— Ага, чертова коробка.

Я умираю. По-другому невозможно описать ту колоссальную боль и дискомфорт, которые я испытываю. Виной тому тренажерный зал. Кроме того, Арабелла болела последние несколько дней, и вот итог — ломота и дрожь мучают мое тело, и я хочу спрятаться.

— Ара, пожалуйста, оставайся на одном месте, — умоляю я, когда она направляется в другой конец комнаты. Она ползает, и это делает мою болезнь в сто раз хуже. Она больше не спит днем так часто, поэтому у меня нет времени на отдых.

Три дня, когда она ночами не давала мне спать, были ужасными. Теперь, когда мои силы на исходе, я подхватила то же, что и она… круто. Лиам сегодня возвращается домой из миссии. Я забыла, как сильно ненавидела эти дурацкие обучающие миссии. Долгое отсутствие, и затем они отправляются на перегруппировку. Я умоляла Аарона, чтобы он лучше уезжал сразу на месяц, чем просто проводил одну неделю здесь, одну неделю там. Сводящее с ума — вот, как я описала бы это.

Когда они уезжают, ты остаешься со своими рутинными делами. Ты знаешь, что принесет текущий день. Но эти небольшие тренировочные миссии посылают к чертям весь твой ритм. Хотя у меня и Лиама на самом деле нет ритма — пока нет. Каждый вечер мы разговариваем по телефону. Он пытается позволить мне устанавливать темп наших отношений, но прямо сейчас я довольна тем, как обстоят дела. Не существует точного определения нашим отношениям. Мы наслаждаемся компанией друг друга, он заставляет меня смеяться, он внимательный и заботливый. Кроме того, он добр к Арабелле, что для меня имеет огромное значение.

— Ли? Ты там? — я слышу стук в дверь, но у меня, должно быть, галлюцинации. Прекрасно, болезнь настолько ухудшилась, что теперь я слышу голоса.

Я снова слышу стук, и Арабелла вскрикивает.

— Ладно, ладно. Тссс, — умоляю я дверь и Ару, так как моя голова лопается от пульсирующей боли.

— Натали… Я воспользуюсь запасным ключом, если ты не откроешь, — предупреждает голос Лиама, когда я перетаскиваю свое тело к двери.

Я открываю дверь и опираюсь на нее. Мои глаза щурятся от яркого солнца, и я не могу сдержать стона.

— Что?.. — он замолкает, когда видит меня.

Взглянув на себя, я понимаю, почему он в недоумении. Я в своей темно-серой толстовке с надписью «Жена Военного» и оранжевых спортивных штанах. Поднимаю руки вверх, чтобы пригладить волосы, и чувствую, что на голове наполовину хвост, наполовину черт знает что. Ну, теперь назад дороги нет.

— Если собираешься осуждать, то можешь уходить, — говорю я, кашляя в конце, и Лиам заходит в дом. — Входи на свой страх и риск. Я умираю.

Лиам усмехается и закрывает дверь.

— Ты не умираешь, — он делает шаг вперед и целует меня в лоб. — Я думаю, что тебе нужно принять больше лекарств и лечь спать. Ты вся горишь.

Сон.

Сон — хорошо звучит.

Сон и лекарства.

— Ладно… — я затихаю и чувствую, что еле переставляю ноги. — Подожди! — восклицаю я и снова кашляю.

— Что? — спрашивает он, поднимая карандашом грязную одежду.

— Арабелла. Я должна следить за Арабеллой, — напоминаю я ему и начинаю тащиться обратно к дивану.

Лиам хватает меня за плечи.

— Я побуду с ней.

Хорошо, это вселяет надежду.

— Правда? — мои глаза распахиваются, когда я смотрю на него.

Он пожимает плечами и улыбается.

— Я побуду с Арабеллой, а ты иди в кровать. Может, и в душ тоже, — ворчит он, смеясь. Мерзавец.

