Роуз тоже побледнела:

– Тут все просто. Он ненавидит нас, потому мы – другие. Он всегда считал себя единственным живым существом. Теперь, обнаружив мир людей, он отказывается делить с нами право на существование. Что еще хуже, он питается отчаянием и болью, подобно самому могущественному и голодному дементору. Но в отличие от дементоров, которые воскрешают твои худшие воспоминания, Привратник создает новые. Он способен манипулировать человеческим сознанием, вселяя животный ужас и беспричинную панику. Об этом мы читали в газетной вырезке, которую прислала Люси. Он пытался как можно лучше изучить людей, подобрать оптимальный способ утоления голода. Пока он может оказывать влияние только на несколько человек за раз. Но как только он объединится со своим хозяином и станет частью нашего общества, он сможет воздействовать сразу на миллионы. Он высасывает ужас из человека, пока от того ничего не остается, кроме оболочки, и идет дальше. Он будет двигаться по земле, пока всех не истребит.

– Всех, кроме хозяина, – голос Ральфа был похож на писк.

– Даже хозяина, – прошептала Роуз. – В конце концов, он примется и за него. Он желает быть совершенно один. Поэтому разрушит свое единственное оружие. Самое страшное – хозяин может знать об этом. Его будут переполнять боль, грусть и ненависть, и ему будет все равно. Возможно, он будет даже желать этого.

Джеймс вдруг кое–что припомнил. Роуз прочла все по лицу:

– Что такое? Ты словно яйцо гиппогрифа проглотил.

– Мой сон, – ответил Джеймс, слегка касаясь лба, – то, что ты сейчас рассказала, во многом напоминает мне нашептываемое голосами во сне. Фигура в черном плаще, стоящая в углу, твердит, что справедливость будет восстановлена, придет день, когда нужно будет вернуть все в состояние равновесия, и что тот человек, о котором и есть этот сон, и будет тем, кто приведет их к победе, если захочет, если он сможет доказать свою готовность. Человек из моего сна, похоже, был готов. Он кажется одновременно и очень грустным, и очень разгневанным. Как будто бы пережил столь ужасающую потерю, что весь мир потерял для него смысл. Хуже того, мир потерял право на существование, поскольку он представляет собой олицетворение случившейся трагедии. Это очень мстительное, ненавидящее и безнадежное чувство, но все же большей частью печальное, столь же грустное, как бесконечная черная стена без углов и конца, окружающая со всех сторон...

– Вероятно, тот человек из твоего сна и есть хозяин Привратника, – сказал Ральф с расширенными глазами. – И он сильно напоминает Мерлина, верно? Я имею в виду, он ведь своими руками убил женщину, которую так любил. Ты сказал, что он оставил свое время, поскольку не мог больше оставаться в мире, где все вокруг кричит о совершенном им, верно? Возможно, возвращение в это время не принесло ему ничего хорошего! Возможно, он будет счастлив позволить Привратнику уничтожить все и вся! Даже себя самого!

Роуз медленно кивнула:

– Очень похоже на то, что он может чувствовать. Хозяин Привратника не обязательно должен быть его Послом, но нигде не сказано, что такое невозможно.

Джеймс задумался, пытаясь припомнить детали сна. Он покачал головой:

– И все же это был не Мерлин. Я никогда не видел лица того человека, но уверен, что это не он. Просто чувствую. Тот человек моложе. И другой. Точно не Мерлин.

Роуз ахнула и закрыла рот обеими руками, ее глаза широко распахнулись. Ральф подпрыгнул от такого резкого движения:

– Что? – воскликнул он.

– Наследник! – проговорила Роуз неестественно высоким голосом. – Они даже упомянули его в том зеркале, на могиле Тома Реддла. Неужели вы забыли? Привратник стал искать самого подходящего хозяина для себя. И вот, он почувствовал тело Волдеморта. Он почти ничего не знает о людях, поэтому не понял, что Волдеморт давно умер. Потом он заставил статую говорить, каким–то образом воззвав к его призраку. Статуя рассказала Привратнику, что существует другой потенциальный хозяин. В его жилах течет кровь Волдеморта. Помните? Это очевидно! Должно быть, хозяин Привратника – наследник Волдеморта!

– Но кто это? – задал вопрос Ральф. – Мы не знаем, поэтому вернулись к тому, с чего начали.

– Пока не знаем, – ответила Роуз с нервной улыбкой на губах. – Но у нас есть способ это выяснить.

Она посмотрела на Джеймса. Тот сжал губы и вздохнул.

– Да, мой призрачный шрам. Но мы даже не знаем, откуда он взялся и можно ли ему доверять.

Роуз пожала плечами.

– Это все, что у нас есть. Нам остается лишь надеяться, что это не какой–нибудь там фокус. Следи за своими снами, Джеймс. Они, наверное, наша единственная зацепка. Может быть, ты сможешь его разглядеть, и мы узнаем, кто является наследником Волдеморта.

– И кому принадлежит таинственный голос, – многозначительно прибавил Ральф.

– Именно, – согласилась Роуз. – Молодец, Ральф. Как думаете, может, это сам Мерлин?

Ральф тяжело вздохнул:

– Не знаю. Надеюсь, нет. Но альтернатива может быть хуже. В смысле, враг, которого мы знаем, лучше неизвестного нам, я прав?

После обеда Джеймс поспешил к амфитеатру, где до конца семестра проходили занятия по магловедению. Добравшись до арки, ведущей наружу, к ступенчатым рядам сидений, он с удивлением ощутил дуновение теплого ветерка, несмотря на снегопад, подобно занавесу опускавшийся на холмы вдалеке.

Около сцены Джеймс встретил Дэмьена Дамаскуса.

– К счастью, – улыбнулся тот, – Карри не настолько помешалась на маглах и не прочь наколдовать комфортную погоду, чтобы нам лучше работалось. Круто ведь? А теперь мне нужно повесить эту штуку.

Он изучал молот, который держал на расстоянии вытянутой руки:

– Несколько брутальный, не находишь?

Температура у сцены была на удивление приятной. Джеймс снял мантию и бросил на сиденье в первом ряду. Удивленно улыбаясь, он посмотрел вверх. С неба, покрытого тяжелыми серыми тучами, падал снег, который исчезал, попадая в заколдованный воздух. Освещение сцены казалось очень ярким, будто случайный солнечный луч, пробившись сквозь пелену облаков, прямиком направился в чашу амфитеатра. Джеймс вспомнил прошлогодние занятия по техномантии: он знал, что где–то из маленького темного кармана прямо на теплые, солнечные холмы валит снег.

– А, Джеймс, – воскликнула Карри, пробегая по сцене. – Мой маленький Трей! Пришел, наконец. Надеюсь, ты захватил свой сценарий. Присоединяйся к нам. Пока мы только начитываем сценки, но это поможет научиться читать пьесу по ролям.

Репетируя вместе со всеми сцены из первого акта, Джеймс осознал, что наслаждается моментом, позабыв свои тревоги относительно Мерлина и Привратника. Он испытывал странные ощущения, разыгрывая эпизоды из пьесы под топот и крики усердно трудившейся команды Джейсона Смита. Пока Джеймс зачитывал диалог с Донованом в исполнении Ноя Мецкера, Дэмьен при помощи трех человек возводил гигантский деревянный макет замковой стены с валом, башней и балконом. Голоса Джеймса и Ноя тонули в криках и пыхтении.

Каждое их передвижение по сцене Карри отмечала широкой желтой лентой. Периодически она брала Джеймса за плечи, указывая ему правильное место.

– Пройдете сюда, когда будете произносить эту реплику, – наставляла она, наклоняясь к отметке на полу сцены в виде буквы X. – Сюда мы направим свет рампы. Мистер Мецкер, продолжайте и старайтесь не поворачиваться спиной к зрительному залу.

– Но ведь Джеймс стоит там, – указал рукой Ной. – Разве я не должен обращаться к нему?

– Вы актер, мистер Мецкер, – парировала Карри. – И в первую очередь обращаетесь к зрителям.

Ной нахмурился и оглядел пустые ряды.

– Но ведь не они собираются сбежать с Астрой.

Карри вздохнула:

– Просто читайте свои реплики, мистер Мецкер. Позже обсудим, кто с кем бежит.

Они уже были готовы перейти ко второму акту, как вдруг Джеймс почувствовал тупую пульсацию во лбу. Он изо всех сил старался не тереть его, но боль усиливалась. Он прищурился и оглядел зрительские ряды. Там, в самом конце, почти скрытый тенью, сидел Мерлин. Джеймс не видел его лица, но четко различал очертания фигуры. Похоже, Мерлин заметил взгляд мальчика. Он поднял руку и медленно коснулся лба, словно подавая знак. Джеймс округлил глаза, и вдруг его лоб обожгло, как будто к нему приложили раскаленную кочергу. Джеймс зажмурился и отвернулся.