Став первым секретарем ЦК КПСС и пользуясь огромной, почти неограниченной властью, Хрущев тщательно уничтожал архивные документы о своей палаческой деятельности на Украине в 30‑е годы и в Москве в тот же период и в первые послевоенные годы.

Но правду не скрыть. Ряд свидетельств, многие все же сохранившиеся документы развенчивают миф о добропорядочности и благородстве Хрущева. Наряду с некоторыми положительными моментами открываются новые факты его недостойных, кровавых и отвратительных по своей сути дел. Таков мой ответ на этот Ваш вопрос.

Г. А. Куманев: А еще несколько слов о Брежневе, Николай Константинович, и как Вы при нем работали.

Н. К. Байбаков: В октябре 1965 г. меня вызвали Брежнев и Косыгин и предложили снова возглавить Госплан СССР. Я отказался, мотивируя это тем, что здесь уже работал и вроде как провалился. Меня прогнал Хрущев, и надо было понимать, что я не справился с работой.

С такой собственной оценкой они не согласились. Вначале я был назначен председателем Госплана СССР и заместителем Председателя Совета Министров СССР. Проработал здесь до октября 1985 г., когда я оставил свои посты и был назначен государственным советником при Совете Министров СССР. А в 1988 г. вышел на пенсию.

Когда в октябре 1964 г. на Пленуме ЦК Хрущева отстранили от власти, и первым секретарем ЦК КПСС был избран Леонид Брежнев, многие из участников пленума встретили это с удовлетворением. Его хорошо знали и уважали за приветливость, простоту, доброжелательное отношение к людям.

Деятельность Брежнева с 1964 по 1982 г. можно условно разделить на два периода: активный (это примерно первые десять лет) и пассивный. Поначалу он энергично взялся за дело: были упразднены совнархозы и восстановлены прежние отраслевые министерства, больше внимания стало уделяться вопросам развития сельского хозяйства. Леонид Ильич принимал активное участие в рассмотрении проектов годовых и пятилетних планов. Причем недостаток глубоких знаний в области экономики он возмещал тем, что опирался на рекомендации специалистов и ученых.

Но с годами наш новый руководитель постепенно становился все более инертным. Вместе с болезнью пришли апатия, равнодушие к сложным и большим делам, а затем под воздействием систематической пропаганды и хора льстецов — и осознание своего собственного величия и масштабности. На счет последней черты очень постаралась сусловская «команда», которая уже имела опыт безудержного восхваления Хрущева. Теперь на все лады она стала превозносить дальновидность и мудрость «руководителя нового типа — дорогого

Леонида Ильича Брежнева», уловив при этом, что дифирамбы ему очень даже нравятся. Он действительно оказался весьма податливым на хвалу и на поток незаслуженных наград и званий, породивших в стране и за рубежом немало острот и анекдотов.

С развитием культа Брежнева изменился и стиль его работы. Он принадлежал к людям, которые в угоду своим потребностям могли пренебречь государственными возможностями и интересами. Деловую работу нередко стали заменять пышные визиты и приемы, охота, различные торжества и другие развлечения. Не случайно писатели назвали это время «банкетным правлением». Оно не могло не сказаться на развитии нашей экономики.

Будучи самодовольным и тщеславным, Брежнев не мог не ощущать свою слабость в экономических проблемах и поэтому испытывал к высокому авторитету Алексея Николаевича Косыгина, возглавлявшего правительство, плохо скрываемую зависть. Отношения между ними обострялись. С Косыгиным все меньше считались. По существу оказалась свернутой (во многом из–за негативного отношения Брежнева) предложенная и разработанная под руководством Председателя Совета Министров СССР экономическая реформа 1965 г., с реализацией которой мы связывали большие надежды. Когда же Алексей Николаевич тяжело заболел и его стал замещать великовозрастный Тихонов, дела пошли все хуже и хуже. Стало появляться много нерешенных вопросов, ослабли государственная дисциплина и контроль за выполнением принимаемых решений, вошла в моду корректировка годовых и пятилетних планов, снизились темпы нашего экономического роста.

