— Возможно. Но это в лучшем случае. Обществам не дадут спокойно работать. Будут облавы, показательные расправы — учтите, подобная агитация отнюдь не поощряется. Но если нам удастся выиграть время, то может действительно обойтись без войны. Армия, гвардия и прочие, кто вряд ли согласится со свержением Кервелина, увидят, что восстание бесперспективно… Однако это все воздушные замки, — Итилеан мягко взял Софию за локоть. — Нам предстоит еще много работы, чтобы подготовить почву для свержения. К тому же на нашем пути Л'Аррадон, а мы еще не выяснили, насколько велика его роль в стабильности власти Лерринтов. Рек крови, которых вы боитесь, в обозримом будущем не предвидится.

Он ободряюще улыбнулся, и София облегченно вздохнула. В который раз за этот вечер.

И будущее вдруг показалось вовсе не таким тревожным. Да, будет кровь, будут сложности, будут непредвиденные ситуации. Но теперь хотя бы ясно, чего ждать. Бесформенная черная глыба безвестности рассыпалась мелкими угольками, рисующими картины грядущего. Пока еще нечеткие, набросками, но все же, все же…

— Спасибо, — сказала София, не двигаясь с места. От облегчения хотелось привалиться к стене и не дышать. — Вот этим вы меня успокоили. Сама не знаю, как это… Мне следовало бы учиться не обращать внимания на то, что от меня не зависит… Но не получается. И теперь…

— Не волнуйтесь. Все в порядке. Просто недостаток информации. Пойдемте, София, черная лестница — не лучшее место для задушевных бесед. — Итилеан легонько потянул ее за локоть. София улыбнулась. Настроение у нее неудержимо ползло вверх.

— Подождите…

— Подождать? А вы знаете, что когда вы стоите вот так близко, то сильно рискуете?

— Чем же? — она все еще улыбалась. Наверное, он вел к чему-то серьезному, но Софии уже не хотелось в это вникать. Тяжесть спала с плеч, можно успокоиться и…

— Хм… Да, вы правы. Никакого риска.

Итилеан привлек ее к себе. София поняла, что в своей эйфории умудрилась не догадаться, к чему он клонил. Но когда он знакомым жестом приподнял ее голову за подбородок и начал целовать, она с неожиданным всплеском веселья отметила, что ее застали врасплох.

Веселья?

Надо же. Куда только подевались внушенные Даиз правила и запреты вместе с собственной неловкостью и смущением? Осталась только легкость и нарастающее удовольствие. Итилеан больше не был чужаком. А вокруг больше не было отсыревших каменных стен и пыльных лестничных пролетов. Свобода слилась с облегчением, дурманя голову похлеще любимой настойки Даиз. А Итилеан… нет, Грейсон… целовал все настойчивее, пока София не обвила руками его шею и не начала отвечать.

Желание заботиться…

Тлетворное влияние…

Наверное, это действительно тлетворно и развратно. Может быть, и знание реваншистских планов — это плохо, запретно, как все, что связано с нехорошей компанией. Софии было все равно. Она постаралась отбросить все предрассудки и убеждения, в которых была воспитана. И жестокость превратилась в необходимые меры, а распущенность — в тепло и ласку.

Ничего не произошло. Но минувший вечер перевернул многое. И София никогда, даже на плоту в бескрайнем море, еще не чувствовала себя такой свободной, как здесь, в плену затхлости и камня, на этих ступеньках.

— Значит, ты отказываешься говорить, где и с кем была все это время?

Выпуклые карие глаза Аверии пылали возмущением и укором. Допрос Элейн длился уже около часа. Та вернулась из Кадмара утром — спустя день и две ночи после того, как ушла. И обнаружила, что старшая фрейлина развернула целое расследование. Если подумать, ничего удивительного. Но как же не вовремя!

— Я не успела вернуться позавчера вечером, — мрачно ответила Элейн. Уже в пятый или шестой раз. — А потом не смогла попасть в замок, потому что по всему городу были погромы и облавы.

