Народные поверья, суеверия, знахарство, россказни и прочее в Троицком и Челябинском уездах
(Из этнографических записок Ястребова)
Ворона и здесь почитается зловещею птицею, поганою, проклятою, окаянною. Очень много простолюдинов, по замечаниям стариков, убеждены, что, если на чьей-то крыше собравшаяся куча ворон долго каркает, в том доме будет падеж скота. Если она летает из конца в конец над деревнею — падеж или валеж в целой деревне. Вообще пролет с карканьем ворон над деревней — недобрый знак: будет ненастье, пожар, смертность.
Кто убьет ворону и сороку в Покров день, у того на следующий год урожай хлеба.
Про разбогатевшего крестьянина говорят: верно, уж ворону скурчил.
Кузнечик, кующий в стене ночью на воскресенье, предвещает скорую смерть кого-нибудь в семействе этого дома или какое-либо несчастье.
Кошка, умывающая лапкой рыльце, замывает гостей из той стороны, куда обращена головой.
Нечаянно потухшая свеча, крик сорок на заплотах или над завознею — тоже приход гостей.
Умирая, если кто сам не закроет глаз — признак скорой смерти из этого дома и другого.
Не бывает благословения над тем домом, где на ночь не закрывается вода в чану или сусеке. Не имеющий чем-либо покрыть ее должен класть хотя бы палку.
Не нужно на себе ничего зашивать или пришивать: пришьешь, потеряешь память.
Не прощайся на пороге, не обрезывай ногтей в гостях — поссоришься скоро с хозяином.
Родители, узнавшие о разврате своей дочери, должны обрезать ей косу…
Поющая курица предвещает хозяину несчастье. Треснувшая матица в доме — покойник.
Сани с красками — хозяева с ласками, санки с запятками — хозяева с оглядками, — говорят старики ребятишкам.
Во всяком доме есть суседушка, сусед — великороссийский домовой. Переходя на новое жилище, должно приглашать с собой и суседа. Если ему не нравится корова или лошадь, или они не по шерсти, то от первой не ожидай приплоду, последнюю не откормишь.
Нелюбящую лошадь он мучает, нравящейся — заплетает косы в гриве (подобное поверье обще с Московской губернией).
С людьми он тоже ведет знакомство, особенно с женщинами.
Любимой им женщине он то заплетает косы, то во время сна он приходит к ней и дышит на спящую. Если его дыхание тепло — хорошо, холодно — дурно, бедственно для этой женщины.
Волосы на груди играют немаловажную роль. Человек, имеющий их в изобилии, должен быть или чрезвычайно счастливым, добродетельным, или безнравственным и мошенником — две крайности. Верх счастия, если эти волосы расположены крестообразно; люди с подобным или высокого звания, или достигнут оного.
С которых пор собака оделась шерстью, а человек начал харкать? Первый человек засыпает, на страже у него собака. Дьявола берет сильное любопытство взглянуть на новосотворенное создание — человека, но близко подойти к нему — напрасное старание: собака устрашает. После разных разностей, наконец, ему — дьяволу — удается уласкать собаку. Подойдя к первому человеку, он взглянул на него, усмехнулся с зависти и, как на презренного, харкнул ему на грудь. Собака за неверность свою наказывается шерстью, которой прежде не имела.
Стрелять в лебедей — грех, застреливший лебедку наплачется.
Зайцы — поганье (употребляющий их мясо — поганый человек). Казаки, потребляющие их, подвергаются насмешке, говорят — на свет Божий слепыми родятся: котенок, зайчонок, щененок да казачонок.
Никогда замужняя женщина не должна чесать косу при чужом: грешно, и коса вылезет. Еще больше грешней и вместе стыдно ходить простоволосой; когда взойдет солнце, голова должна уже повязаться платком — это остаток татарщины или влияние ее на здешний быт, в точности исполняемый.
Обильная земляная вода обещает раннюю и обильную снегом зиму. Если декабрь был холоден, август будет тепел; теплый ноябрь предвещает студеную весну…
* * *
Мать, желая позабавить ребенка, сажает его на порог избы, берет за правую ручонку, плюет на ладонь и потом водит по ней указательным пальцем, припевая:
Сорока-воровка
Кашу варила,
На порог становила,
Гостей созывала;
Гости побывали,
Всю кашу посъедали…
И потом, поднимая его быстро на руках вверх, хохочет. Или занимает ребенка следующим:
Где были?
У бабушки.
Что ели?
Алябушки.
Где алябушки?
На полочке.
Где полочка?
На столбике.
Где столбичек?
Вода снесла.
Где вода?
Быки выпили.
Где быки?
На гору ушли.
Где гора?
Черви выточили.
Где черви?
В траву ушли.
Где трава?
Гуси выщипали.
Где гуси?
В тальник ушли.
Где тальник?
Девки выпололи.
Где девки?
Замуж вышли.
Где мужья?
Лесовать ушли.
Где леса?
Повыгорели.
Потом, поднимая ребенка, скороговоркой прибавляет: Прутька бычок по дорожке течет.
Сани не наши, хомут не свой, понужай — не стой.
Ехал бы ежеден, да нет пошевен.
Ехало не едет, тпру не везет.
Кому ехать домой, запрягай да ступай, кому спать-ночевать — стелись да ложись, вперед Богу молись…
Примечание. Заметки М. Ястребова были опубликованы в «Оренбургских губернских ведомостях» за 1851 год и являются одним из первых, если не самым первым собранием фольклорно-этнографических сведений, записанных на территории нашего края и бытовавших в конце XVIII века — начале XIX веков. Матвей Никифорович Ястребов (1826—1853) — преподаватель истории и географии челябинского уездного училища, сотрудничал с Императорским географическим обществом, опубликовал ряд статей и документов по истории и этнографии края.
Татьяна Шматько-Зальцман
На всю оставшуюся жизнь
Письма издалека
Я — дочь Исаака Моисеевича Зальцмана, Таня, Татьяна Исааковна. Родилась в Ленинграде в трагическом 1937 году, 22 июня 1941 года мне отмечали четыре года. А вскоре война привела нашу семью в Челябинск. И с первой встречи с городом и по всей жизни я несу к тебе, Челябинск, трепетное чувство, еще более трепетное, чем к моей родине — Ленинграду.
Наверное, это потому, что прожитые в Челябинске детские годы были временем славы наших отцов, их «звездным часом». То, что было сделано ими в войну, подарило им и нам, их детям, чувство невероятной гордости на всю оставшуюся жизнь.
Отец вспоминал, что при первой встрече Челябинский тракторный произвел на него очень сильное впечатление: огромные корпуса, конвейеры, специализированные станки.
«Перед нами был промышленный колосс, но это был тракторный колосс, рассчитанный на массовое производство тракторов».
Отец рассказывал, как первые месяцы войны свели под крышами цехов ЧТЗ, а в некоторых цехах не было еще даже крыш, несколько крупных заводов: ленинградский «Кировский», харьковские танковый и дизельный, завод «Красный пролетарий» и завод фрезерных станков из Москвы, часть Сталинградского тракторного, абразивный и более мелкие. Так родился завод-гигант, получивший в народе гордое имя «Танкоград».
