Троттер подвинул к нему фотографию. Ту самую, которая была найдена в коробке из-под обуви в чулане Чианчио. На ней был изображен Гарланд и репортеры, а на заднем плане — Козловски.

— Как я понимаю, это тот самый человек? — спросил Бентли. — Но вы же сказали, что он работал в доме Мии, а не у нас.

Он пытался продемонстрировать, что между ним и Козловски не было ничего общего.

Троттер наклонил голову.

— А разве не вы помогли ему обрести пристанище в нашей стране?

Троттер немного сократил расстояние, отделяющее Бентли от Козловски. Отличная реакция. Троттер задал очень уместный вопрос и выбрал правильный тон: в его голосе слышалось лишь любопытство, безо всякого намека на угрозу.

— Если я и делал нечто подобное, то уже не помню. Думаю, в большей степени это была инициатива Наталии.

Троттер сделал паузу. Он медленно кивнул, но ничего не сказал. Он прекрасно владел техникой ведения допроса. Молчание во время беседы вызывает чувство неловкости. Подозреваемый пытается заполнить паузу. Если действовать искусно, можно выкопать очень глубокую яму.

Но Гарланд Бентли не был обычным подозреваемым.

— Шелли была чудесной женщиной, — сказал Бентли. — Я встречался с ней недавно.

Троттер выслушал, выдержал его взгляд, а затем спросил:

— Так у вас были отношения с Элли Данцингер незадолго до ее убийства?

Мейсон Тремонт оторвал руку от стола.

— Эдгар, я не понимаю, неужели это необходимо? Если у вас есть серьезные версии, мы готовы выслушать и оказать помощь в расследовании. Но сейчас вы говорите о деле столетней давности.

— Я очень признателен, Мейсон, правда. — Он многозначительно кивнул, избегая зрительного контакта с адвокатом. — Но Лео Козловски убил мою сестру, и прошлое имеет к этому самое прямое отношение. Поэтому я хотел бы получить ответ. Прошу вас.

Адвокат Тремонт положил ладонь на руку Бентли.

— Эдгар…

— Так он будет отвечать или нет? — Троттер бросил ручку на стол и откинулся на спинку стула. — Я жду.

Атмосфера в комнате начала накаляться.

Тремонт поправил очки в золотистой оправе:

— Я бы посоветовал моему клиенту отвечать лишь на вопросы, которые относятся к делу. А всякая клевета не имеет к этому отношения.

— Тогда что вы можете сказать насчет Гвендолин Лейк, Гарланд? Вы действительно ее отец?

Тремонт слегка наклонил голову. Похоже, это был сигнал его клиенту.

— Да, это правда, — отозвался Гарланд.

Макдермотт кивнул. Ничего странного. Его совсем не удивило признание Гарланда. Гвендолин все еще жива. Обычный тест на отцовство смог бы доказать это. Бентли предоставил им информацию, которую они могли получить и без него, если бы возникла необходимость.

Эдгар Троттер достал из папки лист бумаги и положил перед Бентли. Макдермотт встал на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть его. Это было письмо, найденное в спальне Лео Козловски. У Макдермотта осталась ксерокопия.

Бентли оставил записку на столе, чтобы адвокат смог прочитать ее. Гарланд молча читал, затем схватил и поднес поближе к глазам, пристально рассматривая. Тремонт теперь не мог читать письмо, однако решил не беспокоить клиента.

Макдермотт видел, как бегают глаза у Бентли. Он открыл рот, его брови подрагивали. Вскоре он стал беззвучно произносить слова, перечитывая письмо, а его лицо исказилось от постепенно нарастающего ужаса.

Макдермотт чувствовал — что-то здесь не так.

— Боже, — проговорил Бентли.

— Это письмо было доставлено профессору Олбани, — бесстрастным тоном заявил Троттер. — Он уже признался, что получал его. И сказал, что согласился выполнить требования.

Тремонт схватил своего клиента за руку. Бентли вскочил со стула и бросился в угол комнаты, закрывая лицо рукой.

