Еще яснее я видела, что усыновлять ребенка в ее возрасте и положении было бы ужасной ошибкой. Эта уверенность исходила не от меня. Мне ее сообщили. Усыновление – не назначенный Делорес путь.

Не успев подобрать слова, я обнаружила, что уже говорю. Слова просто сыпались из меня. Не помню, чтобы выстраивала или формулировала мысли, – это был, скорее, поток откровения. Я почти чувствовала себя переводчиком для кого-то другого.

– Нельзя совершить ошибку, спутав свой путь с чужим, – сказала я. – Нельзя заполнить пространство внутри себя кем-то еще. Надо противостоять своему одиночеству. И придется искать другой способ восстановления связи со Вселенной. Для тебя существует другой путь. Можешь вступить в группу спиритов, познакомиться с новыми людьми, завести животное – животное, которому понадобятся твои любовь, защита и утешение. Животное, которому суждено встретиться с тобой.

Делорес напряженно слушала. Только потом до меня дошло, что моим дебютом в роли профессиональной ясновидящей стал совет пожилой женщине завести домашнего питомца.

Беседа продолжалась еще около часа. Когда она ушла, я прикинула, каково было мое на нее воздействие (если таковое вообще имело место). Как мне показалось, она уходила с некоторым облегчением – не такая напряженная, менее зажатая, словно что-то внутри у нее расправилось. Возможно, она заранее знала, что усыновление плохая идея, а то и невыполнимая, и ей просто надо было услышать это со стороны.

Мне было трудно понять, насколько я реально помогла Делорес. Но я верила, что сказанное мною было настоящим, правдивым и исполненным смысла. Я никогда больше с ней не разговаривала, поэтому не могу сказать, удался мой первый профессиональный сеанс или провалился.

Но, по моим ощущениям, продолжать стоило.

Отклики на объявление продолжали поступать. Гораздо больше, чем я ожидала, – десятки. Одна дама позвонила даже из Вирджинии с вопросом, даю ли я сеансы по телефону.

– Нет, – ответила я. – Никогда не пробовала.

– А давайте вы попробуете, и посмотрим, что получится?

Вот так я провела первый телефонный сеанс. И опять у меня не было ни готового протокола, ни системы, ни структуры. Я просто импровизировала. Но, к моему великому удивлению и облегчению, по телефону тоже получилось. Информации поступало столько же, как если бы мы сидели бок о бок.

Спустя несколько недель мне позвонил мужчина по имени Пол. Ему не терпелось получить консультацию, и мы назначили встречу. Он появился у меня в квартире и уселся за кухонный стол. Ему было к тридцати, и в целом его энергия показалась мне радостной и уверенной, хотя он немного нервничал в тот день. Разнообразные кусочки информации начали поступать сразу, и многие касались его подруги Эми, которую он явно очень любил. Почти сразу сеанс и информация, которую я получала, сосредоточились в основном на ней и отношениях Пола с ней.

Но затем произошло нечто. Впервые во время сеанса я ощутила присутствие позади себя, чуть справа. Прежде все, казалось, находилось прямо передо мной. На самом деле я никогда точно не отмечала, где я вижу информацию, но никогда не ощущала, что она позади. Это было больше похоже на возникающую в голове мысль – она не выскакивает слева или справа, она просто там есть.

Но сейчас я осознала, что поле зрения у меня больше и шире, чем я думала. Информация поступала ко мне не только с одной стороны – открылся новый, отчетливо иной портал. И то, что просачивалось справа, чуть позади меня, а затем перетекало вперед, было четким и ярким – сильное, напористое присутствие. Я услышала имя. Кто это? Что происходит? Я не знала. Я просто позволила выплескиваться тому, что видела и слышала.

– У меня тут некто по имени Крис, связанный с Эми, – сказала я Полу. – Мне рассказывают подробности про Эми.

Я поражалась точности деталей. Размер обуви Эми, какой кошелек ей нравился, ее любимая шляпа, прочие интимные вещи. Я вываливала эти подробности, а Пол тихо слушал. Но чем больше я говорила, тем больше приходила в замешательство – почему считывание Пола про Эми, а не про него? Я начала испытывать перед ним неловкость и спустя некоторое время принудила себя остановиться.

