— Нет.

— Может, ты рыдаешь над тушкой голубя?

— Нет.

— Тогда почему ты ожидаешь, что я буду жалеть всех людей без исключения? — Желтые глаза опасно блеснули. — Как бы я ни выглядела, я все равно не человек. Безусловно, люди как вид меня не раздражают, иначе я бы не согласилась принять такую форму. Но в то же время, люди сделали очень много зла…

— Твоему роду?

— Мне лично! Мои сородичи — тоже не подарок, людей не щадили, пока была возможность. Я не люблю говорить про род и вид. Мне проще говорить об отдельных личностях. Остальные мне безразличны. Но ты реагируешь правильно, так, как должен.

— Почему это?

— Потому что ты — будущий император. Ты обязан беспокоиться о жизни каждого человека в стране.

Так, вот эту тему лучше не трогать.

Думать о том, что однажды он станет императором, было настолько же сложно, насколько легко ему давалось обучение искусству владения оружием. Причем возможная война его не пугала, мирное время — другое дело. Придется быть императором, а это… Это даже меньшая свобода, чем жизнь третьего принца. Он обязан подчиняться нормам, правилам, традициям, для самостоятельных решений здесь гораздо меньше места, чем думают многие.

Вот этого Кирин точно не желал! Но и отказаться не мог. Он один остался из всей семьи, вариантов нет…

— Ты не выглядишь радостным, — заметила девушка.

— Мы ведь еще не победили!

— Когда скрываешь от меня что-то или пытаешься увести разговор в сторону, дави придурковатую улыбку, — посоветовала она.

— Что, я так предсказуем?

— Тебе во вранье не хватает опыта. Научишься! Тебе не хочется становиться императором?

— Совсем не хочется, — признал Кирин. — Я не могу оставить все так, как есть сейчас, и приму эту роль, но не из-за собственного желания. Наверное, это из-за недостатка подготовки…

— Ты не прав. Среди твоих предков были и такие, кто, несмотря на все обучение, желали сами строить свою жизнь…

— В смысле?

Она улыбнулась и заставила лошадь двигаться быстрее. Вот он, идеальный способ прекращения нежелательных разговоров! Никакого вранья, никакой стратегии, просто молчание.

Лошади оказались на редкость выносливыми. Несмотря на свою не впечатляющую внешность, они покорно везли всадников. Та, которая досталась Иссе, долго боялась, отказываясь становиться под седло — чувствовала, что рядом с ней не человек. Но у девушки получилось успокоить животное, больше проблем не было.

Дорога снова вывела их к той же реке, которую они видели неподалеку от границы. Саим попробовал ныть, что они были бы здесь быстрее, если бы плыли на лодке и если бы Исса лучше определяла направление. Угроза расправы его угомонила.

Дожди не прекращались. Гроз больше не было, зато дождь и не думал останавливаться. Как будто сама природа против них ополчилась! Исса заверила, что долго это не продлится, еще день, и облака рассеются, но и день — это много.

Проезжая узкий участок дороги, они растянулись цепью. Впереди ехал Саим, погруженный в собственные мысли. При этом, можно не сомневаться, он не забывал осматривать дорогу: встреча с военными патрулями по-прежнему была нежелательна. За ним следовала Исса, мурлыкавшая себе под нос какую-то песенку. О чем она думала — никто бы не догадался.

Замыкал их маленький отряд Кирин. Его настроение полностью соответствовало погоде: серость и в душе, в и окружающем мире. В такие моменты возвращались воспоминания о тех, кого больше нет, и становилось тяжелее.

Внезапно под ногами у лошади что-то метнулось. Что — он рассмотреть толком и не смог, на красную змею похоже. Оно появилось всего на секунду и снова скрылось в придорожных зарослях.

Но лошади этого оказалось достаточно. С истошным ржанием животное стало на дыбы, отказываясь идти дальше. Кирин никогда не видел, чтобы лошади так на змей реагировали! Он попытался успокоить ее, но без толку. Животное гарцевало на месте, дергалось и отчаянно мотало головой.

— Прыгай! — крикнула Исса.

