А сами книги! Одиннадцать миллионов, и каждая хранит отпечаток силы и энергии своего создателя. Эзра Паунд однажды сказал: «Человек читающий должен быть человеком напряженно живущим. Книга должна быть световым шаром в нашей руке»[2].

Именно так я чувствовала себя, когда впервые вошла в Бод, – ослепительный вихрь миллионов световых шаров плясал вокруг меня, заполняя душу. По-моему, в первый раз я Бод так и не разглядела. Мне казалось, я возвращаюсь на свое место.

Я быстро встроилась в удобное расписание. Меня поселили в маленькую белую квартирку на Викаридж-роуд, 66. Окна моей комнаты выходили на крохотный садик, в котором было что-то волшебное.

Каждое утро я седлала взятый напрокат ржавый синий велосипед и катила в Бод. Долгими часами я писала, читала и изучала Шекспира и Джейн Остин, две области моих исследований. Вечером отправлялась в местный паб пообщаться с друзьями за поздним сидром и кофе.

Академическая программа была строгая, а выстраивание собственного курса обучения оставалось на совести студента. Я встречалась с двумя своими преподавателями раз в неделю. На этих кратких встречах мы говорили о темпах обучения и смотрели, как продвигаются у меня дела. Остальное время я была предоставлена сама себе. В конце каждой недели мне полагалось сдавать письменную работу. Ни сюсюканья, ни мягкого поощрения. Это было жесткое гуманитарное образование – или пан, или пропал. Мне нравилось. Вдобавок время, проведенное в Оксфорде, сильно укрепило мою веру в себя.

Какими бы странными способностями я ни обладала, Оксфорд также подтвердил, что я вполне способна достичь великих вещей академическим путем. Подобная задача раньше передо мной не ставилась, и я впахивала, как никогда. Почти все время я проводила, погруженная в учебу и книги. И вместо того, чтобы утонуть, – поплыла. На самом деле, даже полетела. В итоге я получила пять с плюсом по Шекспиру и пять по Джейн Остин. Вернувшись в Бингемтон, я закрыла последний семестр в колледже с твердыми пятерками.

Оксфордский период был одним из счастливейших в моей жизни. Временем становления в глубоко духовном смысле. Я чувствовала, как сознание мое расширяется, и это было восхитительно. Путешествия раскрыли мой ум и сердце и наполнили меня энергией. Понимание того, кто я есть, изменилось фундаментально.

Как ни чудесно мне было в Оксфорде, это не отвлекло меня от намерения стать юристом. Меня приняли в правовую школу, и я находилась на законном пути к успеху. Однако… какая-то часть меня, надо признать, сомневалась. «Ты всегда знала, с самого детства, что ты здесь не просто так, – сказала мне Литани Бёрнс. – У тебя есть цель… Ты здесь, чтобы помогать людям. Подпадает ли под это описание работа юриста? В какой-то степени, полагаю, да. Но в этом ли моя истинная цель? Это ли наилучший путь? Тот путь, что позволит мне поделиться с миром своим уникальным даром?

Буквально перед выпуском одна из моих сестер по университетскому женскому клубу «Фи Сигма Сигма», Энн, попросила о встрече. Мы с ней не были особенно близки. Однако она слышала о моих способностях и вежливо, но настойчиво попросила о сессии. Она искала не фокусов для вечеринки – ей требовалась реальная помощь. Такого со мной еще не случалось. Я старалась, чтобы мое экстрасенсорное общение с людьми оставалось легким и непринужденным. Но Энн нужны были ответы.

Мы уселись за столом на кухне у меня в доме. Энн сразу перешла к делу.

– Мне нужно кое-что узнать, – сказала она. – Я хочу знать, останусь ли я с моим нынешним бойфрендом в будущем.

Энн уже пару лет встречалась со славным парнем. И, как и многие девушки, у кого завелся бойфренд в колледже, гадала: действительно ли нашла свою вторую половинку, или отношения окажутся такими же преходящими и конечными, как и само обучение в колледже. Я чувствовала ее озабоченность и тревогу. Сидя напротив нее, я ощутила нечто, чего раньше никогда не испытывала, применяя свои способности. Это было чувство ответственности.

