Ответ: Чтобы подробно рассказать о поистине славных и доблестных делах советских строителей в военные годы, потребовались бы многие десятки томов. Ведь по существу всюду они работали с максимальной отдачей сил, будь то демонтаж эвакуируемых предприятий, их монтаж и пуск в действие на Востоке страны, сооружение новых объектов в тыловых районах или возрождение на освобожденной территории СССР разрушенных захватчиками заводов и фабрик, электростанций, железных дорог, жилого фонда и т. п.

Поэтому я расскажу Вам лишь о некоторых, наиболее запомнившихся мне ударных стройках военных лет.

Начну с Чебаркуля. В конце декабря 1941 г. ГКО поставил перед Наркомстроем СССР задачу — на базе перемещенного на Урал из Подмосковья оборудования завода «Электросталь» построить на новом месте в пос. Чебаркуль крупное предприятие черной металлургии. Требовалось сдать этот завод в эксплуатацию не позднее 15 марта 1942 г., т. е. соорудить его всего за 75 дней.

Непосредственное руководство строительством Государственный Комитет Обороны возложил на меня, как народного комиссара. В Чебаркуль был направлен эвакуированный с Украины ОСМЧ-Запо- рожстрой, располагавший опытными квалифицированными кадрами. О масштабах предстоящей работы говорили хотя бы такие данные. В небывало сжатые сроки надо было соорудить здания общей площадью 62 тыс. м 2 и объемом 400 тыс. м 3, выполнить огромный объем земляных, бетонных и железобетонных работ, возвести промышленные печи, произвести монтаж 6 тыс. тонн сложного технологического оборудования и т. д. Причем все это предстояло осуществить в условиях суровой уральской зимы, при 45-градусном морозе.

Уже в первые дни моего пребывания в Чебаркуле я встретил на строительной площадке первого секретаря Челябинского обкома ВКП(б) Н. С. Патоличева, переведенного сюда из Ярославля. Николай Семенович рассказал, что перед отъездом на Урал состоялась его встреча–беседа со Сталиным, который особо выделил стройку в Чебаркуле. Он подчеркнул, что сооружение Чебаркульского завода по своей срочности и важности несравнимо ни с чем.

Нами был разработан план и четкий порядок возведения этого объекта. Его строительство и монтаж были развернуты на хорошем инженерно–техническом уровне и высокими темпами. Бригады плотников, арматурщиков, бетонщиков, соревнуясь между собой, перекрывали задания, в результате чего первый фундамент под самый мощный агрегат «201–5» соорудили почти на двое суток раньше, чем было предусмотрено графиком. Многие рабочие и командиры ОСМЧ сами перешли на казарменное положение и круглосуточно находились там, где решался успех дела. В создании атмосферы трудового подъема весьма велика была роль партийных организаций.

15 марта 1942 г. Чебаркульский завод был досрочно введен в эксплуатацию. В моем домашнем архиве сохранился текст трудового рапорта коллектива строителей на имя Председателя ГКО. В нем, в частности, говорилось: «… В суровых условиях уральской зимы, в пургу и метель, мы работали не покладая рук. В огне социалистического соревнования выковывались сотни стахановцев и командиров стройки, которые творили чудеса. Они готовы были по первому зову партии и правительства идти в бой за сооружение новых заводов, которые дали бы стране столько боевой продукции, сколько потребует фронт…»

В моей памяти хорошо запечатлелись и многие события, связанные со строительством Челябинского трубопрокатного завода — ныне крупнейшего в стране предприятия по производству труб большого диаметра для обеспечения нужд нефтяной и газовой промышленности. Решение о его сооружении было принято Государственным Комитетом Обороны 13 апреля 1942 г. Непосредственное выполнение этой задачи ГКО возложил на особую строительно–монтажную часть Наркомстроя — ОСМЧ‑22.

