Благодаря Джессамине я породнилась с Хило. А теперь оказалась родственницей Гудрун. А что, если в моих ДНК обнаружатся связи еще с целой кучей свихнувшихся?

– Нет, не Вебер, но твой отец, Эрик, был мне родственником.

На некоторое время я потеряла дар речи. Мне будто сказали, что мой двоюродный брат – страшила. Потом я постепенно взяла себя в руки и не дала страху затопить свою душу. Получается, что наши родственные узы – единственное, что позволило мне остаться в живых. Надеясь связать Гудрун кодексом чести, я решила вытянуть из нее обещание.

– А если мы придем к соглашению, ты отпустишь меня? Перестанешь мешать моей семье?

– Якоря сочли бы твое предложение окончательным доказательством твоего предательства, – промурлыкала Гудрун и кивнула. – Ладно, Мерси! Но прежде чем мы расстанемся, я должна обсудить с тобой весьма важный вопрос.

Я насторожилась, чувствуя, как холодеет в животе.

– Какой же?

– Ты, разумеется, не убийца. По крайней мере, в данных обстоятельствах. Но вдруг дело коснется исполнения правосудия?

– Я не судья и точно не палач.

– Нет? Допускаю, но тебе стоит расширить круг собственных возможностей.

– Ты обвиняла меня в твоих горестях, но я в них невиновна!

Воздух передо мной задрожал и заклубился.

– Виновен он, – изрекла Гудрун, когда возле скамейки материализовался Джозеф. Едва обретя телесность, он плюнул в сторону Гудрун и принялся извиваться, пытаясь освободиться от пут темной материи, связывающих ему руки и ноги.

– Предаю его твоему правосудию, – сказала Гудрун.

– Дрянь! – прохрипел Джозеф, но черная полоса тотчас перекрыла ему рот.

– Возможно, но намордник достался тебе, – усмехнулась Гудрун. – Он твой, Мерси, – добавила она. – В течение ближайших двадцати четырех часов. Я поставила блок на его магии, и до завтрашнего дня он будет лишен силы. Затем он получит свободу и сможет причинять вред всем, кого ты любишь. И вообще кому угодно…

Гудрун оглядела Джозефа.

– Он убил больше пятидесяти человек и…

Она с любопытством прищурилась.

– …трех ведьм.

Ее лицо расцвело.

– Итак, Джозеф, если твоя сестра слишком слаба, то ты доживешь до завтрашнего утра, и я с удовольствием послушаю твой рассказ про трех ведьм, – весело произнесла Гудрун и посмотрела на меня. – А если она настолько слаба, что позволит тебе сбежать, то, подозреваю, к нашей следующей встрече число возрастет до четырех.

Она подождала, пока я осознаю ее слова, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Уверена, ты найдешь способ сама вернуться домой.

И Гудрун исчезла.

Мы уложили связанного Джозефа, рот которого был до сих пор заткнут, в мою спальню. Я заметила пятна крови, оставшиеся после гибели Тига, но мне было все равно. Я уже научилась эмоционально отключаться от этого места и решила, что переберусь в комнату напротив детской. Поменьше, лишенную красивого вида на сад и недавних пугающих воспоминаний.

Во избежание проблем с Мэйзи тетя Айрис настояла, чтобы сестру закрыли в комнате, пока мы не придумаем, как лучше разобраться с Джозефом. Мэйзи проявила неподдельное смирение.

– Ты понимаешь? – спросила я, прежде чем мы начали магически запечатывать комнату нашими объединенными усилиями…

– Да, – ответила Мэйзи с озорной улыбкой. – Восточные ковры дороги, а чистить их трудно.

Проклятье, как я люблю свою сестренку!

Мой младший сводный брат Джозеф, образно говоря, находился на другом полюсе, где царил вечный холод. Интересно, подумала я, как бы все сложилось, если бы моя мать и ее приятели не совратили его? Может, со временем мы бы повстречались, стали дружить? Или он был испорчен с самого зарождения? Странное слово удивило меня. Зарождение, а не зачатие. Почему-то это казалось мне правильным термином в отношении всех четверых детей Эрика Вебера. Мы, его отпрыски, были скорее плодами заговора, а не результатом обычной плотской близости. Он не воспитывал детей, чтобы оставить после себя память в мире и передать им свое дело. Нет, он наплодил пешек для нового поединка. Действительно ли у него было четверо детей, или он ухитрился оставить после себя целую армию потомков с изъяном?

