— Мне джин с бингарой, — сказал я барменше.

— Лаймового сока выжать? — спросила Дейлия.

Я улыбнулся:

— Все-то ты помнишь.

Она надменно пожала плечами.

— Чтобы я да забыла, — пробормотала она. — А что тебе, Жак?

— У тебя есть эквадорское пиво? Я бы выпил кружечку.

Дейлия кивнула и принесла Жаку его выпивку. Френчи влил в себя второй стакан виски и рыгнул.

— Eh bieп [Ладно (фр.)], Марид, — сказал он, почесывая свою густую бороду, — так что у тебя в чемоданчике?

Я положил его на стойку между нами и открыл замки.

— Ты просто влюбишься в него, — сказал я,

— Еще не влюбился, — сказал Френчи, — но, может быть, через несколько минут? — Он заглотил третий стакан «Джонни Уокера».

— Можно посмотреть, Марид? — спросила Дейлия, облокотившись на стойку.

Френчи сердито посмотрел на нее, слегка покачав головой.

— Иди столы вытирай, — сказал он.

Выпивка начинала на него действовать. Это было хорошо.

Я откинул крышку и дал Френчи посмотреть устройство. Это был прекрасно выполненный терминал с памятью, достаточной для того, чтобы не забывать о своем назначении. Он был бесполезен, если где-нибудь его не присоединить к основному компьютеру. Фридландер-Бей заключил контракт с одной из боснийских фирм, чтобы поставлять устройства по ценам значительно ниже самых благоприятных рыночных. Это можно было сделать благодаря тому, что боснийские корпорации владели индустриальным конгломератом со штаб-квартирой в Бахрейне. И главный исполнительный представитель, и вице-президент по продажам своей властью, богатством и благополучием были обязаны Папиному вмешательству в политические дела каких-то десять лет тому назад.

Я налил Френчи четвертый стакан.

— Merde alors [Ну и дерьмо (фр.)], — пробормотал он.

— Фридландер-Бей хочет, чтобы ты стал первым в Будайине, — сказал я ему.

Огромный француз теперь уже не глотал виски, а пил понемногу.

— Первым в чем и переживу ли я это? — спросил он.

Я улыбнулся:

— Ты можешь первым на Улице получить одно из этих устройств для цифровой связи. Можешь установить его прямо сейчас в углу бара, там, где люди смогут его увидеть.

— Ох-ох, — сказал Френчи. — А на хрен оно мне сдалось?

Я посмотрел на Жака, чтобы удостовериться в том, что он внимательно слушает.

— Эти устройства дают доступ не только в городскую сеть «Инфо», — сказал я. — Твои посетители смогут входить в мировую базу данных и получать практически неограниченную информацию.

Френчи покачал головой.

— И сколько это будет стоить?

— Один киам. Всего один киам за запрос.

— Minute, papillon! [Минутку, мотылек! (фр.)] Городская сеть «Инфо» бесплатная! Нужно только набрать номер по телефону!

Я снова улыбнулся:

— Это ненадолго, Френчи. Этого еще никто не знает, потому особо не распространяйся! Фридландер-Бей купил «Инфо» у города.

Френчи рассмеялся:

— Он что, эмира подкупил?

Я пожал плечами:

— Он убедил эмира. А как — не имеет значения. Эмир просто поверил в то, что Папа будет управлять «Инфо» лучше, чем прежняя Комиссия по общественным службам. Конечно, Папа также объяснил ему, что для того чтобы предоставлять людям те услуги, которых они заслуживают, придется платить за каждую сделку. Френчи кивнул:

— Значит, бесплатным услугам «Инфо» приходит конец. И вместо нее будут вот эти штучки. А вы с Папой будете сидеть и распределять информацию. А что будет, если кто-нибудь пожелает копнуть личную жизни Папы?

Я отвернулся и как бы между прочим выпил половину своей «Белой смерти».

— О, — спокойно сказал я, — к несчастью, нам придется ограничить доступ определенных людей к определенным данным.

Френчи стукнул кулаком по стойке и рассмеялся. Вообще-то это было скорее похоже на рычание.

— Потрясающе! — воскликнул он. — Он держит руку на рычаге обмена информацией и к тому же решает кому помогать, а кому нет! Подожди, пока Абу Адиль не узнает об этом!

Жак наклонился поближе.

— Я ничего об этом не знал, Марид, — тихо сказал он. — Ты ничего такого мне не говорил, и мне кажется, это расторгает наше соглашение.

