Подвеска подпрыгнула и закачалась, на сей раз по часовой стрелке. И стремительно опустилась, да с такой силой, что пробила в карте дыру: на том месте, где был изображен изрыгающий воду из пасти лев. Это же фонтан у Хлопковой Биржи! Наверняка вмятину найдем на столе, когда уберем карту, подумала я.

– Ого! – крикнул Адам, отшвырнув цепочку. Следователь вскочил на ноги и побежал к раковине. Включил холодную воду и подставил руку под струю. – Эта штука меня обожгла.

– Дай-ка поглядеть, – сказала Айрис, направляясь к Адаму. – Ничего страшного. Ожог от магической силы, но совершенно естественный по виду. Сейчас льда принесу.

– Спасибо, не надо. Все нормально, – отказался Адам, берясь за полотенце.

– А ты крутой, – сказал Оливер, взяв ручку и принявшись отмечать точки, которые не отметил Кук.

Адам и Айрис вернулись к столу и уставились на испорченную карту.

– Хорошо. Но есть ли здесь закономерность?

– Четыре из пяти крестиков указывают на места, где мы обнаруживали части тела, – проговорил Адам, выхватывая шариковую ручку. Он прочертил неровные линии от точки к точке и постучал по бумаге.

– Вот. Какой-нибудь тайный ведьмовской знак? – спросил он. – Вам этот символ ничего не напоминает?

– По-моему, ты хватаешься за соломинку, – ответила Айрис. – Прости, Адам, но я не могу ничего понять. Сплошная загадка.

Я наклонилась и взяла маятник. Он был теплым на ощупь.

– Я тоже не вижу закономерности, но, когда он указывал точки, где вы нашли части тела, то крутился влево. А перед тем как упасть на фонтан, он крутился вправо. Подозреваю, что именно там будет найден следующий… кусок плоти.

Я едва успела договорить, когда зазвонил мобильник Адама. Он молниеносно хватил его со стола, пристально глядя на номер.

– Кук, – ответил он после третьего звонка и помрачнел. – Да. Оцепить. Туристов не пускать. Сейчас буду.

Адам кинул телефон в карман.

– Ее туловище – без головы… только что появилось в фонтане, – тихо произнес он и ссутулился.

Адам внезапно будто постарел. Я поняла, что Кук до последнего надеялся спасти безымянную жертву. Не знаю, было ли это оптимизмом или нежеланием признать очевидное, но я еще больше полюбила Адама за подобную самоотверженность.

– Надо за работу приниматься, – сказал он. – А ты, Мерси, пока с семьей побудь, хорошо? Не гуляй одна по Саванне.

– Ладно.

– Проводишь меня? – спросил Адам, обратившись к Оливеру.

– Ага, – ответил Оливер. Отнес противень из-под пирога к раковине и сполоснул. – Мне тоже лучше пройтись, – добавил дядя, целуя Айрис в щеку.

– День благодарения. Два часа дня. Четверг! – бросила Айрис вслед мужчинам. – Не опаздывайте.

– Постараюсь, – ответил Адам, открывая дверь, ведущую в сад.

– Иными словами, держите блюдо в печи, но не ждите, – проворчал Оливер и подтолкнул его к выходу.

Айрис обернулась ко мне:

– Надо было позволить тебе закрыть ему рот.

– Да, мэм.

– Я на дорожке наткнулась на парней милующихся, – сказала Эллен, переступив через порог.

Она ворвалась в кухню и кинула сумочку на стол.

– Адам мне сообщил, что хрупким леди не стоит расхаживать в одиночку по улицам проклятого города под названием Саванна.

– Бедняга, его эго и так слишком пострадало, – заметила Айрис, подходя к буфету и доставая три кружки. – Пусть считает, что он защищает нас, а не наоборот. Кстати, мне любопытно, как бы Адам отреагировал, узнай он, что три нежных цветочка, то есть мы, оплели его целой сетью заклинаний-оберегов.

После чудовищных издевательств, которым подвергли Адама ведьма Эмили и ее сыночек Джозеф, мы, Тейлоры по женской линии, заключили договор – беречь Адама как зеницу ока. В конце концов, инфернальные опасности подкарауливали его на каждом шагу! Оливер догадывался, что мы не бездействуем, но в наши женские дела предусмотрительно не влезал и мог спать спокойно.

– Как твое собрание? – спросила Айрис.