– Не нравится мне, что он здесь, – проворчал Оливер, хлопнув ладонью по столу и выдернув меня из размышлений. – Парень выглядит чересчур уверенным в том, что кто-нибудь примчится ему на выручку. Готов биться об заклад, что этот мерзавец – троянский конь. Гудрун не зря его сюда нам подсунула.

– Не могла же я его бросить у «Сеншент Бин»? – парировала я.

– Конфетка, я же тебя не осуждаю! – заявил Оливер, качая головой. – Просто пытаюсь сказать, что мы получили слишком хорошую посылку! Неужто Джозефа нам вручает крупье казино «Копье судьбы»?

Адам повернулся к Оливеру:

– Тебе мальчик кажется красивым?

Оливер изумился и приподнял брови. Похоже, он был в шоке.

– Ты чего? Он – настоящий психопат!

Адам покосился на меня.

– Ладно, ошибся.

Он улыбнулся мне. Адам хотел разрядить обстановку, я была ему очень признательна, хотя мое сердце словно заледенело.

Блеск в глазах Адама потух, и он провел пальцем по краю бокала.

– Согласен, мы были бы дураками, если бы поверили Гудрун.

Он рассеянно уставился в пространство перед собой и помрачнел.

– Признаюсь, после того, что этот ублюдок мне причинил, мне требуется весь мой самоконтроль… Могу прямо сейчас начать молотить по его самодовольной роже, пока она не превратится в кровавое месиво!

– Не надо, Адам, – произнесла Айрис. – Кроме того, ты не опустишься до его уровня. Ты гораздо лучше, чем он.

– Спасибо, мэм, но вы явно преувеличиваете, считая меня образцом для подражания, – ответил Адам мирным тоном, но по его взгляду я поняла: Джозефу повезло, что Айрис решила поработать для Адама совестью.

– Твое желание отомстить понятно, но я воспринимаю тебя таким, какой ты есть. Иначе не позволила бы тебе встречаться с моим братом.

Адам замотал головой и расхохотался.

– Она сказала «позволила», мне не показалось? – спросил он у Оливера.

– Точно, – подтвердил Оливер и усмехнулся.

– Я не шучу, ребята! – с наигранной строгостью проговорила Айрис.

Я вздохнула. Вот она – очередная попытка придать легкость тому, что тяжелее свинца. Внезапно моя тетя Эллен задрожала. Она сидела напротив меня, и ее руки покрылись гусиной кожей.

– Связанный или нет, но мне неуютно от его присутствия, – посетовала она, обхватывая себя руками и поежившись. – После «Тилландсии»…

Эллен умолкла.

– Ох, милая! – воскликнула Айрис, наклоняясь к Эллен и обнимая сестру за плечи. Притянула ее к себе и начала тихо баюкать. Свою роль старшей Айрис всегда воспринимала весьма серьезно.

– Можно или посмеяться, или убить его, – констатировал Оливер, погладив Эллен по волосам. – Мы знаем, сестричка, что он с тобой сделал.

Глаза Эллен расширились, а губы задрожали.

– Я голосую за второй вариант.

Оливер быстро встал из-за стола. Принялся мерить шагами кухню, замер у раковины и оперся на нее руками. Его плечи поднимались и опускались. Потом он повернулся к нам. Лицо его было жестким.

– Думаю, я поддержу Эллен.

Айрис отпрянула от сестры, то ли прыгнув, то ли полетев в прямом смысле слова. Приземлившись рядом с Оливером, закатила брату звонкую пощечину, да так, что Оливер отшатнулся.

– Я не потерплю разговоров об убийствах! Слышите меня? Ясно вам?

– Нет, – сердито буркнул Оливер, встав перед сестрой с искаженной физиономией. – Проще получается стукнуть меня, а не того ублюдка, который заслужил наказания.

Айрис присмирела.

– Извини, – сказала она, глядя Оливеру в глаза, но тот сразу же отодвинулся от сестры. – Тебя не таким воспитывали.

Айрис опустила голову и добавила:

– И меня тоже… Я действительно прошу прощения, Оли. Прости, что я подняла на тебя руку. Мне очень жаль, –  Что, обязательно надо было бить наотмашь? – произнес Оливер, устраиваясь за столом и потирая покрасневшую щеку.