Между прочим, существует по крайней мере одна интригующая альтернатива. Эффект цены «99 центов», похоже, впервые стал распространяться в XIX веке, вскоре после изобретения кассового аппарата. Кассовый аппарат явился замечательной инновацией; на нем можно было не только выполнять несложные расчеты, но и вести учет записей по каждой продаже. Это важно, если вы считаете, что ваши сотрудники могут у вас воровать. В конце дня можно изучить ленту и узнать, сколько денег должно быть в кассовом ящике.
Но с кассовыми аппаратами есть одна небольшая проблема: на самом деле они регистрируют не каждую продажу; в них записываются только те продажи, на которые был пробит чек. Если клиент покупает товар стоимостью в 1 доллар, вручая продавцу долларовую купюру, то кассир может пренебречь записью продажи, сунув банкноту в карман и одурачив всех.
С другой стороны, если клиент покупает товар за 99 центов и дает продавцу долларовую купюру, кассир должен дать сдачу. Что потребует от него открыть ящик кассы и тем самым не позволит не зафиксировать продажу товара. Цена в 99 центов вынуждает продавца фиксировать факт продажи и оставаться честным.
Есть еще некоторые проблемы. Продавцы могут возвращать покупателю сдачу из собственного кармана или пробивать неправильные цифры. Но покупатель в ожидании сдачи может заметить такое странное поведение и обратиться к хозяину.
Реальным недостатком этого объяснения является то, что оно игнорирует существование налога с продаж. В штате с 7 %-ным налогом с продаж разница между 99 центами и 1 долларом на ценнике является разницей между 1,06 и 1,07 доллара на итоговой цифре в чеке; вероятность, что придется давать сдачу, приблизительно одинакова. Быть может, в штатах с разными налогами с продаж цены отличаются на пару центов, так чтобы в каждом штате цена на кассе была некруглой суммой? Это предположение, по крайней мере, можно проверить. Еще одна гипотеза: цена в 99 центов должна быть менее распространенной в продуктовых магазинах, где на кассе работают сами владельцы магазина.
Бо́льшая часть примитивного земледелия имеет одну странную общую черту. Крупных участков земли очень мало; вместо этого каждый крестьянин имеет несколько небольших участков, разбросанных вокруг деревни. (Подобная картина была присуща средневековой Англии и по сей день существует в странах третьего мира.) Историки долго обсуждали причины такой раздробленности земель, считая ее источником низкой производительности. Возможно, это связано с вопросами наследования и брака: в каждом поколении участок семьи делился между всеми наследниками, в результате чего участки стали крошечными; в дальнейшем женитьба приводила к тому, что одна семья владела участками, разбросанными по всей округе. Подобное объяснение несовершенно, так как допускает некую разновидность иррациональности: почему бы жителям одной деревни время от времени не обмениваться между собой своими участками, чтобы объединить собственные владения?
Разумеется, эта проблема привлекла внимание Дейдры Макклоски – экономиста и историка, которая обладает непревзойденным даром предлагать крайне неординарные объяснения с точки зрения экономики. Вместо того чтобы задаваться вопросом: «Какие социальные институты привели к столь иррациональному поведению?», Макклоски спросила: «Почему это поведение рационально?» Тщательное исследование привело ее к выводу о том, что оно рационально, поскольку представляет собой одну из форм страхования. Крестьянин, владеющий одним большим участком земли, в случае локализованного наводнения может полностью разориться. Имея же несколько разобщенных участков, крестьянин жертвует частью потенциального дохода в обмен на гарантию того, что не будет полностью разорен в результате локального бедствия. Такое поведение даже нельзя назвать экзотическим. Каждый современный застрахованный домовладелец поступает точно так же.
Один из способов проверить теорию Макклоски – это спросить, сопоставимы ли страховые «премии» (то есть объем производства, которым жертвуют вследствие дробления земельных участков) со степенью «приобретенной» защиты, используя в качестве критерия премии, которые люди готовы заплатить на более традиционных рынках страхования. В этом отношении ее теория работает.
С другой стороны, можно выдвинуть следующий весьма серьезный критический довод: если средневековые крестьяне хотели быть застрахованными, почему они не покупали и не продавали страховые полисы, так же как это делаем сегодня мы? Я полагаю, что это все равно что спрашивать, почему они не вели учет своих деловых операций на персональных компьютерах. Ответом будет: да просто тогда никто еще не придумал, как это делать. Для того чтобы придумать страховой полис, нужно быть не меньшим гением, чем для того, чтобы придумать персональный компьютер. Но есть и такие люди, более требовательные, чем я, которые думают, что теория Макклоски не будет полной, пока не будет получено ответа на данное возражение. И они абсолютно правы, требуя от нас ответа. Теории должны проверяться до конца.
Нас окружает множество загадок. Почему в деловом мире до такой степени жалуют хорошо одевающихся людей, что лидерами продаж становятся книги о том, как «одеваться, чтобы быть успешным»? Подозреваю, что умение одеваться модно и привлекательно – это целое мастерство, которое, как правило, недооценивают те из нас, кто предпочитает носить джинсы с футболками. Хорошо одевающийся человек должен быть новатором, но не превосходить установленных модой границ; знание границ требует внимания и умения наблюдать за изменениями моделей. Эти черты ценны во многих контекстах и могут оказаться целесообразными для фирм, ищущих себе сотрудников, которые бы своим внешним видов давали представление о фирме.
Почему мужчины тратят на медицинскую помощь меньше, чем женщины? Возможно, потому, что мужчины чаще женщин умирают в результате насильственной смерти. Ценность защиты от рака сходит на нет, если высока вероятность того, что вас собьет грузовик. Именно поэтому для мужчин оказывается рациональным меньше, чем для женщин, тратиться на профилактику болезней.
Почему люди предпочитают ставить на свои любимые спортивные команды? Делая ставку не на свою любимую команду, можно гарантировать себе частично хороший результат независимо от того, как повернется ситуация во время игры. В других областях жизни мы предпочитаем подстраховываться, но при заключении спортивных пари складываем все яйца в одну корзину. Чем это можно объяснить? Быть может, мы пытаемся застраховать себя на случай необходимости сильно потратиться на празднование победы любимой команды?
Когда два человека снимают двухместный гостиничный номер в Англии, они зачастую платят как за два одноместных номера, а в США они обычно платят гораздо меньше. Чем объясняется такая разница?
Неэкономист может удовлетвориться ответом, что такова традиция. Экономист же хочет разобраться, почему эта структура ценообразования рациональна и позволяет максимизировать выгоду. Если у читателя найдутся свои предположения, буду рад их услышать.
Для экономистов значительная часть поведения, которое другие считают само собой разумеющимся, представляет загадку. Я вот понятия не имею, почему люди голосуют. Сто тридцать миллионов американцев проголосовали на президентских выборах 2008 года. Держу пари, что ни один из этих 130 миллионов не был столь наивным, чтобы полагать, что его голос на выборах окажется решающим.
В этом месте обычно вспоминают о крохотном перевесе в 537 голосов, который обеспечил Джорджу Бушу победу над Альбертом Гором на решающем голосовании в штате Флорида в 2000 году. Но 537 голосов – не то же самое, что один голос, даже исходя из умеренных требований экономической науки к уровню точности. Крайне маловероятно, что перевес в один голос решит исход выборов, которые в противном случае закончились бы равным счетом для всех кандидатов. Ваш голос никогда не решает исход президентских выборов, если только вы не судья Верховного суда.