Я сделал ему знак, чтобы он и дальше пил свое пиво.

— Вот потому я и пошел с тобой сегодня, — сказал я. — Я хочу, чтобы ты знал все подробности. Это начало волнующего века!

— Но мне это не нравится. Во что меня втягивают?

Я развел руками.

— В одно из величайших коммерческих предприятий в истории человечества, — сказал я.

В этот миг в клуб вошел посетитель, высокий человек в европейском костюме. Его седые волосы были подстрижены и уложены в дорогой парикмахерской. На шее у него была дорогая серебряная брошь с алмазами и несколькими изумрудами в центре. В руке у него был дипломат, чуть поменьше моего. Он постоял в дверях, привыкая к темноте бара Френчи.

Одна из танцовщиц подошла к нему и пригласила войти. Я не знал этой девушки. Наверное, она была в Будайине недавно, но если она здесь задержится, то я узнаю о ней даже больше, чем мне нужно. На ней было длинное платье из очень прозрачной ткани, так что ее груди и темный треугольник волос на лобке были видны даже при тусклом свете.

— Не желаете ли выпить? — спросила она.

Элегантно одетый человек, прищурившись, посмотрел на нее.

— Это ты — Теони? — спросил он.

Плечи танцовщицы поникли.

— Нет, — ответила она, — но она здесь.

— Теони, это к тебе.

Теони была одной из самых привлекательных девушек на Улице, и в баре Френчи она была совершенно не к месту. Она никогда не работала у меня, но я был бы чрезвычайно рад, если бы она однажды вошла к Чириге и попросила места. Она была маленькой, гибкой, изящной и лишь чуточку подправлена хирургом. Бодимоделинг только подчеркнул ее природное очарование, не превращая ее в карикатуру, что часто приходилось видеть. В отличие от большинства танцовщиц, она не моделировала мозг, и, когда у нее не было клиента, она просто сидела в заднем углу бара Френчи, попивая шербет и читая книги в мягком переплете. Я подумал, что именно чтение привлекало меня к ней.

Она вышла из темного угла бара, поздоровалась с посетителем и повела его к столику позади того, где сидели мы с Френчи и Жаком. Дейлия подошла взять у него заказ. Он заказал себе пиво и коктейль с шампанским для Теони.

Френчи налил себе еще порцию «Джонни Уокера».

— Дейлия, — сказал он, — принеси-ка мне стакан минералки. — Повернулся ко мне. — Она лучшая барменша на Улице, знаешь? Ты считаешь, что Чири хорошая барменша, но я не променял бы Дейлию на Чири, даже если бы ты в придачу дал еще и Ясмин. Господи, как ты с ней уживаешься? С Ясмин я имею в виду. Всегда опаздывает. Она хорошенькая для мальчика и приносит деньги, но нрав у нее…

— Френчи, — сказал я, перебивая его пьяные излияния, — поверь мне, я прекрасно знаю нрав Ясмин.

— Да уж. Как же она на тебя работает после того, как ты женился? — Он снова утробно рассмеялся.

— Давай лучше поговорим о терминале, Френчи, — сказал я, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло. — Ты захочешь иметь такой, потому что такой будет у каждого на Улице. А без него ты потеряешь свой бизнес. Как если бы у тебя в ванной не было телефона.

— Ванная все равно работает только по четвергам и пятницам, — пробормотал Френчи. — А мне-то от этого что за выгода?

Я решил сказать, что ему будет, если он согласится взять терминал.

— Друг мой, мы готовы ссудить тебе немного денег, если ты окажешь нам услугу и позволишь установить первый терминал у себя в клубе. Тысячу киамов наличными прямо сейчас, и тебе для того ничего не придется делать. Просто подпиши бланк, и завтра придет монтер и установит устройство у тебя в баре.

— Тысяча киамов? — спросил он. Наклонился поближе и посмотрел мне в глаза. Он тяжело дышал мне в лицо, и это было не слишком приятно.

— Тысяча. Наличными. Сейчас. И самое главное, Френчи, что мы не будем требовать от тебя возврата этих денег. Мы поделим доход от цифровой связи следующим образом: шестьдесят пять на тридцать пять. Плату за ссуду мы вычтем из твоих тридцати пяти. Ты даже не потеряешь денег. А когда все будет выплачено, мы ссудим тебе еще тысячу наличными.