Дарн вдруг побелел и схватился за сердце. Элейн поморщилась — что за дурацкое притворство! Но Эреол стремительно подскочил к ней и насильно развернул в другую сторону, не давая смотреть на Дарна.

— Поосторожнее, соизмеряй силы, — чуть насмешливо сказал он. Элейн показалось, что наставник доволен. Доволен — и это теперь, когда им всем еще предстоит строить свою жизнь заново и суметь воспользоваться плодами победы! Колдунам плевать на людей… а теперь она сама стала колдуньей. Хешшу…

Дарн потирал грудь, тяжело дыша.

— Предлагаю поговорить в более подходящем месте, — продолжал Эреол. — Пойдемте в штаб-квартиру. У нас еще есть время согласовать план действий на ближайшее время. Но нужно заявить о правах Элейн на престол как можно скорее. Пока суматоха не схлынет…

Он осекся. В воздухе вокруг него коконом взвихрилось темное облако, и оттуда угрожающе показалась молния.

— Надо же, — тихо сказал Эреол. — Оно сработало…

— Что на этот раз? — переспросила Элейн. Она была готова завизжать и разнести голыми руками весь этот проклятый замок. Атхатоны. София. Магия. Что еще?!

— Клятвенный вадрит, помните? — пояснил Эреол. — И требование Итилеана. Гарантии для Софии на условиях Кодекса о престолонаследии за подписью Хайнирра Ивстанского.

София отчетливо всхлипнула и спрятала лицо на груди у Элейн.

— И что? — резко уточнила та.

— Ты же сама перечисляла ему странные оговорки в кодексе тогда. В том числе… "Если прямой наследник обладает магией, ему надлежит отправляться в обучение к колдуну. В этом случае престол занимает следующий в очереди наследник".

Облако вспыхнуло и пропало.

— Итилеан был атхатоном! — выкрикнула Элейн. — Он вообще давно мертв! Его не существовало! И на момент принесения клятвы тоже!

— На момент принесения клятвы он был вполне реален. Я же рассказывал тебе об атхатонах, — спокойно сказал Эреол. — Престол получит София. Пойдешь ко мне в обучение?

И только теперь София не выдержала и истерически разрыдалась, цепляясь за плечи сестры.

Яркие лучи полуденного солнца докучливо били в глаза.

София не отворачивалась. Ее не хватало даже на это.

К тому же солнце было единственным ориентиром в обезумевшем мире, катящемся в бездну и ежеминутно переворачивающемся с ног на голову.

Через полчаса ей предстояло выйти к придворным, к армии, к страже, ко всем, кто оказался настоящим в этом поддельном мирке, и заявить о себе. Эреол с Дарном обещали все устроить, от нее требовалось только показаться, но даже искусственный двор, созданный Л'Аррадоном, казался более настоящим, чем эта правдивая действительность. Да он вообще казался единственной правдивой действительностью!..

С улицы донеслись голоса, которые прервал властный окрик. Софии почудилось, что она слышит Итилеана. Она отпрыгнула от окна в глубину комнаты, словно это назойливое солнце обожгло лицо. Элейн тревожно покосилась на нее, но промолчала.

— Нужно будет также нанять работников для ремонта замка, — сказал Эреол. — Пострадали только центральные этажи. Их не ремонтировали со времен войны. Вряд ли ты сможешь вернуть ту атхатонскую заплатку на ткани реальности, которую поставил Л'Аррадон, Элейн.

София потрясенно уставилась на него. Только что колдун закончил объяснять ей, что такое атхатоны и что вообще произошло. И теперь так буднично переводил тему? Словно весь этот кошмар был в порядке вещей? К концу рассказа она уже окаменела так, что, казалось, никакие новые потрясения не смогут пробить эту броню. И вот теперь фраза о работниках…

Броня рассыплется. Не сегодня, так завтра. Но от всех кошмаров уже не сбежишь в добрые и понимающие объятия Даиз. И ни в чьи больше.

Вместо этого придется изображать из себя королеву. Точнее, пародию на королеву. Потому что ничем иным она стать не способна. Потому что Элейн получила магические силы. Потому что мир раскололся, а она, София, похоже, осталась в созданной Л'Аррадоном иллюзии.