– Пол, мне правда очень жаль, я понимаю, ты не за этим сюда пришел. Я не знаю, почему твое считывание все про Эми и Криса.

– Все в порядке, – спокойно ответил Пол. Вроде бы он не расстроился и не обиделся. – Все, что ты мне рассказываешь, верно на сто процентов. Все, что ты говоришь, правда.

Его слова были для меня облегчением, однако по-прежнему не объясняли, что происходит. Пол глубоко вздохнул и объяснил.

– Крис мертв, – произнес он негромко. – Он погиб в аварии, когда встречался с Эми. Она была с ним в машине, когда та разбилась.

По телу побежал холодок. Что это мне Пол говорит? Что Крис пришел ко мне с Той Стороны? Что я слышу мертвого так же ясно, как будто он находится прямо у меня в квартире?

В тот момент я испытала благоговение. Я подошла вплотную к своему дару ясновидящей, к способности воспринимать душевную энергию и жизненный путь человека. Но я никогда не думала, что могу оказаться еще и медиумом, человеком, способным контактировать с Той Стороной. Однако в ходе того сеанса я получала ясные, точные подробности от того, кто ушел за грань. Мне не приходилось выискивать информацию или вытягивать ее клещами – она просто текла, как вода из открытого крана.

И я испугалась. «Так не пойдет, – подумала я. – Это слишком странно. Слишком большая ответственность. Я к этому не готова».

Мне было всего двадцать три, и я была совершенно не готова справляться с таким уровнем ответственности. Я не понимала, что значит общаться с ушедшими, – меня это напугало. Я не видела в этом ни красоты, ни милости; напротив, это казалось зловещим и неправильным. Все старые, отрицательные чувства по поводу моего дара внезапно вернулись.

С разрешения Пола я продолжала считывание. Крис был здесь и очень настойчиво хотел сосредоточиться на Эми. Ко мне потекла информация, что им с Полом предназначено быть вместе. Они должны были расти вместе на своем пути. Вскоре они поженятся, и у них будет двое детей.

По завершении сеанса я попрощалась с Полом и пожелала ему счастья. Казалось, он доволен полученной от меня информацией и вовсе не напуган тем, что мертвый парень его подруги присматривает за ними.

Но я осталась в растрепанных чувствах. Я гадала, как считывание повлияет на мой дальнейший путь, теперь, когда я могу контактировать с ушедшими. Чего я до конца не понимала, так это что я не просто ответственна за передачу информации с Той Стороны. Я также отвечала за ее истолкование.

Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что пытался сделать Крис. Он пытался дать Полу свое благословение. Он подтверждал свою собственную связь с подругой Пола и тем самым явственно желал ей великой любви и счастья с Полом. Крис не вломился сквозь портал, чтобы сорвать сеанс Пола и заставить его ревновать или осложнить ему отношения с Эми, – Та Сторона не занимается отрицательным. Все, что приходит с Той Стороны, как мне еще предстояло усвоить, основывается на любви.

Но тогда я ничего этого не знала. Я знала только, что сеанс с Полом напугал меня. В тот вечер я рассказала Шину о пережитом.

– Не понимаю, что произошло, – говорила я. – Мне это не по нутру. Не уверена, что хочу дальше этим заниматься.

Однако люди продолжали звонить. Срок рекламы давно истек, но люди слышали обо мне от друзей, и все хотели сеанс. Однажды вечером раздался стук в дверь, но, когда я открыла, на пороге никого не оказалось. Только прикнопленная к двери записка.

«Мне надо с вами поговорить, – говорилось в ней. – Мне нужен сеанс. Пожалуйста, позвоните мне».

Я захлопнула дверь, затем смяла записку и выбросила ее. Я чувствовала себя уязвимой, в мои границы вторглись.

Я не была готова к такой ответственности. Вечером 17 июля 1996 года я сидела дома одна. Шин был на работе и скоро должен был вернуться. Я расслаблялась, читая книгу. Ничем не примечательный вечер. Но затем, где-то после восьми, тело мое непроизвольно дернулось и напряглось.