Родители не находили этого в Кате, она сумела опутать своими чарами всех членов семьи, а затем умело манипулировать ими. Они не замечали ее предательства, не видели зла в ее душе. Но однажды на катке Катя оступилась и стала вдруг уязвимой. Она не смогла удержаться на коньках, а он упал на нее и сдавил пальцами ей горло. Да, он плакал, но она не оставила ему выбора. Он нашел в себе мужество сделать это. И он знал, что отец и мать понимали его. Даже после того как родители отправили его в лечебницу, они знали, каким он был смелым и умным, просто…

Лео открыл глаза и прибавил громкость в стереосистеме, но не настолько, чтобы музыка была оглушительной. Затем пошел в ванную.

Ее обнаженное тело лежало в ванне, свернувшись калачиком. Он немного подумал, затем взял ее за лодыжки и вытащил ее ноги из ванны. Теперь она лежала на спине, уставившись отсутствующим взглядом в потолок. Ее нос был сломан. Как и шея. И все же она была красивой;

Лео включил электропилу, яростный шум заглушил музыку.

Маккой сразу оговорилась, что никто из них не располагал точной информацией. У спецслужб были подозрения, но они не подтвердились.

— После того как социалистический лагерь распался, — объяснила она, — многое стало известно. Кое-что было уже давней историей, а кое-что — совсем свеженьким. Однажды в одном из отчетов всплыло имя Козловски. Вот и все.

Макдермотт в нетерпении кивнул.

— Джейн, что делал Лео Козловски в период между 1984 и 1986 годами?

Маккой откашлялась.

— Майк, это не в моей компетенции. Но если тебе нужна краткая информация, то я попробую помочь. — Она сделала паузу. — В спецслужбах Венгрии существовал отдел, который занимался оперативной работой. В 1993 году от бывшего шпиона мы узнали, что Лео Козловски после освобождения перевели на работу в этот отдел.

Макдермотт долго и пристально смотрел на нее, не проронив ни слова.

— У нас были подозрения по поводу того, — продолжала она, — почему он провел в лечебнице только два года. Для подобной «оперативной работы» нередко вербовали людей, которые отсидели в тюрьме или в сумасшедшем доме.

Макдермотт удивленно приподнял брови:

— А в чем заключалась эта самая оперативная работа?

— Различные грязные дела, — сказала Маккой. — Похищения, избиения, пытки. Возможно, убийства. Подрывная деятельность. В основном на территории страны. Это довольно выгодно — взять на работу убийцу-психопата, а затем, когда в нем отпадет необходимость, снова посадить за решетку. Если бы он попытался рассказать о том, что ему приходилось делать, его просто объявили бы сумасшедшим. Такого человека легко дискредитировать. Кто поверит бреду умалишенного?

Макдермотт отвернулся и попытался проигнорировать это замечание.

— Вот черт. — Маккой закрыла лицо. — Майк, прости, я не…

— Забудь. — Он резко встал и повернулся к Маккой спиной.

— Какая же я идиотка, Майк. А как… как дела у Грейс?

Он не ответил. Сейчас не время думать о дочери. Маккой снова отругала себя и опять попыталась извиниться, но Макдермотт уже обдумывал информацию, которую только что получил. Вспомнил о том, что они нашли в подвале дома Козловски. Целый архив на семейство Бентли, Пола Райли и Терри Бургоса, а также фотографии проституток.

— Хочешь сказать, — медленно проговорил он, — Козловски работает на венгерские спецслужбы?

— Я говорила в прошедшем времени, Майк. И я только предположила. Послушай, — она развела руками, — речь не идет о человеке, который способен уложить свою жертву из снайперской винтовки с расстояния в триста метров. Или о человеке, которому доверяли государственные секреты. Работа спецслужб не всегда такая изощренная. Они просто старались держать в кулаке всех инакомыслящих. И время от времени подвергали их милым, «безобидным» пыткам, которые так любят силовики. Могли разбудить среди ночи и напомнить о том, что им известно, где эти люди живут.

Макдермотт опустил голову.

