Так я проводил свои редкие свободные вечера.

А потом шел домой.

На Шикотан приехал начальник управления. Окруженный свитой, он обходил завод.

Когда он появился в цехе, я, стараясь не попадаться ему на глаза, стоял где-то в стороне.

Каплер, заметив меня, сказал что-то начальнику, и тот поздоровался со мной.

И я как-то дернулся, сделал несколько шагов. «Сволочь, — подумал я про себя, — приятно, когда с тобой первым здоровается начальство. Самолюбие».

А начальник уже стоял около меня, и вся свита за его спиной ласково мне улыбалась.

— Вот, — сказал Каплер, — это и есть Солдатов. Самый суровый человек на заводе. Он может заставить девушек остаться и на сверхурочное время, и когда мало рыбы, распределить ее так, чтоб хватило на все смены. И, заметьте, на него работницы не обидятся. Авторитет. Завидую.

— Молодежь, она опытнее нас, — сказал начальник.

И вся свита заулыбалась мне еще ласковее, а я стоял совершенно потерянный и мычал что-то нечленораздельное.

И потом, слава Богу, все это кончилось, но и вечером я еще не мог опомниться.

В чем дело, товарищ Солдатов? Определилось и твое место в жизни? Доволен?

Наверно, этого ты больше всего и боялся.

Опять же теория собственного изготовления.

Человек создан как многогранная личность, которой все надо, все интересно. Но разумное человеческое общество придумало специализацию. Пример: родился некто Сидоров, который мог быть Эйнштейном, а стал поваром.

Метания и поиски кончились. Повар Сидоров доволен собой. Он застыл в какой-то форме. Специализировался. Лучше него никто в мире не сможет приготовить свиную отбивную. И он на все смотрит с точки зрения кулинарного искусства. Иванов хорошо жарит шашлык — это человек. У Петрова мясо получается жестким — это так себе, редиска.

Доказательство становится более понятным, если сравнить аналогично медицину, науку, литературу, административную карьеру.

Из тысячи женщин повар Сидоров находит одну. Это та женщина, которая опять же назначена ему Богом или историческим материализмом (я беру удачный вариант). С этой женщиной у повара Сидорова начинаются какие-то отношения: ребенок, устройство быта, радости любви, упреки, подозрения — словом, семейная жизнь. Ко всем остальным женщинам он почти равнодушен. Это, естественно, приветствуется принятой моралью о семье и браке. Но я видел очень много хороших девчонок, милых, умных, которые после нескольких лет семейной жизни как-то сразу старели, теряли интерес к окружающему — словом, становились типичными бабами со всеми подтекстами этого древнего русского слова.

И, наверно, поэтому меня бросало во все концы Союза. У меня много специальностей и должностей. У меня были связи с женщинами, иногда мне казалось, что это любовь.

Но как только я чувствовал, что я застываю в какой-то оболочке, что я уже доволен этой жизнью, что меня это устраивает, срывался и мчался куда-то к черту на рога. Девиз: пока есть силы, надо многое увидеть, многое испытать.

Красивая жизнь, правда? Главное, романтично. Очень я себе нравился.

Но всему приходит конец.

Вчера, когда я пришел в цех и вытащил из шкафчика свой халат, то нашел смятую записку. Без подписи.

«Солдатов, а ведь я уеду».

«...Да, так самое главное. Людка вышла замуж. Можешь ее поздравить. И знаешь, за кого? За Карпенко. Ну, помнишь, диспетчера из управления? О свадьбе стоит рассказать подробнее.

Собрались все наши ребята. Весь ИТР. В таком составе мы встречались или на волейбольной площадке, или на производственных совещаниях. Поэтому еще не успели рассесться, как Вася Боровик (знаешь его, известный хохмач) предложил провести общее собрание.

Повестка дня:

1) Выборы президиума.

2) Доклад.

3) Разное.

Причем мы не договаривались заранее, но все поняли, что сейчас будет что-то новое и необычное. И каждый хохмил, как умел.