— Возможно, нам стоит ненадолго прерваться? — предложил Тремонт.

Бентли повернулся и посмотрел на Троттера:

— Вы хотите сказать… этот учитель… и моя дочь?

Троттер не ответил на вопрос. Вместо этого он сказал:

— Нам известно, что вы выполнили условие сделки и организовали для профессора Олбани кафедру.

— Ну да, я… — Гарланд Бентли вдруг осекся. Он медленно поднял голову, его глаза бегали, губы слегка двигались, произнося нечто неразборчивое.

— Мне нужна одна минута, чтобы переговорить с клиентом, — попросил Тремонт.

Здесь точно что-то было не так.

— Вот это здорово! — пробормотал Бентли. — Замечательно!

В комнате для допросов номер один стояла тишина. Гарланд Бентли по-прежнему качал головой, но теперь на его губах появилась ироничная улыбка. Некоторое время он молчал. Эдгар Троттер предпочел подождать, пока он наконец решится что-нибудь сказать.

Макдермотт снова вспомнил, как Гарланд Бентли отреагировал на записку. Она отличалась от реакции Олбани. Бентли вчитывался в каждое слово. Даже если его удивление было наигранным, это был самый убедительный блеф, который только приходилось видеть Макдермотту.

Гарланд Бентли не писал это письмо.

— Я этого не писал.

Троттер взял лист и посмотрел на него или сделал вид, что читает.

— Значит, в этом письме описан кто-то другой?

— Нет, — сознался Бентли. — Речь идет обо мне. Это… правда насчет меня и Элли Данцингер. Я сознаюсь. Да. Но я этого не писал. И никогда прежде не видел этого письма.

— Но вы же основали кафедру в колледже Мэнсбери для профессора…

— Да.

— …и вы говорите, что не заключали сделку с профессором?

— Верно.

— Получается, совпадение? Или тот, кто написал письмо, мог предсказывать будущее?

Нет, здесь явно другое. Если Бентли говорит правду, значит, тот, кто писал записку, знал о его отношениях с Элли. И ему было известно о романе Кэсси с профессором Олбани.

Он мог оказывать влияние на решения Гарланда, в том числе и на его намерение основать кафедру для профессора в колледже. И этот человек знал Лео Козловски, который принес письмо профессору Олбани.

— Наталия, — произнес вслух Макдермотт.

Сидящий в комнате для допросов Гарланд Бентли покачал головой и задумался.

— Когда мы с Наталией развелись… Я не мог ее винить. Она не просто хотела расстаться, она хотела сделать это немедленно. Наталия могла привести в действие наш брачный договор, подать на меня в суд, но вместо этого решила уладить дела, выплатив мне отступные. Таким образом она словно говорила мне, чтобы я ушел из ее жизни, и как можно скорее. — Бентли вздохнул. — Она сказала, что я получу деньги. Но при одном условии.

— Вы учредите кафедру для профессора Олбани? — спросил Троттер.

Бентли с мрачным видом кивнул.

— Она сказала, что Олбани был наставником Кэсси. Моя дочь очень уважала его. А из-за того… что натворил этот монстр, профессору грозило увольнение. Его еще не зачислили в основной штат, и он мог навсегда лишиться возможности заниматься преподавательской деятельностью. — Бентли откашлялся и сосредоточился. — Я прекрасно понимал, что был плохим мужем. И если Нат хотела, чтобы я сделал подобное одолжение, я с готовностью исполнил ее просьбу. Если бы я знал или хотя бы подозревал, что он посмел дотронуться до моей дочери…

Макдермотт посмотрел на коммандера, но тот молчал. Это было как холодный душ. Макдермотту нечего было сказать. Насколько он мог судить, коммандеру также.

«К черту. Это дело расследует Макдермотт, нравится вам или нет. И оно становится все интереснее и интереснее».

Троттер решил прерваться. Они закончили в два часа ночи. Этот день стал долгим для всех: и для Троттеров, и для полицейских. Уже ничего нельзя было предпринять, разве что продолжить лихорадочные поиски автомобиля Козловски.