Ирина. Чудак вы, Федор, ну для чего так литературно? И Чехов, и дерево… С Ипполитом вы разговариваете обыкновенно, а со мной искусственно. Любите? Хорошо. Вот и скажите — люблю.

Дятлов. Люблю.

Ирина. И я вас люблю очень. Так что же Валерик?

Дятлов (очнувшись, не понимая). Валерик?..

Ирина. Ну да, Валерик. Вы же сказали, что он чего-то натворил.

Дятлов. Язык не поворачивается, стыдно в вашем присутствии выговорить. Взятку взял. Выдал ордер спекулянту на получение государственного вагона. Спекулянта ищи-свищи, а Валерий попался.

Ирина. Это клевета. Его кто-то оклеветал.

Дятлов. А рестораны? А Настя?

Ирина. Настю он полюбил… первая юношеская любовь! А рестораны… я не знаю. Разве он посещает рестораны?

Дятлов. Посещать — что! Как посещать! Цыгане в «Праге» в честь Валерика песни играют. Это бесплатно не делается.

Ирина. Валерик?

Дятлов. Да.

Ирина. Нет.

Дятлов. Да, Ирина Александровна.

Ирина. Нет, нет.

Дятлов. Да, Ирина Александровна, он — преступник.

Ирина. Он участвовал в Октябрьской революции. Вы же знаете Валерика лучше, чем меня…

Дятлов. Потому и пала на меня горькая участь разбираться в его деле. Скверно и непонятно. При старом режиме жил без году неделя, а действовал, как настоящий лихоимец.

Ирина. Поклянитесь, что это так.

Дятлов. Клянусь вам, Ирина Александровна.

Ирина (помертвела). Дятлов, спасите его! Вы имеете влияние, вес. Вы можете.

Дятлов. Ничего не могу.

Ирина. Почему вы сказали это так жестоко, непримиримо? Вы не хотите?

Дятлов. Прежде всего не могу.

Ирина. А потом и не хочу. Ведь так?.. Говорите.

Дятлов. Я не хочу, Ирина Александровна.

Ирина. Тут-то и главное… А то «люблю», «люблю». Никого вы не любите.

Дятлов. Ирина, дорогой мой друг, даже ради самой высокой любви…

Ирина. Я знаю, что вы скажете, но тут ничего такого не случилось, чтобы жертвовать вашей высокой любовью. Если Валерику будет грозить что-то крайнее, я ни перед чем не остановлюсь… дойду до Ленина.

Дятлов. С чем? Разве можно идти к Ленину с подобным делом?

Ирина. Он добрее вас… Вы фанатики… Вы не видите человека… человеческих слабостей, увлечений, ошибок… Вы не видите этой несчастной любви Валерика. Ленин отзывчивее всех вас. Он добрый.

Дятлов. Не разум ваш это говорит, а горе. Теперь можно его позвать.

Ирина. Что? И он должен будет при мне говорить?.. Что украл… или как это?.. Говорите с ним сами. Но об одном прошу, щадите его. В сущности своей, в человеческой сокровенности он чистый.

Дятлов. Иногда я любуюсь вами, иногда злюсь. Какая вы девочка! А нельзя. Много еще зверинца у нас осталось.

Ирина. Не бойтесь, плакать не стану, умолять вас — тоже. Зовите его. (Уходит.)

Дятлов. Все пропало… теперь навеки.

Входит Валерик.

Валерик. Что, допрашивать будете?

Дятлов. Подслушивал?

Валерик. Что подслушивать… все ясно. Допрашивайте.

Дятлов. Держись человеком.

Валерик. А вам человек нужен? Вам факт нужен.

Дятлов. Факты делает человек.

Валерик. А человек с человеком иногда может договориться.

Дятлов. Как это?

Валерик. Так… по-человечески. Конечно, если они люди.

Дятлов. А ты меня как считаешь?

Валерик. Всегда вы другом семьи нашей назывались. Ирину любите. Я ведь знаю.

Дятлов. Говори, я сдержанный.

Валерик. Дядя Федя, в самом деле любите.