Там жилось легче и комфортнее.

— Я не хочу править. Я не могу править! — пробормотала она. — А если все министры Кервелина исчезли вместе с ним, то мне даже некому помочь. Я отказываюсь!

— Насчет помощи не беспокойтесь… А лучшие правители выходят из тех, кто ненавидит власть, — сказал Эреол. — Как бы вы к этому ни относились, соглашение на клятвенном вадрите не имеет обратной силы.

— Тогда почему вы это допустили?! — с ненавистью выдохнула София.

— Если помнишь, это было частью ультиматума некоего графа Итилеана, — мрачно ответила Элейн.

София дико уставилась на нее. Подобное предательство оказалось последней каплей. По крайней мере, воспаленное сознание восприняло замечание сестры именно так.

Предательство.

Издевка.

Или вместе с силой Л'Аррадона Элейн получила и его злобу? А что — это вполне вписывалось в тот хаос темных красок, которым обернулся еще вчера опасный, но относительно стабильный мир.

София вскочила и выбежала прочь.

Она неслась по коридорам и лестницам, не разбирая дороги и не глядя вперед. Слезы застилали глаза. Пару раз она больно ударилась о стены, еще пару раз кто-то — трудно было рассмотреть, кто именно, — участливо спрашивал, не нужна ли ей помощь. София знала, что помощь ей не нужна.

Ей никто не может помочь. Тот, кому это всегда удавалось со сверхъестественной легкостью, мертв уже несколько лет.

Она выбежала на подъездную дорогу и обогнула павильон стражи. Больше ее не трогали.

Камни осыпались из-под ног. Высота уже не пугала. София не замечала ее, хотя в прошлый раз, когда шла по этой дороге, не могла не заглядывать в головокружительную бездну, которая становилась все глубже по мере подъема наверх. Дорога вела к вершине замка. Дорога вела туда, где все это началось.

Путаясь в юбках, София вскарабкалась на самую верхушку и бессильно опустилась прямо на каменный пол площадки-беседки, где совсем недавно происходил их первый разговор с Грейсоном.

Она собиралась вернуться спустя полчаса. Выслушать наставления Эреола, отчет Дарна, извинения Элейн, которая наверняка не хотела ее оскорбить. Собиралась сделать все, что ей скажут, и сгладить ссору с сестрой. И осмотреть замок, и выяснить, сколько придворных оказались атхатонами, и узнать еще кучу всего. Но это могло подождать.

Совсем недолго.

София уткнулась лицом в выщербленную каменную скамью и замерла, чувствуя на спине горячие полуденные лучи летнего солнца.

— Кервелин действительно принимал душ из пожирающего разум дождя, — сказал Эреол. — Судя по всему, Л'Аррадону удалось перенаправить магические потоки таким образом, чтобы жизненная энергия всех, кто погибал под дождем в течение ночи, переходила к Кервелину, а через него распределялась по всей системе. Атхатоны были взаимосвязаны… Поэтому, кстати, Л'Аррадон и бесился, когда Арн-Фальета и других подозревали в измене. Он следил за Кругом Кервелина. То есть за ядром этой системы. Он бы заметил, если бы там что-то нарушилось…

— А реваншисты? Феретти был обычным человеком, Дарн тоже, а остальные? Ведь их стремление сменить власть — это и есть такой сбой в системе, — Элейн натянула поводья, и ее миспард послушно замедлил шаг. Впереди замаячила беспорядочно заросшая кустами и лианами ограда.

— Ты сама разве не замечала их странности? С Таренном все было более гладко, потому что он и человеком был тихим, спокойным. А Итилеан? Я наблюдал некоторые его всплески неуравновешенности. Было что-то общее со вспышками ярости самого Л'Аррадона… То ли его личность даже в виде слепка оказалась сильнее того стандарта, по которому Л'Аррадон создавал атхатонов, то ли слепок был сделан халтурно, но система претерпела внутренний сбой, и он проявился таким вот образом — через странности в поведении. Позже, если бы мы не вмешались и реваншисты действовали сами, странности усиливались бы по мере того, как они приближались к покушению на короля. В итоге Л'Аррадон отследил бы сбой по возмущениям магического поля.