— Финн что ты почувствуешь, если я вдруг уеду и брошу агентство? — он смотрел, и я ничего не могла прочитать. Никаких чувств, никаких эмоций, что же это…? А его ответ мог бы быть интригующим…. Но зазвонил мой мобильный. И ничего удивительного не было в том, что в трубке я услышала насмехающийся, высокомерный и коверканный голос.

— Привет! Это я мотылек! Ну, как тебе?! Поразительно, правда!? — от точно псих, однако, несмотря на невменяемость, может контролировать свои действия.

— Это ведь компьютерная запись сделанная тобой заранее?

— О, я не обязан отвечать на этот вопрос! И облегчать тебе жизнь, однако если согласишься со мной встретиться детектив Хайт, расскажу тебе, как умерли те четверо! Тебе ведь страсть как интересно?

— Где?! — я почти прорычала в трубку, удивляясь, как меняется мой голос. Похоже, Мотылек понял, чего я хочу, поединок один на один, иначе бы не было этого звонка. Пока я держала трубку, мой слух обратился в глаза, мне нужно было следить за реакцией Финиаса. Да, как и ожидаемо. Он удивлен и поражен и в то же время, в сокрытой улыбке, я чувствую будто он, доволен. А значит, вполне очевидно, что в телефоне сейчас звучит заранее записанная запись. Эта незначительная деталь, и это не значит, что Финн Мотылек. Этой маленькой моей приметки ни в каком приближении не хватит даже на простое «убеждение», что Финн и есть Мотылек. Но, все, же сделав это маленькой открытие, я расценила, это как незначительную, но все, же оплошность будь Финн Мотыльком. Потому, что Мотылек должен быть еще более лучшим в контроле над собственными эмоциями, чтобы не выдать свое истинное лицо. И пусть даже это и незначительно, но я учла. А значит, что если таких незначительностей накопиться достаточно много, все сложиться в единую картину. Итак, мотылек хочешь поединка, тебе он будет! Положив трубку, я пролетела мимо ошалевшего Финна, выбежав из агентства, мне оставалось лишь бежать быстрее. Быстрее, намного быстрее, чем обычно, очень интересно в результате кто первым окажется на месте?

Как же можно было назвать поведение Мотылька…. Ирония?! Нет, пожалуй, слишком вычурно для того, кто встречается с девушкой в старых коллекторах. И почему же сейчас он предложил встретиться на таком людном месте, неужели не боялся, что его схватят? Хотя, если вернуться к реальности, сразу становиться ясно, почему у него отсутвовал страх, что я могу на него напасть. Арестовать и схватить Мотылька сейчас было просто невозможно, во-первых, нет ни одного доказательства, что виновник всех убийств именно человек скрывавшейся под тенью белого капюшона. А во-вторых, Мотылек прекрасно знает, что пока я не докопаюсь до того, что ищу, я не передам его в вездесущие карающие руки Академии. Поэтому пока оставалась хоть тонкая нить, связывающая его и убийцу моих родителей, я буду первой, кто не даст Мотыльку умереть.

Здание государственной консерватории было выполнено в виде специфического музыкально ключа. Лифтов в нем не было, вместо них, исполинская винтовая лестница, словно отверстие пронизывало все здание. В этой консерватории давал концерты не только сам Фрай, но и его ученики. Интересный выбор места встречи, со стороны мотылька. Шпиль здания в виде музыкального ключа, составляла открытая смотровая площадка, но память подсказывала мне, что она закрыта от посетителей, после того, как в прошлом году с нее спрыгнул один гениально талантливый мальчик скрипач. Трагичная история, а может все люди искусства слегка не в ладах с собственной личностью? В таком случае меня тоже можно назвать человеком искусства, так же как и Мотылька. Просто мы искусны в весьма специфической области….

Выманить ключ от крыши у дирекции консерватории не составило мне труда. Забежав по этой огромной лестнице наверх, я уже была не в состоянии идти. Пробежав от работы два квартала, и еще и лестница. Ноги устали, я рухнула. Сплюнув кровавыми сгустками, я резко вдохнула, пытаясь отдышаться. И когда я подняла голову, мне открылся весь приятный вид. Огромное небо, светлое и чистое разлилось у меня над головой. Дуновение ветра словно — воздух свободы, запах чего-то могущественного и прекрасного. Наверное, небо слишком красиво для такой как я. Мотылек стоял спиной ко мне, на самом парапете, будто желая спрыгнуть вниз. Полы его белого плаща красиво обдувал ветер, он был похож сейчас на сказочного героя. Такой же таинственный и загадочный, и что-то роднило его с Фраем. По крайне мере, взглянув на него сейчас в свете солнечного света, я увидела в нем, что-то невообразимо сверкающее. Те же чувства я испытывала, находясь рядом с Фраем.