– Вообрази себе, что я встаю и говорю: «Привет, я Эллен. Я алкоголичка. И ведьма». Гробовая тишина, а потом чей-то голос произносит: «Добро пожаловать», – саркастически засмеялась Эллен.

Однако, несмотря ни на что, Эллен пошла на поправку. Она выглядела здоровой, а в ее голубых глазах появился огонек. Откинув в сторону светлые локоны, она улыбнулась мне.

– Вы магию обсуждали? – с плохо скрываемым ужасом спросила Айрис.

– Естественно, сестричка! И не прикидывайся, что ты испугалась! – прощебетала Эллен. – А разве это запрещено? Сначала я пыталась говорить намеками, но это оказалось чересчур утомительно, – продолжила она безразличным тоном. – Я поняла, что все погружены в собственные мысли. А те, кто меня слушал, просто решили, что я – безумная дамочка из местных.

– Но тебе помогают такие… беседы? – осведомилась Айрис.

– Наверное, да, – кивнула Эллен.

– Тогда говори все, что у тебя на душе, – произнесла Айрис.

Она взяла чайник и понесла к раковине, чтобы налить воды.

– А окружающим не повредит знать, с какими трудностями Тейлоры сталкиваются ежедневно. Может, сменят свое мнение о нас.

Айрис зажгла конфорку и поставила чайник на плиту.

– Кажется, мне уже наплевать на сплетни. Я устала думать о чужом осуждении. Скучно наблюдать за соседями, которые хватают детей в охапку и бегут, будто испуганные мыши, когда я с ними просто здороваюсь, – усмехнулась Эллен.

– Милая, ты преувеличиваешь! Они не настолько плохо к нам относятся, – мягко возразила Айрис и пожала плечами.

Я была согласна с тем, что соседи не ведут себя грубо, однако существовали кое-какие детали, подтверждающие слова Эллен. Бизнес моей тети процветал, хотя в ее лавке приобретали букеты исключительно для больничных визитов или на кладбище. О свадебных торжествах можно было забыть напрочь. Свидетельствовал ли данный факт о том, что горожане отдавали дань ее таланту целителя или же интуитивно покупали цветы для больных и страждущих, но не для праздника? Люди всегда сторонились ведьм, хотя и обращались к ним за помощью в трудную минуту. Но и мы, в свою очередь, старались соблюдать дистанцию. А когда я обрела собственную силу, отношение простых жителей Саванны ко мне тоже переменилось. Даже самые близкие друзья стали от меня отдаляться.

– Если я не крикну «бу», от меня точно будут шарахаться, – произнесла Эллен и умолкла, увидев у меня в руке маятник.

– Откуда он взялся? – вырвалось у нее. – Карта Саванны? Девочки, что у вас тут происходит?

– Остынь, милая, – проговорила Айрис.

Я аккуратно положила маятник на стол. Почему-то я ощущала себя виноватой за то, что меня застали врасплох – с вещью Коннора в руке. Эллен вздохнула.

– Никогда этот день не кончится, – буркнула она, отодвигая стул и садясь напротив меня. – Я слушаю.

Мы с Айрис настороженно переглянулись.

– Карта, – осторожно произнесла я.

После смерти своего сына Пола тетя Эллен нашла ему замену. Она относилась к Рену, как к своему ребенку, впустую отдавая неизрасходованный материнский инстинкт фальшивому мальчишке. И я решила начать с самых последних новостей, чтобы упомянуть о Рене лишь вскользь, невзначай.

– Ой-ой, плохи наши дела, – пробормотала Эллен, кивая на маятник. – Давай-ка сперва о нем. Я думала, он исчез, когда у Джинни пожар случился.

Я заерзала, чтобы поудобнее устроиться на стуле. К сожалению, мой образ жизни стал слишком сидячим. А в данный момент – в особенности. Эллен продолжала смотреть на меня, и я решилась.

– Рен вернулся, – сказала я.

Эллен зажмурилась и судорожно вздохнула.

– Значит, мне не почудилось.

Она открыла глаза.

– Мне показалось, что паршивец прячется где-то поблизости. Я его даже пару раз замечала. Фикус едва не сожгла, когда попыталась в него попасть.

Эллен положила руки на стол.

– Мерси, ты от него маятник получила?

Я кивнула:

– Он мне его отдал. Он утверждал, что Адаму надо им воспользоваться.