— Моим акцентом?! Ну, ты нахалка! — парировала Лоретта. — Твои родители вообще с трудом говорят по-английски.

Донна покраснела, но не сдавалась:

— Ну и подумаешь! Зато они читают стихи и могут сочинять их, если хотят. Спорим, что ты ничего не слышала о Данте.

Лоретта молчала.

— Ясно, не слышала, — ответила за нее Донна, тряхнув своим иссиня — черным конским хвостом. — Твой народ никогда не сочинял стихи. Вы только и знали, что рыться в земле, собирать хлопок и вкалывать дома. И тебе, я считаю, туда же дорога.

От обиды и злости Лоретта не знала, что ответить. В ушах у нее загудело, глаза застлал туман, в котором перед Лореттой возникло сразу две Донны. Обе они презрительно смотрели на нее, а мальчишки понимающе ухмылялись. Лоретта поняла: Донна не хочет, чтобы мальчишки приняли Лоретту за ее подругу, и лишь поэтому так себя ведет. Но легче от этого не стало. Точно побитая, Лоретта пошла по коридору, пообещав себе, что никогда в жизни больше не подойдет к Донне.

Из класса вышла Джоэлла Эванс. Вид у нее был мрачный. Мисс Ходжес задержала ее после урока, вероятно, затем, чтобы отругать за невыполненное задание. Джоэлла была неуклюжей девочкой с толстогубым лицом; когда она бывала сердитой, губы у нее еще сильнее выпячивались. Лоретта подошла к Джоэлле. Не нужна ей Донна — она может дружить с другими девочками.

— Послушай, Джоэлла, — сказала Лоретта, — я с удовольствием объясню тебе стихотворение. Хочешь, я могу каждый вечер помогать тебе готовить уроки. Давай приходи ко мне после школы.

Конечно, дома у Лоретты было тесновато, но они с Джоэллой могли бы заниматься на кухне, после того как все пообедают. Лоретта попыталась взять Джоэллу под руку, но та сердито оттолкнула ее:

— Да пошли вы все, тоже мне объяснялыцики нашлись! Думаешь, раз ты любимица мисс Ходжес, значит, ты такая умная? Видела я, как ты только что клеилась к этим белым. Чего, у тебя белая горячка, да?

Когда кто-нибудь ради дружбы с белыми поступался собственным достоинством, это называлось «белой горячкой». Лоретта попыталась объяснить Джоэлле, что она этим не страдает, что к Донне она подошла потому, что они когда-то дружили.

— Ты не права, Джоэлла. Я просто… — начала Лоретта, но Джоэлла перебила ее:

— Еще бы у тебя не было белой горячки, с твоей-то физией!

— На что это ты намекаешь? — рассердилась Лоретта.

— У мамочки своей спроси, — огрызнулась Джоэлла и пошла по коридору на «мальчиковую» сторону, где ее поджидали Фрэнк, Улисс и Джетро. Лоретта хотела было пойти следом за ней, но не решилась, испугавшись, что мальчишки тоже будут подсмеиваться над цветом ее волос.

Джоэлла присоединилась к саутсайдским мальчишкам. Они смеялись, перешучивались, пританцовывали. На другом конце коридора развлекались Донна и ее друзья.

Прислонившись к стене, Лоретта стояла одна в центре школьного коридора, слушая их смех. Глаза у Лоретты были сухими, а вид — беззаботным, но внутри у нее все болело: она казалась себе такой одинокой и никому не нужной. К Донне и ее приятелям она демонстративно повернулась спиной. Но к другой компании она также не могла подойти. Разве что каким-то образом доказав им, что она, в сущности, ничем от них не отличается.

Вот если бы Вильям снял тот дом и пустил в него ребят! Но на все вопросы сестры он отвечал лишь «не знаю», или «посмотрим», или «потерпи, рыжик».

«И учись в труде упорном ждать прихода лучших дней», — вспомнила Лоретта строки из стихотворения Лонгфелло. Трудиться пожалуйста, но с терпением у Лоретты было менее благополучно.

Опасаясь, что Джоэлла уже успела наябедничать на нее «ястребам», Лоретта молча прошла мимо них. Домой она пришла рано. В квартире было тихо, но дымно, к тому же сильно пахло паленой шерстью. Лоретта сразу же поняла, что происходит.

Она пошла на кухню. Арнита с полотенцем на плечах сидела возле плиты, а мама медным гребнем распрямляла ей волосы. Гребень она то и дело накаляла в конфорке. Причесывание было в самом разгаре, поэтому часть волос у Арниты клубилась мохнатым облаком, а другая часть была прямой и сверкающей, как кусок шелка.