Соседки по спальне со жгучим интересом взирали на эту сцену со своих кроватей. Элейн явилась в общую комнату фрейлин… и тогда-то и обнаружилось, что все это время среди них царил переполох. А теперь товарки рассматривали ее, как диковинного зверя в зоосаду. Как же, такой скандал! Они, кажется, даже о своем дежурстве позабыли. Дежурство… Тесный душный мирок, из которого Элейн удалось вырваться на целый день и две ночи, снова затягивал ее в свои липкие объятия бессмысленных занятий и ненужных обязанностей.

— Зачем ты ушла в Кадмар тем вечером? — остро спросила Аверия.

— За ранозаживляющим вадритом, — Элейн решила придерживаться этой легенды. Все равно ни одна не будет достаточно убедительной. Не существовало никакой веской причины, по которой Эллин Тамеан понадобилось бы в одиночку сбегать из дворца в город на ночь глядя.

— Не пытайся лгать мне, девчонка! К кому ты ходила? Что ты там делала?

— Мне нужен был вадрит. Я думала, что у меня есть, но потеряла его… Думала, что успею до дождя. Когда увидела, что не успеваю, переночевала в гостинице…

— Так, хватит, — оборвала Аверия. — Можно подумать, во всем замке не нашлось бы врача с нужным вадритом. В твои неуклюжие оправдания никто не поверит. Не ночевать в комнате две ночи кряду!.. Стыдоба! Я напишу твоим родителям, и они приедут и решат, что с тобой делать. Возможно, тебя отправят в провинцию на пару лет. Ты хоть представляешь, какой это скандал? На тебе теперь не женится ни один лирд в здравом уме! Тебе безразлично, что твоей репутации конец?

Элейн молчала. В провинцию к Тамеанам ей не хотелось. Причем совершенно не по тем причинам, по которым подобная ссылка так пугала придворных девиц, только-только вошедших во вкус тайных свиданий.

— Как твоя опекунша, я помещаю тебя под домашний арест, — продолжала Аверия. — Будешь ходить только от этой комнаты к покоям королевы на дежурство… если ее величество тебя не выгонит после этого… и в сопровождении кого-то из более здравомыслящих подруг. С Нейтин, а если она будет занята, — с кем-нибудь еще. Ты потеряла мое доверие раз и навсегда, так позорно оскандалившись! Нейтин, не спускай с нее глаз. И еще…

Аверия поманила Нейтин к себе и что-то быстро зашептала ей на ухо. Мнимая сестра вдруг залилась краской.

— Что? Тетя, этого не может быть!

— Делай, как я говорю! — приказала Аверия. — Присматривай за сестрой, от нее теперь всего можно ожидать!

И она вышла, величественно взмахнув пышными юбками.

Воздух в спальне немедленно раскалился от восклицаний.

— А где ты была на самом деле, Эллин?

— Неужели это правда? Кто там у тебя в Кадмаре? Когда вы познакомились?

— Что ты там делала? Рассказывай, не стесняйся, мы никому не скажем.

Элейн поморщилась. Интересно, что будет, если сказать правду? "В Кадмаре снимает квартиру мой воспитатель, второй по силе колдун континента, и мы вместе с ним готовим план по свержению власти". Лучше не проверять… Только теперь она осознала масштаб катастрофы.

Домашний арест. Сидеть под присмотром. Именно сейчас, когда они с Эреолом так далеко зашли! Можно ли ускользнуть от бдительного ока "сестры"? Можно, но вряд ли надолго. А еще ведь нужно как-то предупредить остальных. Эреола и Софию для начала… Предупредить, что она временно недееспособна, попросить воспитателя придумать что-то, чтобы обойти дурацкое ограничение помешанных на репутации опекунш… Но для этого нужно встретиться с ним лично. До чего же не вовремя…

Ладно. Можно выкроить время и выбраться ночью, поговорить с кем-то из реваншистов и попросить помощи, чтобы связаться с Эреолом. Самое скверное не это. А то, что в ближайшее время сюда явятся лирд и лиди Тамеан и заберут свою отбившуюся от рук дочь на перевоспитание.

И от этого еще предстояло как-то увернуться.

Гулкая холодная тишина приятно контрастировала с душным воздухом спальни, наполненным сопением фрейлин. Элейн не сразу научилась засыпать под это раздражающее сопение. И запахи — духов, пудры, притираний, пота, еще какой-то мерзости, и все это смешивалось и пропитывало и одежду, и постель, как ни проветривай и какими бытовыми вадритами ни изгоняй…