– В смысле, я люблю его, по-настоящему, – продолжала Энн. – Но мне надо знать, это на всю жизнь или нет. Ты можешь мне сказать, останемся ли мы вместе навсегда? Можешь?

Я не знала точно, какая информация мне придет, если придет вообще. И когда мне быстро пришла картинка, испытала облегчение. Я увидела Энн в белом платье.

– Да, – выпалила я. – Да, вы будете вместе. Вы поженитесь. И купите дом, и у вас будут дети. Больше одного. Двое или трое. Это путь, на котором вы вдвоем. Ты проживешь жизнь с ним и будешь счастлива.

Я видела, как тревога исчезла с ее лица. Она вспыхнула, и улыбка осветила все ее существо. Ее затопило спокойствие, изнутри превращая ее в другого человека. Это было одно из самых прекрасных и могучих превращений, каким я была свидетелем. На самом глубоком уровне эта сессия наполнила Энн покоем, радостью и уверенностью.

Но ее трансформация стала в тот день не единственной. Пока я занималась с Энн, я тоже почувствовала, как внутри меня что-то начало меняться. Как я говорила, мы с Энн не были особенно близки. Но во время занятия и после я ощущала невероятную близость с ней.

Нечто в том обмене, который у нас происходил – я получала ее энергию, интерпретировала ее и посылала обратно к ней в виде конкретных, осмысленных деталей – выковало связь между нами. Не было ни осуждения, ни жутковатого чувства вторжения, ни ощущения легкомыслия, только любовь, связанность и цель. Впервые мне показалось, будто меня пригласили в нечто глубокое и исполненное смысла, нечто большее, чем Энн или я. И пришла уверенность: я вступила во владение своим даром.

Энн действительно вышла за своего парня, у них дети. Последнее, что я слышала, – то, что они по-прежнему счастливы, идя по жизни вместе.

По поводу выпуска следовало бы радоваться, но, как ни странно, мне было, скорее, скучно. На церемонию приехали родные, и это было чудесно, но вся эта суета казалась мне излишней. Не было ощущения, что с выпуском некая глава в моей жизни подходит к завершению – скорее, расширяется.

Во время выпускной церемонии, впитывая коллективную энергию всеобщего восторга с сильной примесью тревоги и печали, я чувствовала себя переполненной, выбитой из равновесия и уязвимой. Поток эмоций, исходивший от тысяч людей, ошеломлял. Мне еще не доводилось оказываться в такой толпе, где чувства всех и каждого настолько сходны и мощны, что меня буквально сбивало с ног волнами энергии вокруг. Ощущение не из приятных.

Я осознала, что надо найти способ защитить себя от энергии и эмоций других людей. Я боролась с этим много лет, но теперь, когда я собиралась выйти в открытый мир, задача стала неотложной. Я тщательно сосредоточилась на том, как можно блокировать чужую энергию и не чувствовать переполнения. Требовался щит. Я начала воображать нечто вроде силового поля вокруг собственного тела. Представляла себе белый свет, льющийся мне на голову, окутывающий тело коконом и, уходя в пол, запечатывающий мою энергию. Появилось чувство защищенности.

После выпуска мы с моей подругой Гвен отправились в давно запланированную поездку в Аризону. Приземлились в Финиксе, арендовали красный кабриолет и поехали с опущенным верхом в Седону. Громадные, словно нездешние образования песчаника – знаменитые красные скалы – в зависимости от освещения меняли цвет от темно-красного до огненно-янтарного. Виды, запахи и энергия опьяняли. От Седоны моя душа воспаряла.

В первый день мы отправились в местный магазинчик, где продавались кристаллы. Меня тут же притянуло к чему-то на переднем прилавке. Это оказался не кристалл или амулет – визитка. Я взяла ее и прочла: Рон Элгас, медиум.

Мы с Гвен записались на прием. Моя встреча с Литани Бёрнс была судьбоносной, но мне было любопытно проверить, были ли ее догадки специфичны для меня, или любой, кто занимается подобными вещами, увидит то же самое. После наших сессий мы с Гвен планировали сравнить свои записи.