Сроки ввода трубопрокатного завода в эксплуатацию были тоже предельно короткими, а объем работ непрерывно возрастал. Например, в марте 1943 г. ГКО вынес постановление о дополнительном возведении на Челябинском трубопрокатном заводе собственного мартеновского цеха. А в 1943–1944 гг., кроме ввода на полную мощность названного цеха нужно было также построить два трубопрокатных стана, стан для производства насосно–компрессорных труб, цехи нарезных труб и ряд других цехов.

Несмотря на все сложности и возросший объем строительных работ, коллектив ОСМЧ‑22 трудился очень слаженно и эффективно. Об этом можно судить хотя бы по тому, что месячная производительность достигла в среднем 10–12 тонн конструкций на каждого рабочего. Чтобы понять, насколько она была высока, сообщаю Вам, что в настоящее время в среднем в стране она составляет 4–6 тонн конструкций на рабочего в месяц.

Не удивительно, что строители справились с заданием Государственного Комитета Обороны. В январе 1944 г. в газетах был опубликован их рапорт об этом Председателю ГКО. В ответной приветственной телеграмме, копия которой у меня тоже хранится, Сталин отметил, что в трудных условиях военного времени строители и эксплуатационники завода «своей образцовой работой, применением передовых методов строительства в исключительно короткие сроки создали новую базу по производству труб для нужд военной и нефтяной промышленности…»

За разработку и внедрение новых методов строительства мартеновских печей на Челябинском трубопрокатном заводе многие строители удостоились правительственных наград, а А. С. Сахно, М. А. Шильдкрату и М. Н. Чудану была присуждена Сталинская премия.

Приведу Вам еще один пример, который, кстати, показывает, что строители доблестно трудились не только в глубоком тылу, но и в прифронтовой полосе. Это небольшая по времени, но сложнейшая по осуществлению история сооружения подводного бензопровода (трубопровода) протяженностью 30 км по дну Ладожского озера для снабжения горючим блокадного Ленинграда.

Расчеты показали, что для создания в нем хотя бы двухмесячного запаса горючего, надо завезти в город более 70 тыс. тонн горючесмазочных материалов, или свыше 7 тыс. железнодорожных цистерн. Несмотря на принятые меры, к апрелю 1942 г. запас горючего был сделан только на 30–40 дней. И тогда в марте Наркомстрой внес в ГКО предложение о прокладке бензопровода по дну Ладожского озера. Государственный Комитет Обороны поддержал эту инициативу и был подготовлен проект о сооружении указанного бензопровода. Проведение этой сложной и опасной работы было поручено особой строительно–монтажной части Наркомата по строительству совместно с ЭПРОНом Балтийского флота.

На укладку трубопровода и его введение в действие отводилось 1,5 месяца. А ведь его трасса проходила вблизи фронта и находилась в зоне активных действий авиации и артиллерии противника. Вражеские бомбежки и обстрелы тормозили проведение работ и приводили к большим человеческим жертвам.

Сложность прокладки трубопровода по дну озера сказалась уже в самом начале строительства. В довоенные годы плавание судов по Ладоге при штормовой погоде свыше 5 баллов запрещалось. Но проектировщики на это не обратили внимания, считая, что плети трубопровода под действием своей тяжести сами лягут на дно озера.

И когда в конце мая 1942 г. состоялось погружение первой сваренной плети дайной в 1 км (ее буксировал один катер), сильный ветер на озере стал относить ее задний конец в сторону от проектной трассы. В конце концов в условиях шторма крепление головной части плети оборвалось, и труба исчезла в водах озера.

Случившееся явилось серьезным уроком для строителей, из которого были сделаны практические выводы. Решено было теперь каждую плеть буксировать двумя катерами. Уложенные на дно участки бензопровода закрепляли металлическими грузами. Впервые в практике строительства подводных трубопроводов применялась сварка стыков вместо соединительных муфт.

И эта сложнейшая задача, несмотря на многочисленные трудности, была успешно решена. На прокладку бензопровода строителям потребовалось всего 50 дней. Он безотказно действовал, снабжая Ленинград горюче–смазочными материалами в течение 20 месяцев, вплоть до прорыва вражеской блокады.