— Я говорю о человеке, способном проникнуть через закрытую дверь. Кто приходит и уходит, не оставляя следов, и знает, как пытать людей, чтобы выведать у них информацию. Он оказался идеальным кандидатом. У него были проблемы с психикой, поэтому он легко мог отрицать свою вину, сославшись на то, что не знал о последствиях своих поступков. Ему внушили эту мысль, завели его, как часовой механизм, а затем отпустили.

«Внушили мысль, завели, как часовой механизм, а затем отпустили…»

— Этого разговора не было, — напомнила она Макдермотту. — Так что без глупостей.

Верно. Правительство никогда не признается, что впустило в страну психопата. Маккой предупредила о недопустимости утечки информации. Поэтому сама пришла к Макдермотту и хотела получить назад оригинал секретного досье. Об этом нельзя было говорить. Если кто-то еще узнает, она может потерять работу.

— Значит, этого парня научили пытать и убивать, а потом послали сюда?

— Насколько мне известно, — ответила Маккой, — семья Козловски имела определенное влияние в правительстве. Им надоели делишки их сына, и они решили вытащить его. Обыграли все так, словно Лео политический диссидент, которого незаслуженно признали психически больным, чтобы заставить молчать. И как ты знаешь, ему помогли.

— Отлично. Для меня это большое утешение.

— Майк. До середины девяностых об этом не было известно, и даже потом мы ничего не смогли доказать. К тому же до сих пор этот человек вел себя как примерный гражданин.

Макдермотт стоял в переговорной комнате, прижимаясь лбом к стене.

— Если хочешь знать, чем я сейчас занят, то я думаю, — сказал он Столетти, предупреждая ее вопрос.

— Майк, приехал профессор Олбани. Что тебе сказала женщина из ФБР?

Макдермотт кратко ввел Столетти в курс дела и предупредил, что она никому не должна говорить об этом.

— Маккой сильно рисковала, рассказывая мне все.

— Он работал на КГБ? — проговорила Столетти. — Боже мой.

Макдермотт отошел от стены.

— Это объясняет его профессионализм. Мы разыскиваем параноидального шизофреника, который прошел профессиональную подготовку.

В комнату заглянул детектив Уильямс:

— Майк, звонит Пол Райли.

— Ладно, скажи ему…

— Он говорит, это срочно, Майк, — заметил Уильямс. — Возможно, тебе стоит ответить.

— Человек на фотографии — Лео Козловски. — Райли показал им фотографию, ткнув пальцем на хмурого типа на заднем плане. — Иммигрант, который служил рабочим у Бентли.

Макдермотт не знал, как реагировать. Он не мог сосредоточиться. Прошлую ночь совсем не спал и теперь в полной мере ощутил последствия: с трудом соображал, веки слипались, одежда перепачкана грязью. Возможно, им стоило изобразить удивление, но ни у него, ни у Столетти не хватило на это сил.

Райли тут же все понял по выражению их лиц.

— Вам уже все известно, — заявил он.

— Мы только что узнали. Несколько часов назад нагрянули с обыском в его дом. — Макдермотт посмотрел на Райли и понимающе кивнул. — Как вы и говорили, он оставил отпечатки пальцев на двери в доме Брэндона.

— В вашей базе есть сведения о нем, — заметил Райли.

В противном случае от отпечатков не было бы толку. Он хотел узнать детали, но детективы предпочитали хранить молчание.

— Расскажите о Гвендолин Лейк, — попросила Столетти.

Прошлым вечером Брэндон Митчем также упоминал ее имя.

Райли сообщил все, что ему стало известно. Неуравновешенная девушка, сирота, кузина Кэсси путешествовала по земному шару, кутила с богатыми и знаменитыми. Райли рассказал, что днем ранее посетил ее дом на севере, а этим утром встретился с ней в кафе. Она поведала ему о Козловски, который, похоже, любил Кэсси и, судя по всему, страдал психическим расстройством. Кроме того, Гвендолин рассказала, что у Кэсси был роман с профессором Олбани, и незадолго до убийства Кэсси узнала о своей беременности.