— Раз хочешь спрыгнуть, почему не прыгнешь? — прохрипела, все еще не отдышавшись. Пришлось напрячь голос, так как парапет находился достаточно далеко от входной двери на крышу.

Он обернулся, и ветер шевельнул тонкую ткань капюшона. Но он не предал этому значения и не испугался, что ветер сорвет его маску. И я еще раз убедилась в своей уверенности, что Мотылек совершает все спонтанно. В его мыслях и чувствах нет продуманного плана. Наша игра всего лишь мимолетная прихоть его больной души. И эта игра может закончиться, как только ему надоест, даже если к окончанию приведет простая случайность — в виде налетевшего порыва ветра. Кто же ты Мотылек раз так просто играешь с тем, кто проклят?

Придерживая капюшон одной рукой, он словно стеснялся своих белых перчаток, рука дрожала. Он подошел ко мне и протянул вторую руку. Этот жест словно живая, картина из какого-нибудь фильма про любовь. И почему сейчас мне снова вспомнился Фрай? Можно ли этот жест снисходительности и обходительности Мотылька, связывать с Фраем который рядом со мной просто превращался в само воплощение заботы жест словно живая, картина из какого-нибудь фильма про любовь. И почему сейчас мне снова вспомнился Фрай? Можно ли этот жест снисходительности и обходительности Мотылька, связывать с Фраем который рядом со мной просто превращался в само воплощение заботы и галантности.

