Ещё точнее: пара охранников в красно — чёрной форме Восточной Предонии лежала на земле возле ворот, а ноги ещё одного торчали из‑за барака. Но эти трое уже вроде как не считались. Всё‑таки Эл не зря нож доставал.

Я закусила губу, разом вспомнив, что эльфы, какими бы хорошими ребятами они не были, всё же враги. И эти враги только что угробили троих наших. И меня прибьют, как только раскусят. А если и не раскусят — то всё равно прибьют. Вздёрнут за мнимое дезертирство, и не посмотрят, что магичка.

Остаться с отрядом Файриана значило пойти против своих. Но в перспективе — возможность узнать какую‑нибудь важную для людей информацию. Как минимум про то, что остроухие делали в Вертском лесу. Хэйнар точно знает, и рано или поздно выболтает за милую душу. Не мне — так Ксанке, как только она ему улыбнётся. Но, даже имея информацию, от эльфов потом ещё и сбежать надо будет каким‑то образом. Желательно, тихим и не слишком кровавым. Потому как жить очень уж хочется. Только вот получится ли?

В качестве альтернативы — переметнуться к людям здесь и сейчас. Поднять тревогу, разбудить весь лагерь. Рассказать, кто я и каким образом сюда попала. Конечно, не поверят. А скорее всего, даже и не дослушают, просто прибьют на месте за форму ушей и цвет одежды. Но если вдруг произойдёт чудо, и я останусь в живых, то возможность вытянуть из Хэйна полезные сведения навсегда канет в Лету. Вместе с самим эльфиком. Чёрт, жалко парня. И себя жалко. И дамировских ребят тоже жалко, они же работу свою выполняют, границу стерегут. И если они сейчас засекут нас и завяжется драка… Сколько из них погибнет, даже не сообразив, что произошло? Нет, так тоже нельзя. Я ведь, вообще‑то на их стороне. Вот только они этого не знают.

И что делать?

Я стояла на границе. Не на географической границе, проходящей между двумя воюющими странами, а на своей собственной моральной границе. И не знала, куда идти. Оба варианта мне одинаково не нравились. А третьего не было.

— Эй, чего застыла? Марш вперёд! — прошипел мне в спину кано.

Я сморгнула и вынырнула из тревожных мыслей. Пока я перебирала варианты, часть отряда уже успела преодолеть противоположную стену. А командир стоял позади и следил, чтоб никто не отстал и не потерялся. Под его настороженным взглядом я сделала несколько шагов вперёд и обернулась. Кано, не спуская с меня глаз, чуть склонил голову набок и нахмурился. И я поняла, что пропала. У меня только что отобрали даже иллюзию выбора.

Одно подозрительное движение — и остроухий убьёт меня прямо здесь. Быстро и беззвучно. Не знаю как, но он это сделает. Не зря же он за мной так пристально следит…

Лучше бы за Ксанкой следил, ей — богу!

Потому что пока мы с Файрианом пялились друг на друга, сестра тоже решила осмотреться. И углядела‑таки то, о чём так рьяно мечтала весь последний день.

Тоненько взвизгнув, она бросилась через двор и мёртвой хваткой вцепилась в стоящие возле входа в барак сапоги.

Судя по мокрым потёкам, оставшимся на земле, их выставили туда на просушку. Но Ксанку нисколько не волновало, мокрая обувь ей досталась или сухая. На несоответствие размеров она тоже никакого внимания не обращала. Сестра, счастливо улыбаясь, прижала находку к груди и замерла с ней в обнимку.

— Прекрати немедленно, — суровым шёпотом велел кано.

— Сейчас — сейчас, — кивнула Ксанка и начала торопливо обуваться.

— Иста, скорей. Потом оденешь, — поторопила я.

— Легко тебе говорить! А я уже все ноги сбила. И отморозила тоже. Обе две. Ой, там камушек мешается… Сейчас вытряхну, и сразу пойдём.

— Иста! — В этот раз мы с командиром шипели на неё хором. Время поджимало. Почти все эльфы уже благополучно преодолели и двор, и стену. Остались только Хэйнар, который никак не мог подтянуться на одном из выступов, и подстраховывающий его Эл. И мы.

