Иногда думаю, что в начальный период нашего знакомства я ему излишне докучал. Но даже если так, он ни разу не дал мне этого понять. Ни разу не обратился ко мне свысока. Никакой назидательности, никаких коммунистических сентенций. Для меня так и останется загадкой, почему он уделил мне столько времени и внимания. А спросить его об этом я уже, увы, не могу…

И, наконец, третья встреча, которая окончательно определила выбор моего пути. Я учился на третьем курсе института, когда в газету «Молодой учитель» пришел ответственным секретарем выпускник МГУ филолог Владимир Катаев. Он начал с того, что убедил партком: при газете будет создано литературное объединение. Ему дали «добро».

Катаев, похоже, не сомневался, что те, кто пробует себя на литературном поприще, обязательно объявятся. И они объявились.

Правда, некоторые, обозначившись пару раз, исчезали насовсем. Зато костяк определился очень четко: Игорь Табашников, Николай Михайлов, Павел Ерисов, Владимир Тараканов, Татьяна Ухалова и автор этих строк.

Днем мы выполняли редакционные задания, работали в газетных жанрах, а вечерами собирались, чтобы обсудить свои «художества». Некоторые из получивших одобрение стихов и рассказов потом публиковались в газете. Причем не все проходило гладко: иногда Владимиру Катаеву приходилось убеждать цензуру, что в наших писаниях нет никакой крамолы.

Ее действительно не было, но, полагаю, цензура интуитивно почувствовала опасность: в литературных подборках отсутствовала традиционная советская тематика. Не было ни строчки, проникнутой коммунистическим пафосом, — и это настораживало.

Владимир Катаев был типичным «шестидесятником». Он понимал, что некоторая оттепель коснулась только столичных городов, а в провинции все та же леденящая атмосфера. Вот почему с помощью нехитрой селекции он подобрал группу студентов, способных воспринять новое, и попытался передать им свое миропонимание.

Заседания литобъединения не кончались разбором наших произведений. Мы знали: вот сейчас Володя привычно ткнет указательным пальцем в дужку своих очков и перейдет к главному. Многое из того, что мы чувствовали только подспудно, он облекал в формулировки. Мы начинали понимать, в какой системе живем, узнавать то, что эта система тщательно от нас скрывала.

Парадоксально то, что заседания литобъединения проходили в кабинете парткома. Найдись среди нас «стукачок», Володе бы не поздоровилось.

Но, слава Богу, обошлось без эксцессов. Через год Катаев собрался поступать в аспирантуру МГУ. Он побывал у ректора института Е. М. Тяжельникова и порекомендовал меня на должность ответственного секретаря газеты. Ректор издал приказ, несмотря на то, что я учился на дневном отделении.

Перед отъездом Володя подарил мне двухтомник «Дон Кихота» с дарственной надписью, которая заканчивалась известным девизом: «Без страха и упрека»…

А вскоре настал день, когда я, взяв в руки строкомер, уселся за редакционный стол и положил перед собой чистый макет газетной полосы. Считаю, что с этого момента я и начал профессиональную работу в газете.