Если ты о желании умереть, то я вовсе не грежу им…. - подняв меня, Мотылек потянул за руку обратно на край крыши. — Значит, смерть, по-твоему, не есть выход? Но я ведь все равно убью тебя, когда поймаю, тогда почему ты не смиришься что это твой конец? Сегодня он коверкал свой голос еще сильнее, но я уловила в голосе хрип. Свойственный тем, кто болеет долгим простудным заболеванием или курильщикам…. Финиас вроде бы не болел в последнее время, и не курил он. Фрай же курил, но голос у него всегда оставался в норме, как бы много он не курил. — Потому что это будет не желание мисс Хайт, смерть от вашей руки это неизбежность. Любое ущемление свободы трудно принять. А еще, знаете, в смерти для «таких» как мы с вами нет ничего красивого. Смерть красива для героев: для великих людей жертвующих собой во спасение других людей, для тех, кто вершит судьбы мира для улучшения жизни. Для них смерть это величайшая красота. Я же вовсе не герой, а вы не ангел-спаситель, а просто палач. Между фразами в его голосе проскальзывало что-то печальное, невообразимо печальное. — Зачем ты позвал меня? — я догадывалась, просто мне хотелось, чтобы он ответил. Хотелось ощутить радость от осознания, что мы мыслим одинаково. — Четверо, что были найдены в разных частях города, двое из них были расчленены до того, как я влил им яд в глотку, а двое других просто были расчленены мною дважды, я делал второй разрез прямо по первому. А вы не додумались до этого? Вы упали в моих глазах мисс Хайт. Хотя предполагаю, что в все-таки рассматривали подобную версию, как единственную реальную. Но вы не стали прислушиваться к голосу вашей интуиции, а поверили на слово вашему криминалисту, который констатировал именно такую смерть. Вы были так уверены в ее компетентности, что не потрудились воспользоваться собственными соображениями, это меня расстроило. Ваши друзья-коллеги из агентства мешают вам ясно мыслить, разводят не нужную панику, поэтому вам нужно от них избавиться…. - каждое последнее слово он говорил вычурно, четко расставляя ударение, протяжно и медленно. Печаль еще недавно скользившая, и капающая солеными слезами сквозь его речь, сейчас сменилась злобой. Пожав плечами, я лишь ответила, то, что давно хотела:- Они мне не друзья…. Но, да ты действительно прав, они мешают…. Поэтому я уже придумала, как убрать ненужные пешки с шахматной доски. Правда, мне понадобиться твоя помощь…. - вот она интересная реакция. Мотылек задумался, это моя просьба одновременно удивила его и обезоружила. Я просила у него помощи, просила помощи у того, кого должна уничтожить. Я играла, признаюсь я хорошая актриса. Даже если мне нужно было расстаться с агентством, я могла бы придумать, как можно было все это провернуть и без помощи Мотылька. Но я выбрала именно такой, путь. Путь, в котором я бы опускала свою гордость, тем самым, давая ему понять, что все имеют свои слабости. Кончено это не правда, но для меня была важна его реакция, на этот факт. Мы расстались с условием, что встретимся, как только мои отношения с агентством будут разорваны. Для Мотылька мой план казался удачным и предпочтительным, для меня же все было хорошо тем, что он даже не заметил, что я ставлю на нем очередной психологический опыт. Поэтому «представление» этого плана, для меня лишь отличная сцена понаблюдать за развитием сюжета сразу с обеих сторон. А я крайне придирчивый зритель….По дороге домой я всматривалась в лица людей, страх еще не поглотил их. Но даже если Мотылек маленькая часть огромной мозаики, которая разрушает Империю, то скоро их лица уже не будут такими беззаботными. Люди глупые существа, я бы хотела увидеть их лица в тот момент, когда зыбкий идеальный мирок, построенный дворянами, рухнет. Лица полные ужаса, отчаянья, и мольбы о спасении. Наверное, тогда я буду презирать их еще больше чем сейчас, но может быть исчезнет ненависть, которая разрушает меня изнутри. Придя, домой я кое-как добралась до ванной, тело горело, конечности немели с периодичность в несколько минут. Вообще ничего не чувствую, пыталась даже ножом порезать ладонь, кроме крови никакого эффекта это не произвело. Жар поднимался изнутри, лежа в холодной воде, я, кашляла кровавыми сгустками, не чувствовала, кроме боли…. Разрушение, внутри меня все будто рушилось, мое восприятие мира, моя чувствительность, мое сознание разрушалось как старый дом. Спустив холодную воду, я включила контрастный горячий душ. И когда комнату заволокло белым паром, мои онемевшие конечности, наконец, начали чувствовать жаркие струи воды. Наверное, обычному человеку стало бы страшно, происходи с ним нечто подобное. Но почему мне не страшно? Почему я не боюсь? Неужели я так спокойно приму свою ужасную смерть? — Фрай…. Твой голос…. Такой возбуждающий…. Эй, Фрай, если я реагирую так на твой голос это ведь, значит, что я все еще могу что-то чувствовать да? — он позвонил в тот момент, когда я, свернувшись калачиком в ванной, пыталась согреться. — Что за глупости ты несешь? Хочешь, приеду попозже? Стоит оставить тебя ненадолго, как тебе в голову забираются дурные мысли. Джулли, может мне стоит заняться с тобой любовью? — он пошутил, так ласково и так нежно. Без сарказма, без нотки иронии, так ему свойственной. Он понял, что мне плохо, и был заботлив, нежен