Доклад взялся делать Вася Боровик. Он искусно пародировал речь главного инженера, выкрикивал патетические фразы и все время сбивался то на итоги квартала, то на международное положение.

Каплер от приступа смеха чуть было не сполз под стол.

Потом оратора согнали, и тогда Вася предложил организовать свадьбу.

Все уже вошли во вкус игры и приступили к выборам жениха.

Было названо несколько кандидатур. Но Петровский сказал, что его впервые выдвигают на эту работу и он боится, что не справится. Солдатов сказал, что он не может по состоянию здоровья, и грозился предъявить медицинскую справку. Карпенко тоже пытался возражать, но все заорали: «Хватит самоотводов!»

Кандидатуру невесты утвердили сразу.

Я ей дала рекомендацию:

«Люда Вайнштейн еще в школе проявила себя примерной пионеркой, активно участвовала в сборе металлолома, была заместителем председателя кружка «Красного креста» и т.д.»

Но тут уже начали раскупоривать бутылки (по специальной заявке завезли на свадьбу) и кричать «горько!»

В общем, было очень весело.

Ты была на Шикотане всего две недели. И конечно, за время командировки не смогла понять, как мы здесь живем. А знаешь, неплохо.

Мне здесь нравится, и я остаюсь. До тебя уже дошли слухи, что мы переходим с сезонной на круглогодичную работу. Вот так. Сейчас часть рабочих уезжает, а потом приедут новые, и постепенно у нас будет постоянный состав. Конечно, работать будет легче. Ну ладно, это, возможно, тебя не очень интересует. Знаю, чего ты ждешь.

Итак, твой Солдатов. Не обижайся. Я это в шутку. Не знаю, что ты в нем нашла. Кстати, приезжай сюда, и ты его застанешь. Каплер клянется, что не отпустит Солдатова.

А мне Солдатов не нравится. Он, действительно, очень спокойный, уравновешенный, говорит всегда тихо, но так, что любой побежит выполнять его указание. Этот товарищ далеко пойдет. Говорят, что его хотят назначить... Ну ладно, не будем преждевременно распространять слухи.

У меня впечатление, что он все время изучает, анализирует поступки других людей, а сам никогда не сделает лишнего, опрометчивого шага. Когда я ловлю его холодный взгляд, мне хочется представить, о чем он думает в этот момент. Знаешь, кругом ребята такие веселые, добрые, душевные. А этот сух, насмешлив. Он хорошо знает производство, он умеет командовать. Все? А где же теплота, человечность? Вот и на свадьбе. Ребята, надо отметить, набрались основательно, пели песни, чего-то придумывали потешное, а Солдат (так его у нас прозвали) пил, но не пьянел.

Как-то мы с девчонками выясняли, есть ли у Солдата какой-нибудь роман. Ведь только в его цехе сто пятьдесят молоденьких девушек. И ты знаешь, что он нравится, сама попалась.

Мы установили, что ничего даже похожего на увлечение у Солдата нет. Так, иногда он заходил в общежитие, но это явно по обязанности.

Так что я не в восторге от твоей «пассии». И говорю прямо — не думай о нем, там, на материке, ты найдешь лучше.

Ну, хватит, я уж совсем записалась (все для тебя стараюсь, милая). Передавай приветы...»

В тот вечер на крыльце девятого общежития сидела кошка, похожая на пузатую бутылку. Я обошел дом, полюбовался на темные окна.

Потом я оказался в клубе, где меня окликнул человек, лицо которого было мне знакомо.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — сказал я.

— С меня пол-литра, — сказал он.

— А, — вспомнил я, — капитан Холчевский. К вашим услугам.

— Может, сыграем пока на бильярде? — сказал он.

Обычно бильярд был занят. Но сейчас, когда разъехалось три четверти рабочих, стол пустовал.

— Пойдет, — сказал я, — только я плохо играю.

Мы начали. Стол имел общее с бильярдом лишь зеленое сукно. Шары ходили по диковинным параболам, а приближаясь к лузе, сами сваливались.

— А вы что, — сказал капитан, — бросили здесь якорь?