После одного несчастного случая здоровье Косыгина так и не вошло в норму. Немного поработав, он вышел на пенсию и в 1980 г. скончался.

При Брежневе мы стали брать пусть небольшие, но кредиты в западных странах, чего не было раньше, тем более во времена Сталина. В последние годы, находясь в окружении угодливых и поддакивающих соратников, престарелый генсек не затруднял себя серьезным обсуждением внутренних и внешнеполитических проблем. Многие постановления, в том числе крупномасштабные, принимались без тщательного анализа и взвешенного подхода. Быстро устававший от наплывавших больших дел и забот Брежнев с трудом зачитывал подготовлявшиеся ему заранее тексты, часто даже не вникая в их содержание. Речь его зачастую была неразборчивой и невнятной…

Словом, «наш дорогой Леонид Ильич», недостаточно твердый, малокомпетентный и постоянно колеблющийся, тоже оказался не на своем месте, в результате чего наша страна понесли немалые потери…

Г. А. Куманев: У меня, наконец, последний к Вам вопрос. Сейчас, с высоты Ваших бывших высоких должностей, дорогой Николай

Константинович, в том числе председателя Госплана СССР, не болит ли у Вас душа за Госплан, за ту судьбу, которая ему уготовлена, как и в целом нашему Советскому государству?

Н: К. Байбаков: Для ответа на этот вопрос может потребоваться несколько часов. Скажу коротко. Конечно, я очень переживаю за то, что происходит сегодня с нашей страной, с нашей экономикой. Меня «демпресса» и «демократические деятели» относят к консерва- торам — «застойщикам». Правда, как мне кажется, люди все больше задумываются: а был ли «застой» на самом деле и как бы к нему вернуться? Ведь в магазинах всегда имелись товары первой необходимости, включая продовольствие: хлеб, молоко, яйца, сыр, колбаса, сахар и т. п., причем за сравнительно низкие, подчеркиваю, низкие цены. А «пустые полки» — это изобретение последнего времени, и стоило бы разобраться, кто это сделал.

Ошибку допустили и мои бывшие заместители, которые не приняли должных мер по борьбе с создавшимся положением в стране. А может быть, Горбачев заставил, и они не нашли смелости возразить. Или они сами подсказали: давайте дадим волю предприятиям. Пусть сами планы составляют и сами цены устанавливают…

И что же получилось? Видите, какой бурный распад нашей экономики происходит! Такой крах, которого даже в плохом сне трудно себе представить. За пять–шесть лет мы пришли черт знает куда.

Разве можно было допустить такое соотношение роста производства и заработной платы, которое сложилось сегодня? Всего за два года (1989–1990) заработная плата выросла в стране на 23 %, а рост товарооборота и производства оказался просто мизерным. На следующий год у нас зарплата увеличится примерно на 16 %, а товарооборот только на 5 %.

Приближается большая, знаменательная дата — 60-летие Победы советского народа над фашизмом, в завоевание которой он внес решающий вклад и тем самым спас мировую цивилизацию от реальной угрозы уничтожения.

Но много ли осталось среди нас тех, кто в страшную годину военного лихолетья невероятным напряжением физических и духовных сил остановил гитлеровские орды, повернул ход борьбы в свою пользу и сокрушил фашистского агрессора? Подобный вопрос содержался в заключительной части упомянутой выше нашей книги «Рядом со Сталиным: откровенные свидетельства». Тогда, пять лет назад, творцов этой Победы насчитывалось во всех странах СНГ около 3 миллионов. Сегодня же, по данным Координационного совета Международного союза «Содружество общественных организаций ветеранов независимых государств», их осталось в СНГ 1 млн. 600 тыс. человек, в том числе в России немногим более 900 тыс. (из них инвалидов 214 тыс.), на Украине — 515 тыс., в Белоруссии 41,4 тыс., Казахстане — 53 тыс., Армении — 12 тыс., Киргизстане — 8 тыс., Таджикистане — 7,9 тыс. и т. д.