— Сильнее жми, мама, — просила Арнита. — Надо, чтобы они до субботы у меня лежали: у нас вечеринка.

— Если я хоть капельку нажму сильнее, ты станешь лысой, — ответила мама и отбросила расчесанную прядь Арните на лицо.

— А-а-а! — взвизгнула Арнита, но голос ее был приглушен волосами. — Горячо же!

Лоретта расхохоталась: у сестры был такой смешной вид.

— Над чем веселимся, барышня? — поинтересовалась мама. — Между прочим, следующая — ваша очередь. Давай вынимай из головы заколки и переодевайся.

Лоретта сняла с себя блузку, набросила на плечи полотенце и вынула заколки, освобождая свернутые у нее на макушке тяжелые каштановые волосы.

— Мамочка, когда будешь мыть мне голову, покрась мне, пожалуйста, волосы в черный цвет. Как у тебя и у Арниты, — попросила Лоретта.

Мама перестала расчесывать Арниту и удивленно покосилась на Лоретту.

— Это еще зачем? У тебя такой красивый цвет волос.

— А мне не нравится, — тихо произнесла Лоретта.

— Не верю я в это дело, — сказала мама. — Я даже свои седые патлы никогда не крашу, потому что считаю: господь наш дал каждому человеку то, что ему положено — волосы, глаза, кожу и прочее. Все это одно к одному… Черные волосы тебя изуродуют, Лоретта.

— Господь знает, что она и так уродка, — пробормотала Арнита.

— А ты считаешь, что ты Лина Хорн?! — накинулась на сестру Лоретта и тут же пожалела: своим хорошеньким личиком Арнита и вправду напоминала кинозвезду. Впрочем, сейчас, когда волосы у нее были в беспорядке, она скорее была похожа на овчарку.

— Ничего я не считаю, — ответила Арнита. — Но я, по крайней мере, похожа на члена нашей семьи.

Мама отложила в сторону горячий гребень.

— Что это вы хотите сказать, мисс Арнита? — спросила она.

Арнита смутилась.

— Сама знаешь, — пробурчала она.

Лоретта все поняла. Она посмотрела на свои светлые руки. У остальных членов ее семьи, от мамы до Рэндолфа, кожа была другого оттенка — теплого и гладкого цвета какао.

Мама подбоченясь возвышалась над Арнитой.

— Ну-ка, выкладывай. Я жду.

Арнита молчала. Вид у нее был довольно испуганный.

— Ну ладно. Тогда я отвечу за тебя. Ты хотела сказать, что у Лоретты, как ты думаешь, был другой отец, не тот, что у остальных моих детей. Белый отец. Ты это хочешь сказать?

Лоретта зажала уши ладонями. Вот что все они имели в виду, когда дразнили ее, называя «рыжей». Лоретта не желала слышать об этом, но мамин голос просачивался сквозь Лореттины пальцы: — …уж от тебя-то я никак не ожидала услышать. По крайней мере, когда я вас рожала, я была замужем. Но раз ты так думаешь о своей матери, Арнита, придется тебе искать другого парикмахера.

Арнита была в отчаянии: она собиралась вечером на свидание! Но мама теперь даже не смотрела в ее сторону.

— Иди сюда, доченька, — позвала она Лоретту. — Давай займемся тобой.

Расчесывая Лореттины волосы, намыливая их шампунью, моя над раковиной, вытирая полотенцем и раскладывая их на пряди, мама осветила некоторые события из истории их семьи, о которых Лоретта прежде не слышала. Обращалась она к Лоретте, но то, что она рассказывала, предназначалось и для Арнитиных ушей:

— Я всегда считала, что ты, Лоретта, пошла в своих родственников по отцовской линии. На самом деле, ты очень похожа на отца. Ты светлее его, но среди его родичей было много людей со светлой кожей.

Многие теперь считают, что быть светлокожим позорно, что это якобы потому, что твоя мать была нехорошей женщиной. Тем самым они только показывают свое невежество. Бывает как раз наоборот, как это случилось в семье твоего отца.

Вы, поди, и не слышали о том, что в старину рабами были не только черные, но и белые. Масса людей об этом понятия не имеет. Но белые тоже были рабами. И вот дедушка вашего отца женился на одной из таких белых рабынь. Он родился на Севере и был свободным негром, а она была крепостная служанка. Ее привезли сюда из Уэльса. И свободу она получила только после того, как вышла за него замуж.