Сейчас все ругают «хрущевки» и «хрущобы», которые строились в 60-е годы и позже. Теперь они людям не нравятся. Нам они не нравились и тогда. Однако эти дома были нужны. Людей выселяли из бараков, где они жили в тесных холодных комнатках с печным отоплением, с туалетом во дворе, с водопроводной колонкой на улице. Я был свидетелем множества радостных слез, когда челябинцы переселялись из бараков в отдельные квартиры со всеми удобствами. Для них это было счастьем.

Согласен: мы слишком долго строили «хрущевки». Надо было раньше отказаться от них. Но эти дома нас выручили. Ведь в городе были тысячи бараков. Даже и при таком интенсивном строительстве мы сносили бараки 24 года.

Да, архитекторы возражали против одинаковых типовых пятиэтажек. Мы тоже возражали. А были проекты еще хуже, еще «экономичнее».

Строили не только жилье. Пробили в Москве Дворец спорта. Торговый центр возводили. А с драмтеатром оконфузились. По проекту за основу было взято существовавшее здание драмтеатра (бывший Народный дом), а к нему пристраивался не один, а сразу три театра — кроме драматического, еще ТЮЗ и кукольный. И назвали все это театральным комплексом.

Взяли проект, поехали в Москву, в Госстрой, к заместителю председателя Н. В. Баранову, который прежде был главным архитектором Ленинграда. Пришли, чертежи и рисунки развесили в приемной. А тут заходит главный архитектор Москвы Посохин. Спрашивает:

— Что такое?

— Мы из Челябинска, — говорим, — привезли на утверждение проект театрального комплекса.

— Что? — удивился Посохин. — Театральный комплекс? Я знаю промышленные комплексы, животноводческие комплексы, а у вас, значит, театральный комплекс.

Посмотрел он чертежи, всмотрелся в один из них.

— А это что? — спрашивает опять.

— Это китайский дворик, — говорим.

— Китайский дворик? Только китайского дворика Челябинску и не хватает…

Словом, наш проект был отвергнут. И через какое-то время было принято решение строить драматический театр отдельно, не в комплексе.

В 1961 году встал вопрос о разработке генерального плана развития Челябинска. Прежний план был разработан Ленгипрогором и исчерпал себя. Директор Гражданпроекта Б. А. Зильберг и главный архитектор города И. Е. Чернядьев предложили отказаться от услуг Ленгипрогора и создать свою мастерскую по разработке генерального плана. Так и сделали. Но все-таки с помощью первого секретаря обкома партии Н. Н. Родионова пригласили в Челябинск ведущих специалистов из Москвы, чтобы на месте посмотреть город и выслушать их замечания по генеральному плану. Тогда, между прочим, и возникла идея перенесения центра города к берегам Миасса, к его излучине у сада-острова, где предполагалось по правому берегу построить высотные дома. Может быть, когда-нибудь эта идея будет реализована.

Я с добрым чувством вспоминаю многих из тех, кто создавал нынешний облик Челябинска. Это главные архитекторы И. Е. Чернядьев, В. Н. Лахтин, П. П. Даниленко. Вопросы они решали смело, масштабно. Если мало было интересных решений, то потому, что действия архитекторов сковывались разными запрещающими постановлениями. Возможности архитекторов были больше, и Челябинск мы видели бы другим, если бы была свобода для творчества. Но такое было время.

В те годы заказчик был один — УКС горисполкома. Почти все, что было построено в Челябинске, — по заказу УКСа. В нем начальники менялись часто, но один работник, главный инженер, проработал бессменно от начала до конца. Это Николай Христофорович Балтаджи. Большой труженик, он много сделал для города. К сожалению, его имя почти неизвестно. Кроме того, я выделил бы особую роль Л. Д. Семичастного, который на всех должностях ревниво следил за строительством в Челябинске и помогал ему чем мог.

Времена меняются. То открываются новые возможности, то возникают новые трудности, но в любом случае Челябинск будет строиться и молодеть. Я был свидетелем и участником аврального строительства одного десятилетия. Ушли в прошлое бараки. Уходят в прошлое «хрущевки». Доживут свой век девятиэтажки. Вознесутся новые дома. Пусть наши потомки будут жить в просторных, светлых, удобных домах в здоровом красивом городе, о котором мечтали челябинцы всех поколений.

Поэт Лев Рахлис удостоен поощрительной грамоты на Международном конкурсе общества пушкинистов. В Нью-Йорке итоги конкурса опубликовала газета «Новое русское слово». Надо сказать, что пушкинисты за океаном провели свой пятый конкурс русской поэзии, в котором участвовало более восьмидесяти авторов из России, США, Канады, Израиля и т. д.

Лев Рахлис — филолог, выпускник ЧГПИ, доцент института культуры, если вспомнить прошлое, автор нескольких сборников стихов для детей и ряда весьма популярных в городе детских праздничных спектаклей. Ныне Лев Яковлевич живет в Атланте, штат Джорджия, читает лекции студентам и учит английский, общаясь с молодыми людьми. И поэтому в Атланте сегодня слышат и узнают имена литераторов Южного Урала.

Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев как-то сказал, что его не смущает массовая подвижка россиян за рубеж. Академик уверен, что соотечественники, оказавшись в дальнем зарубежье, передают русскую культуру народам мира. И делают это вдохновенно, талантливо. «Пушкин — символ русской культуры, — пишет Лихачев, — славное имя его объединяет русских поэтов за пределами России». Эту мысль ученого подтверждает Пятый Международный конкурс пушкинистов.

В этом конкурсе принимали участие Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Александр Межиров, ведущий в США постоянно действующие семинары русской поэзии. «В чужой стране прибежищем души остается родной язык», — пишет «Новое русское слово» в Нью-Йорке.

Недавно на поэтическом вечере в Челябинске самодеятельные исполнители пели детские песни на стихи Льва Рахлиса, интересные и взрослым. Родное слово хранит мысли и чувства, помогая помнить пережитое и переживаемое.