Кирин ее проигнорировал. Зачем прыгать, если проще успокоить лошадь? А если прыгнуть, еще и под копытами оказаться можно!

Однако Исса не зря беспокоилась. Дорога, размытая дождем, не выдержала метаний лошади, она начала осыпаться в реку. Кирин ничего не успел сделать и вместе с животным полетел вниз.

Воды реки оказались ледяными, течение — сильным. То, что волны несли бревна и прочий мусор, лишь усложняло его выживание. Первым делом Кирин оттолкнулся ногами от седла, чтобы оказаться подальше от лошади. Она сейчас билась в панике, и одного удара копытом ему бы хватило!

У него не было с собой ничего тяжелого, но даже так он лишь чудом оставался на плаву. О том, чтобы добраться до берега, и речи не шло, он был вынужден подчиниться течению. Вся его энергия уходила на то, чтобы выбираться на поверхность, когда волны утаскивали его на дно, и делать отчаянные вдохи.

Бревна толкали его, ветки царапали лицо, норовили задеть глаза. Думать толком не получалось, кричать — тоже. Он понятия не имел, где нужный берег, где сейчас лошадь… вряд ли животному удалось удержаться на плаву. Кирину оставалось надеяться лишь на помощь своих спутников.

Но время шло, а их и близко не было. Его силы заканчивались, а ярость реки не утихала. Кирин пытался сопротивляться, ему даже удалось зацепиться за крупное бревно. Но на этом его везение закончилось. Из-за ливня казалось, что мир полностью состоит из воды, от холода тело немело.

Кирин не знал, сколько это продолжалось, связь с пространством пропала окончательно. Он лишь понимал, что скоро сорвется.

В этом была определенная ирония: спастись от чудовищ, чтобы утонуть в реке… Лорд Камит будет рад!

Боги разозлились на них. Иначе это объяснить нельзя! Ведь всегда считалось, что клан Реи пользуется особым благоволением высших сил. Получается, народ, который не сумел спасти императора, да еще и мирно принял самозванца, заслуживает кары.

Свои мысли Нокрем предпочитал держать при себе. Даже если он прав, это ни на что не влияет. Крестьяне и так в панике, а может оказаться, что его слова услышат не те, кто надо, сообщат властям. Тогда — костер. А на костер Нокрему никак не хотелось!

За последние пару дней в ближайших деревнях похоронили уже больше десяти человек. Это слишком много и слишком быстро, а ведь колдун пока еще даже не выяснил, от чего они умирают.

Что не от простого отравления, так это точно. Почти сразу после заражения больной терял сознание и до самой смерти не приходил в себя. Начинался жар и стремительное истощение. Напоить и накормить того, кто в себя не приходит, было невозможно. А тут еще чудовищное вздутие начиналось: даже у малых детей живот становился такой, как у женщины перед рождением ребенка. Только у женщины он твердый и натянутый, а у больных — рыхлый и все время двигается. Видно, воздух там волнами ходит…

Никакие травы против этого не помогали. Нокрем забросил свои исследования и полностью сосредоточился на болезни: он привозил зараженных в свой дом, не отходил от них, пробовал все новые средства. Без толку. Помешать смерти он не мог.

Крестьяне его, конечно, не винили. Они ведь видели, что творится! Да и сам колдун не считал, что что-то сделал неправильно. Просто страх появился: а вдруг умрут все? Вдруг заразится он сам?

Он хотел посмотреть, что делает болезнь с внутренностями человека, так можно разработать лечение. Вот только родственники погибших не позволяли ему резать трупы. Они сразу же забирали тела из его дома и сжигали, костры не гасли ни днем, ни ночью. Единственное, в чем смог убедить их Нокрем, это не откладывать похороны, чтобы избежать заражения. Он не был уверен, что болезнь не способна передаться от мертвеца.

Сейчас наметился прорыв: утром умерла старуха, у которой родни не осталось. Теперь вскрытие точно будет, никто ему не помешает! Пока что тело поместили в подвал, там холоднее. Нокрем не мог приступить к операции немедленно, только что из деревни привезли молодую девушку, у которой развитие болезни пока не на финальной стадии. Шансы спасти ее призрачны, но они есть.