и добр. — Это вполне может оказаться хорошим лекарством, но не приезжай сегодня, не надо видеть меня в таком состоянии. Ты зачем позвонил? Только для того чтобы предложить мне заняться сексом или есть более адекватные предложения? — единственный способ внушить Фраю доверие, что со мной все хорошо, это попробовать пошутить в ответ, и надеяться, что он не прочитает между строк. — Хотел предложить тебе взять двухнедельный отпуск и поехать отдыхать с моими друзьями к морю…. — К морю это значит в Олекс, да? — Да, извини, я купил ту виллу «Бриллиантовый залив»….. Кажется, в детстве мы звали ее так. Владелец дворянин продал мне ее, когда его компания начала приносить убытки. Я знаю, ты не хотела возвращаться в Олекс, но я хочу, чтобы ты поехала…. - ему и правда было неудобно. Он понимал, что этим предложением, вызовет мое недовольство, ведь я не любила возвращаться назад по пройденному пути. Но в данном случае не собираюсь его ругать, ведь это то, что нужно. Отличное местечко мой родной городок, куда можно перенести шахматную доску. Он достаточно тихий и скрытый от ненужного влияния Академии, не то, что Хадель-Вилль. — Я поеду, когда ты собираешься уезжать? — Вообще-то завтра, я бы хотел, чтобы ты приехала хотя бы на недельку, если не можешь сразу. — Хотел провести отпуск без невесты! Я приеду, послезавтра. А сейчас мне пора, нужно успеть, все сделать. Фрай…. - я замедлилась. Что-то просто не позволяло мне закончить фразу словам и «Я люблю тебя». Будто кол в горле и не дает возможности даже попытаться прошептать. — Я понял…. - он огорчился, нет, его это убивало. Он не мог принять, то, что я не могу больше произнести эти слова. И дело не в нем, но боль он скрывал, за пониманием. Его предложение даже лучше чем стоило ожидать. Будучи все время рядом с Фраем я смогу не упускать его из виду, и поэкспериментировать с его психологическим портретом. Конечно, я оставлю Финна, но для меня это не особо большая потеря. Мои глаза и уши все видят и все слышат. Мои связи с Академией, гораздо более прочные, чем, кажется на первый взгляд. Они позволят мне пользоваться всеми доступными в наше время полезными техническими средствами. Мой дар и полное обеспечение устройствами слежения компенсируют мое отсутвие в Хадель-Вилле. Так вот же в чем состоял мой прекрасный план по разрыву связи с Агентством. Пока мы работали все вместе, я, Билл, Финн и Лидия, будучи одиночками и профессионалами каждый в своей области, мы эмоционально первое время были связаны лишь общим желанием добиться стопроцентного результата. Но после продолжительного времени, мы пережили сложные и почти не разрешимые ситуации, в которых каждый из нас выливал часть своего внутреннего содержимого. Это содержимое открывало краски мира, который лежал внутри нас. По-своему каждый из этих миров был двухцветным. У Билла этот мир казался твердым и в тоже время зыбким. Он был прекрасным начальником и стратегом, но проявлял слишком много чувств, когда дело касалось личности его подчиненных. Мир Лидии был женственным и в тоже время мерзким. Он была прекрасной девушкой, хорошо ладила с окружающими, однако ее специализация сделала из нее достаточно странное существо, которое живым предпочитает мертвых. Мир Финиаса был прямым и актерским. Мастер покорять и ослеплять людей, он легко входил в доверие к любому человеку благодаря своей смазливой мордашке, однако его прямолинейность, также привнесла в его мир — пустоту и тьму. Мой же мир был самым полным и открытым, несмотря на весь ужас, поэтому он составлял большую часть наших общих взаимоотношений. Два цвета моего мира — это тьма, и ненависть. Тьма — это и моя болезнь и мой дар, и моя способность убивать, и мое метание между остатками души. Ненависть это же — приглушаемое желание мести и из него рожденное чувство ненависти ко всему живому. Так вот в результате того, что мой мир слишком многослойно вливался в наше общее дело, все это стало раздражать. Это, прежде всего, мешает им, они привязываются ко мне, жаждут открытий тайн реальности через меня…. Но как сказал Мотылек: я плохой проводник по жизни, и не ангел-спаситель приносящий мудрость…. Нет, всего лишь психически аномальное чудовище, и просто палач…. Этот роковой клубок наших связей нужно разрубить пока по связям и ниточкам не начали течь мои темные желания. Так будет лучше для всех. Они начали ошибочно верить в меня, возлагать на меня надежды, которые я не была в состоянии исполнить. Иногда в их лицах проскальзывали чувства, которые так и орали: «Пока у нас есть ты, нам все по плечу! Джульетт ты ведь справишься с любыми трудностями, ты особенная!». Эти выражения лиц приводили меня в ступор. Так и хотелось на это ответить: «Ребята да вы с ума посходили я не всесильна, я проклята! А это разные вещи!». И Билл и Финн и Лидия ошибочно полагают, что чтобы я не сделала, это их не разочарует. Поэтому пора спустить их на грешную землю. Но стоит признать, что просто так они меня не отпустят. Они сами того не осознавая, связали меня с собой, не прочными, но все, же существующими нитями. Стоит оборвать все связи, резко и сделать это можно только через одно…. Нужно убить эту их веру в меня…. Уничтожить опору моего доверия, что пока я рядом ничего страшного не случиться. Не произойдет