Дятлов. Но я прошу тебя имени сестры не упоминать. О моей любви ни слова.

Валерик. Ну хорошо. Вы не волнуйтесь. Давайте пойдем куда-нибудь в другое место.

Дятлов. В ресторан, конечно?

Валерик. А что? В ресторан, по-вашему, честные люди не ходят?

Дятлов. Ходят… А потом что будет?

Валерик. Вы же не пойдете.

Дятлов. Говори тут… добивай.

Валерик. Что там «добивай»… чем это? Ничего плохого я не думаю. Меня купили, не отрицаю… в конце концов, это жизнь.

Дятлов. А теперь ты меня купить собираешься?

Валерик. Не говорю… и почему непременно купить?.. Могут люди говорить по-хорошему или не могут?

Дятлов. У тебя денег не хватит. Я много возьму.

Валерик. И много найдется.

Дятлов. Сколько же?

Валерик. Очень много, дядя Федя… (Испуганно.) Товарищ Дятлов…

Дятлов (выхватывает пистолет). Я тебе дам товарища!

Валерик (крик). Ирина!

Вбегает Ирина.

Ирина (Дятлову). Вы бессердечный человек.

Дятлов. Бессердечный… да!

Затемнение

Парк в Горках. На дорожку выходит Ленин, потом появляется Ирина.

Ирина. Владимир Ильич, я готова пасть к вашим ногам.

Ленин (смятение). Этого… постойте… этого не надо делать ни в коем случае.

Ирина. Мне пришлось сделать невероятные усилия, чтобы проникнуть к вам. Умоляю вас, не наказывайте людей, которые помогли мне проникнуть…

Ленин. Нет, я их не накажу… Не в этом дело. Может быть, позвать врача… вам надо успокоиться.

Ирина. Не нужно, пожалуйста… Я сама врач. Сейчас я справлюсь со своими нервами. Меня привел к вам страшный случай. Мой брат приговорен к расстрелу.

Ленин. Теперь расстреливают редко, в крайних случаях… Но что же совершил ваш брат? Кто он?

Ирина. Он — прекрасный… чистый. И за отвратительную случайность он может поплатиться жизнью… Дзержинский!.. Это каменное сердце! Вот у меня прошение.

Ленин (читает). Печально… (Пауза). Очень.

Ирина. Умоляю — не отказывайте… Я рассчитываю на вашу милость. Выслушайте меня.

Ленин. Конечно, выслушаю. Но я не имею верховных прав на милость или напротив. Милует ВЦИК.

Ирина. Да. Я знаю это, но если будет ваше ходатайство…

Ленин. Расскажите мне о вашем брате.

Ирина. Он молод… юн.

Ленин. А партия?

Ирина. Не понимаю.

Ленин. Те, кто принимали его в партию, видимо, нашли его сознательным. Двадцать один год — это не юность.

Ирина. Сердцем юн… Пылкое, чистое сердце.

Ленин. Мне трудно огорчать вас, но лгать не умею. Не верю я в чистоту сердца взяточников. Даже если бы я был в вашем положении, когда родному человеку грозит смерть, то не стал бы обманываться на этот счет. Он — нечистый человек. И в этом суть вопроса.

Ирина (шепотом). Не говорите так. Я взываю к вашим чувствам человека…

Ленин. Человека…

Ирина. …доброго, отзывчивого человека.

Ленин. Обычно видят человека там, где он добрый, а если он не должен быть добрым, не может быть, тогда уж — каменное сердце. В таком случае, простите, все хлюпики есть люди-человеки, а люди с принципами уже не люди.

Ирина. Владимир Ильич, бывали случаи, когда вы лично приостанавливали казни. Может быть, я не должна так говорить… Но что за преступление… какие-то там бланки… Все мы так долго голодали, мучились.

Ленин. Простите, это было сделано для вас?..

Ирина. Нет, как можно! Я ничего не знала. Никогда бы не позволила.

Ленин. И я не позволил бы… и каждый честный труженик не позволит.

Ирина. Тут любовь… и первая. Он любит. Пусть недостойную женщину, но любит.