— Кровать. Ладно. Ты уверен? — спрашиваю я еще раз. Это его последний шанс. В противном случае, я пойду в кровать и приму сильные лекарства. Мне нужно уничтожить этот вирус, и в кратчайшие сроки.

— Я сражался в войнах, пережил базовое обучение, тащил окровавленные тела из перестрелок — это похуже, чем посидеть несколько часов с ребенком, — Лиам наклоняет голову, уверенность волнами исходит от него.

Я усмехаюсь его уверенности и снова кашляю. Он понятия не имеет, что такое смотреть за непоседливым ребенком. Ну ладно, я устала, как собака. И если честно, я боюсь засыпать, когда она не спит, так что на данный момент это лучшее, что у меня есть.

— Она недавно покушала и, наверное, проголодается к пяти. Она не так давно проснулась, так что тебе придется развлекать ее, — говорю я. Он подхватывает ее в свои объятия, и она хихикает. Они улыбаются друг другу, и Арабелла шлепает своей мокрой от слюней рукой ему по лицу.

— Детские слюни, — говорит он и вытирает щеку. — У нас все будет хорошо. Иди. — Лиам высоко поднимает подбородок, отправляя меня спать.

— У нас все будет хорошо, правда, Арабелла? Ты с дядей Лиамом будешь смотреть футбол, пока мамочка спит, — я остаюсь на мгновение и наблюдаю за происходящим. Мужчина, которого я знаю много лет и никогда не могла себе представить какие-то романтические чувства к нему… стоит здесь, и у меня сжимается сердце. Каждый раз я задаюсь вопросом, правильно ли это, но затем он делает что-то, что рушит мои сомнения.

Лиам мне ничем не обязан. Он здесь, снова, потому что заботится о нас. Из нашего последнего разговора я поняла, что он не должен был вернуться домой до завтра, но он вернулся и пришел прямо сюда. Я прислоняюсь к стене, когда он разговаривает с Арабеллой, и начинаю плакать. Только в этот раз это слезы счастья и любви.

— Ладно, Packers вступают в игру, и мы хотим, чтобы они уничтожили Bears. Скажи «Вперед, Packers, вперед!» — Лиам играет с Арабеллой и подбрасывает ее к потолку.

Я на цыпочках иду в комнату, пью самое сильно лекарство от гриппа, что у меня есть, и отключаюсь в своей кровати.

Проходит несколько часов, когда я просыпаюсь, чувствуя себя отдохнувшей, но слегка дезориентированной. Вокруг темно — значит, я проспала больше, чем два часа, которые планировала. Я поднимаюсь с постели, заправляю ее, чищу зубы и пытаюсь сделать что-то со своим внешним видом. Мои волосы спасти невозможно, поэтому просто пытаюсь сделать из них нечто лучшее, чем сейчас. Я выгляжу немного лучше, но мешки под глазами это все равно не нормально.

Я иду в комнату Арабеллы, чтобы проверить, там ли она, но там пусто. Опасаясь того, что могу обнаружить, я иду в гостиную, но оказываюсь совершенно не готова к тому зрелищу, что предстает моим глазам.

На диване лежит Лиам с Арабеллой, крепко спящей на его груди. Ее крошечная рука обернута вокруг него, и они оба держатся друг за друга. Его огромное тело прикрывает ее, рука крепко держит. Это разбивает и одновременно воскрешает мое сердце. Меня разрывает на две части. Одна часть меня грустит, что это не ее отец. Другая часть благодарит, что это Лиам. Арабелла немного переворачивается, и даже во сне он двигается так, чтобы уложить и защитить ее.

— Чувствуешь себя лучше? — глубокий голос Лиама пронзает тишину, и я подпрыгиваю.

— Привет, — шепчу я и усаживаюсь на колени, чтобы мы оказались лицом к лицу. — Не хотела тебя будить.

Он прищуривается и кивает.

— Я не уверен, что когда-нибудь полностью засыпаю. Я почувствовал, что ты смотришь на меня. Плюс, — он зевает и перемещает Ару, — она ворочается каждые пять секунд.