ничего не поправимого. Самый лучший способ вызвать недоверие и в результате отторжение, это использовать разочарование как структурную эмоцию. Этому нас учили в Академии как манипулировать людьми на различных чувствах: доверии, отчаянье, страхе, радости, и недоверии. Кое-как обернувшись в кусок ткани служившей мне в доме полотенцем, я выбралась из ванной и перебралась на подоконник. Мотылек начнет претворять мой план с завтрашнего дня, мне лишь остается хорошо сыграть написанный сценарий. Что же делать до завтра? Весь вечер и всю ночь, скукотища. Среди барахла, валявшего на полу кучей, а именно моей немногочисленной одежды, ноута, телефона, пачек с таблетками, бумаг и пистолета, и патронов который раскатились по всей квартире, я заметила сверток. А…. Тот, что мне подарил Мотылек…. Занятно…. Почитаем, пока закат не смениться рассветом. И не наступит новый день? Много раз я задавалась, одним вопросом глядя на технологически идеальный мир, построенный дворянами. Ведь перед моими глазами этот город представал со всех своих сторон. Я глаза, которые видят темную сторону этого города. Как и темную сторону Империи построенной дворянами. Растянув многовековое преобразование этой страны, они не могут уследить за всеми уголками этой огромной территории. Поэтому они не могут быть уверены в повсеместном тотальном контроле всего и людских помыслов тоже. Так вот, что же будут делать люди, когда поймут, что мир вокруг них это пустышка? Что Хадель-Вилль, как и все другие города лишь трубопроводы, которые качают кровь сердцу — Архиону. Когда люди поймут что все они всего лишь пешки в руках верхушки Имперского двора? Пешки, которыми не жалко пожертвовать, чтобы обеспечить исполнение мечты короля игры. Хотя если король все же существует то кто он — сам Император или же его правая рука Алексис Фантенблоу? И если один из них истинный король игры, тогда какова его конечная цель? Что за мечту он стремиться исполнить? Переплет этой тетрадки кожаный. Но от плохих условий хранений, кожа по углам ободралась, а в середине стали мокрыми набухшими пятнами высыпать следы ее старческого возраста. Уголки позолоченные, да и на обложке надпись с датой выгравированы золотой ниткой. Эта тетрадь принадлежала дворянам? Тогда как она попала в руки Мотыльку, если все что принадлежит дворянам строго находиться только в Архионе…. Забавно…. Моя фантазия все еще жива или же я правда вдыхаю аромат, исходящий от этой книги он еще не выветрился за столько-то лет лежания не понятно где. Пролистнув тетрадку, страница за страницей я, правда, ощутила аромат, едва уловимый. Как в том сне…. Как у того ребенка, такой манящий аромат, будто шелест травы в ночной дымке. Меня словно обдало кипятком, жар поднялся во всем теле, я даже задышала чаще, чем обычно. Эта вещь не просто мне знакома. От нее веяло ужасно притягательным миром давно забытым, но знакомым, а от того еще более желанным. Быть этого не может, мое сердце откликнулось, сжавшись, оно будто заплакало от тоски…. А ведь мое сердце не проявляло чувств, с того дня как я приехала в Академию. Оно будто заснуло глубоким сном в день смерти родителей и медленно наблюдало за смертью моей души и моего организма. А теперь пробудилось. Притянув с пола плед, я укуталась в него, и под звуки биения собственного сердца…. Открыла первую страницу. Идеально ровный подчерк, с характерной для девушек-дворянок рисуночной текстурой больших букв. Этот подчерк это шаблон дворянской жизни в прошлом столетии, так сказать один из способов выражения смысла и сути дворян. В Архионе компьютеры находились только в научно-технических лабораториях, и в вооружении армии. В домашнем же обиходе, дворяне должны были пользоваться только перьевой ручкой и специальной бумагой. Это не просто традиция, которая сохраняет устой жизни дворян. Для умного и всестороннего развитого дворянина или дворянки неприлично полагаться на память компьютера. Все официальные документы, личная переписка и записи, все писалось в ручную. На все это была предусмотрена целая система. Вокруг Архиона располагались несколько мелких городов курортного типа, которые выживали за счет добычи леса. Этот лес перевозили в подстилочные фабрики. И на этих фабриках делали высококачественную бумагу. Занимались всем этим специальные госкорпорации высших дворянских родов. Также в самом Архионе существовала почтовая служба, которая доставляла личную почту, секретные же документы и военные отчеты доставлялись особыми курьерами, которых выпускало и тренировало специальное отделение в моей любимой Академии. У дворян в Архионе совершенно другая жизнь отличная от всей Империи, у них не только другой уровень развития по сравнению с обычными людьми, но и другая жизнь в целом. В Архионе собственные традиции и обычаи, форма выбора себе супруга или супруги, воспитания и обучения детей, развлечений. Но есть и обратная сторона «золотой» жизни, удовольствие и формы его достижения в Архионе тоже другие и возможно даже гораздо хуже, чем в обычном мире за стенами великого Архиона. Удивительно, что вводную часть в дневнике девушка написала намного позже, чем была, сделала первая запись в дневнике. Дата вводного текста была 11 сентября, а дата первой записи о традициях дворянской семьи, которой: