Российский военачальник вряд ли намеревался сказать лишнее или напугать потенциальных противников. Как и в случае с пассажами Владислава Суркова, мы имеем дело с неспровоцированным головокружением от успехов у представителей российского истеблишмента. Дело в том, что росшие, словно на дрожжах, цены на нефть, обеспечивавшие экономическое могущество России, позволяли не экономить на финансировании военных проектов. Более того, в российском политическом дискурсе все активнее зазвучали нотки и о стремлении конкурировать с Соединенными Штатами за лидерство в современном мире.
Очевидно, что в этих условиях обеспечение доминирования концепции «русского мира» на постсоветском пространстве имело ключевое значение. Владимир Путин никогда не скрывал, что считает распад Советского Союза крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века. Его деятельность на посту российского президента и «национального лидера» в межсезонье между вторым и третьим президентскими сроками была направлена на реставрацию Советского Союза, в контексте которой подчинение своему влиянию Украины имеет ключевое значение. Хотя сегодня говорить о мощном потенциале нашей страны непопулярно, исторически Россия могла претендовать на рост своего влияния, только опираясь на контроль над Украиной.
Если говорить о предпосылках взятия на вооружение концепции гибридной войны, то их несколько. В части финансирования специальных мероприятий военного и информационного плана необходимо отметить резкий рост доходов российского бюджета от экспорта энергоресурсов сидящим на газовой «игле» ЕС и Украине. Эти доходы позволили реализоваться самым сумасбродным идеям, витавшим в российском обществе еще с начала 90-х годов ХХ века. Кремль не только использовал нефть и газ в качестве энергетического оружия, стремясь подчинить себе преимущественно европейские страны, но и направил полученные сверхдоходы на формирование современной системы пропаганды. Вышеупомянутый телеканал Russia Today — только часть системы промывания мозгов, сегмент экспорта «российского образа жизни», функционирование которого было невозможно без полномасштабной унификации внутрироссийского информационного пространства. Мобилизация «в интересах России» маргинального псевдофилософа Александра Дугина[24] и его тезки, публициста Проханова [25], свидетельствует о глубине падения российского руководства.
Еще одной подоплекой стремления России «навести надлежащий порядок» на территории постсоветского пространства стал масштабный приток средств благодаря экспорту энергетических ресурсов. В первой декаде 2000-х годов, даже в условиях мирового экономического кризиса, Россия получила астрономические доходы, подпитывающие имперские амбиции Владимира Путина. Благодаря формированию режима личной власти, ограниченной исключительно номинально, тот получил инструментарий для реализации собственной ностальгии по Советскому Союзу, создавая иллюзию наполнения новым вином старых мехов. Позволю себе предположить, что даже страны Балтии и Грузию, с которой у России в августе 2008 года был скоротечный военный конфликт, в Кремле рассматривают в качестве возможного объекта экспансии.
В роли «паладинов Путина» сегодня выступают не только члены кооператива «Озеро»[26], занявшие ключевые позиции в российской государственной и финансовой системах. Его личная гвардия — многочисленные бывшие и действующие сотрудники спецслужб, полномочия которых кажутся сопоставимыми по масштабу с чекистскими сразу после Октябрьского переворота. И восстановление памятника Феликсу Дзержинскому на Лубянке кажется не формой борьбы за исторический облик Москвы, а данью уважения духовному наставнику. Порой кажется, что роман Владимира Сорокина «День опричника» [27] краеугольным камнем лег в основу внутренней политики современной России. «Новое дворянство», которое сегодня называется ФСБ, успешно осваивает рыночные инструменты в собственных интересах и насаждает атмосферу напряженности в узкой прослойке российского общества, позволяющей себе хотя бы намеки на инакомыслие. Процент опричников существенно вырос по сравнению с временами Ивана Грозного.
Нельзя обойти стороной и фактор «русского мира», ставшего идеологической матрицей для курса России на восстановление своего влияния на постсоветском пространстве. Лозунги «защиты соотечественников» и содействия православию позволяют добиться многого в сопредельных государствах, чему свидетельством стало правление Виктора Януковича, опутанного сетью агентов влияния Москвы, не последним из которых можно назвать предстоятеля РПЦ[28] Кирилла. Любопытно, что одним из лидеров светского «русского мира» является внук Вячеслава Молотова Вячеслав Никонов, возглавляющий факультет государственного управления в МГУ имени М. В. Ломоносова. По мнению Владимира Путина, «русский мир может и должен объединить всех, кому дорого русское слово и русская культура, где бы они ни жили, в России или за ее пределами. Почаще употребляйте это словосочетание — «русский мир» [29].
Не лишним будет отметить, что наряду с продвижением идеи «русского мира» в России на уровне массовой культуры и официальной науки проводят зачистку и смену смысловых акцентов исторического прошлого. Ожесточенная борьба против памяти о некоторых украинских исторических персонажах, среди которых особое место занимают Иван Мазепа и Степан Бандера, посмертное перетягивание под российские знамена представителей культурной элиты выглядят (и являются) элементами осознанной стратегии, направленной на доминирование России. Но не обходится и без проблем.
Стремление совместить чекистские методы с воспеванием образа белого офицера как носителя российской идентичности в изгнании привели к любопытным симбиозам не только в части массовой культуры или форменном обмундировании российских силовиков, где двуглавый орел мирно соседствует с алой пятиконечной звездой. Бывший сотрудник Российского института стратегических исследований историк Александр Сытин весьма нелицеприятно отозвался о тех, кто поставил исконно-посконное православие во главу угла аналитической работы, исказив исходные данные для анализа ситуации в Украине[30].
Он также высказал любопытное мнение в интервью «Радио Свобода», которое было однозначно воспринято его бывшими коллегами. По его словам, «Россия хочет не допустить Украину в Евросоюз и НАТО, вот это точно. Какими средствами этого добиться? На сегодняшний день, по-моему, понимание отсутствует. Но есть общепринятая точка зрения, что в Евросоюз и НАТО не возьмут страну, имеющую неурегулированные конфликты. И поэтому Россия заинтересована в том, чтобы этот конфликт тлел. Что касается наступления на Мариуполь, Николаев, Одессу и к Приднестровью, честно говоря, пока остаюсь оптимистом и все-таки не верю, что этот сценарий будет реализован» [31]. Справедливости ради отметим, что господин Сытин полагает, что Россия не готовилась к действиям против Украины на протяжении длительного периода времени. Оценивая ситуацию на начало 2015 года, после серии ходов российского руководства, опальный аналитик отмечает: «Очевидно, что даже если направить танковые клинья на Киев, то Украина никогда уже не будет не только российской, но даже пророссийской — это невозможно. Белоруссия ведет себя более настороженно. Казахстан ведет себя очень настороженно. Весь проект евразийской интеграции практически находится на стадии полного провала»[32].
Но вернемся к военному компоненту гибридной войны, который является инструментом достижения политических целей. Начальник российского Генштаба Валерий Герасимов в вышеупомянутой публикации отметил, что «широкое распространение получили асимметричные действия, позволяющие нивелировать превосходство противника в вооруженной борьбе. К ним относятся использование сил специальных операций и внутренней оппозиции для создания постоянно действующего фронта на всей территории противостоящего государства, а также информационное воздействие, формы и способы которого постоянно совершенствуются» [33]. Вряд ли кто-нибудь, кроме хорошо информированных персон в Москве, на тот момент предполагал, что до начала реализации сценария гибридной войны против Украины остался всего год.