Сестра балансировала на одной ноге и увлечённо трясла сапогом, пытаясь извлечь оттуда камушек. Кано корчил невероятные рожи, беззвучно объясняя, что он с ней сделает, когда перевал останется позади. А я стояла, монотонно считала про себя потраченные попусту секунды и никак не могла отделаться от мерзкого ощущения надвигающейся опасности.

Наконец Ксанка совладала с сапогом, натянула его и встала на обе ноги.

Кано облегчённо выдохнул. Я хотела последовать его примеру, но не успела — дверь барака натужно заскрипела и приоткрылась. Наружу вышел (или, скорее, протиснулся) человек. Ростом он превосходил Кьяло, да вдобавок был в несколько раз шире. К примеру, рука, прикрывшая дверь, была толще моей талии.

А ещё этот бугай был абсолютно гол. И двигался почему‑то с закрытыми глазами и шатаясь из стороны в сторону, как пьяный. Впрочем, почему 'как'? Судя по долетевшему до меня запаху — ни о каком 'как' не могло быть и речи. От мужика разило, как от портового грузчика после недельного запоя.

Я не стала дожидаться, когда бугай разлепит глаза, и сделала пробный шаг в сторону стены. Файриан медленно продвигался в том же направлении. И только Ксанка стояла столбом и во все глаза пялилась на гиганта. Причём не знаю, чего было больше в её взгляде: страха ('Раздавит же, как муху!') или любопытства ('О, голый мужчина!')

Мужик тем временем мотнул головой, словно пытался разогнать витавшие вокруг него алкогольные пары, и нетвёрдой походкой направился вперёд. В неподвижную Ксанку он не врезался только чудом — буквально за полметра до неё его резко повело в сторону. Совершив совершенно невозможный для трезвого человека пируэт и пробежав по инерции ещё несколько метров, бугай споткнулся и чуть не грохнулся. Падению помешала вставшая на пути бочка. Гигант заключил её в широкие объятья, прижался лбом к металлическому обручу и благодарно просипел что‑то нечленораздельное. Потом с трудом выпрямился, скрипнул зубами и погрузил голову в воду. Во все стороны полетели холодные брызги.

Ксанка наконец‑то очнулась от столбняка и, воспользовавшись моментом, во весь опор понеслась к выходу, обогнав даже меня и кано. На стену она взлетела ловчей, чем белка на дерево. Только рыжая коса мелькнула, и сразу же исчезла по ту сторону. А вот мои лазательные навыки в этот раз дали сбой. Почти на самом верху я оступилась и повисла на одной руке, попутно пытаясь найти хоть какую‑нибудь опору или зацепку. И даже нашла. И даже относительно быстро…

Только бугай закончил свои водные процедуры ещё быстрее. Плеск за моей спиной прекратился, и хриплый голос уныло вопросил в пустоту:

— Шай, из чего ты гнал эту гадость? Если я чуть не сдох, то… Шай, ты где? Эй!

Мне не обязательно было оборачиваться, чтоб понять, что гигант наконец‑то разлепил глаза и сейчас старательно оглядывается в поисках товарища.

— Что за?..

Ага, нашёл. Интересно, какое из тел он заметил первым?

— Подъём! Тревога! — Вопль грянул с такой силой, что со склонов посыпались камушки. — А ну стоять!

Видимо, гигант обнаружил не только трупы, но и меня.

Ну и ладно. Оружия у него с собой всё равно нет, а к тому времени, пока он добежит до стены, я сто раз успею оказаться на той стороне. Тем не менее, стоило поторопиться. Я прекрасно понимала, что ещё пара мгновений, и тихий безлюдный перевал превратится в весьма оживлённое место. Из барака уже доносились крики и топот.

На вершине стены я ненадолго замерла, прикидывая, как будет удобнее спуститься… И тут гигант сделал то, что я от него никак не ожидала. Этот маньяк попросту подхватил первое, до чего дотянулся — бочку — и швырнул её в меня через весь двор. И ведь попал, зараза!

К счастью, задело меня лишь краем, зато по затылку. В любом случае, этого вполне хватило, чтоб потерять равновесие и сверзиться со стены хлеще иного Шалтая — Болтая. Утешением служило только то, что приземлилась я снаружи лагеря.

Это я ещё успела понять до того, как отключилась.

Но спокойно поваляться мне не дали.

В ушах ещё не затих грохот от удара головой о камни, а меня уже трясли за плечи. Причём каждый встрях сопровождался надрывным 'Айка, очнись!'