Медведев толкнул Филиппа.

— Смотри! Вот тот, кого мы надеялись встретить!

Из глубокой тени навстречу старику вышел другой старик с длинными седыми волосами, одетый в простое монашеское платье. Старики обменялись приветствиями и быстро направились дальше вместе.

Медведев с Филиппом не отставали.

Пошел район боярских домов.

Вдруг в конце улицы показался конный дозор из дюжины воинов и десятника. К удивлению Василия, дозор не только не остановил шедших впереди стариков, но десятник даже низко поклонился тому, что был богато одет. Василию и Филиппу пришлось прятаться в какой-то подворотне из опасения быть задержанными, и они боялись потерять из виду идущих впереди людей, пока дозор пройдет мимо.

Едва дозор проехал, Медведев и Филипп покинули свое укрытие.

Оба старика остановились перед большим высоко огороженным домом недалеко от Угрешского двора и тихо разговаривали, пока один из факельщиков ключом отпирал калитку. Ключ, по-видимому, застрял, и калитка долго не открывалась, но потом внезапно распахнулась, отпертая кем-то изнутри, и в ней показался выходивший со двора богато одетый молодой человек. Он приветливо протянул руку навстречу гостям и, сделав шаг вперед, показался в свете факелов.

И тут события стали развиваться с молниеносной стремительностью.

— Да это же Степан! Убийца отца! — сдавленным голосом прохрипел Филипп и, выпрыгнув из тени, огромными прыжками бросился через дорогу, вытаскивая саблю.

Медведеву теперь уже ничего не оставалось, как последовать за ним.

Услышав крик, трое обернулись, и каждый из них поступил в соответствии со своим нравом.

Степан громко выругался и выхватил саблю.

Седой нищий отступил в тень, сунув руку за пазуху.

Богато одетый старик на секунду застыл от ужаса при виде бегущих к нему с оружием людей и вдруг заорал на всю улицу пронзительным голосом:

— Караул! Убивают!

Одновременно оба факельщика подняли такой же истошный крик, свет огней тревожно заметался, во дворе залаяла собака, ей тотчас же ответили собаки в соседних дворах, и прежде чем Филипп добежал до Степана, по всей улице поднялся неимоверный шум и крик.

— Эй, люди! Ко мне! — не оборачиваясь к дому, крикнул Степан и выбежал навстречу Филиппу.

Медведев отставал на несколько шагов.

Филипп со всего разбега обрушил свою саблю на голову Степана, но тот отразил удар, хотя его сабля сломалась как игрушечная, а сам он, сбитый с ног сокрушительным ударом Филиппа, отлетел назад и ударился о забор, с громким треском выбив две доски. Ворота широко распахнулись, и со двора на них ринулась группа полуодетых людей с протазанами и топорами. Филипп, не обращая на них внимания, бросился к лежащему под забором Степану, но подоспевший Медведев схватил его сзади, едва удерживая.

— Назад! Мы попадем в ловушку!

Филипп опомнился.

Но, прежде чем отступить, им пришлось отбить нападение выбежавших слуг, и тут сквозь крики, звон оружия и лай собак Медведев услышал позади топот копыт. Он позвал Филиппа, но тот в ярости борьбы не расслышал его зова, а когда оглянулся, было уже поздно. Конный дозор, встреченный недавно, окружил их плотным кольцом.

— Хватай их, Сема! — визгливо кричал старик в богатой одежде. — Хватай душегубцев окаянных!

— Ты кого это называешь душегубцами?! — заревел Филипп и указал на лежащего Степана. — Ты знаешь, кто это такой?!

Медведев изо всей силы наступил Филиппу на ногу. Филипп удивленно замолк, и десятник положил конец этой сцене.

— Сдайте оружие миром! — потребовал он. — Иначе мы просто затопчем вас конями!

— Но, но, поосторожней! — спокойно сказал Медведев. — Оружия мы сдавать не будем. Ведите нас куда положено — там будем разговаривать.

Степан, очнувшись, быстро и незаметно исчез в дыре, пробитой его телом в изгороди, седого нищего уже давно след простыл, зато бывший мужик в кольчуге, выглядящий нынче как знатный вельможа, все больше распалялся, окруженный своими людьми.

— Что ты слушаешь этого бродягу?! — кричал он десятнику. — В острог их! Завтра же утром по велению великого князя оба повиснут на крепостной стене!

— Это мы еще увидим, — сказал Медведев, — сам великий князь ждет нас к себе завтра утром, и если мы не явимся — горе тому, кто будет в этом виноват!

Внушительный тон Медведева несколько охладил горячность старика, а десятник даже растерялся.

— Мы живем на великокняжеском дворе в Кремле, — спокойно обратился к нему Медведев. — Вы можете отвести нас туда или в другое место, но оружия мы не сдадим.

Десятник, поколебавшись, сказал:

— Я задержал вас с оружием в руках, когда вы напали на честного именитого человека, и обязан доставить в острог. Утром сами разберетесь, кто тут прав, кто виноват. Если даете слово не пытаться бежать, я не отниму у вас оружия, но в остроге вам все равно придется его сдать.

Всадники, окружив Василия и Филиппа, медленно конвоировали их по направлению к Богоявленскому монастырю. Василий обернулся и увидел, что ворота уже закрыты и улица опустела.

Минут пять они шли молча, потом десятник не выдержал:

— Гляжу я — вроде вы люди звания доброго и как будто трезвые — и с чего это вам вздумалось на Полуехтова кидаться?!

— А ты откуда знаешь, что я кидался на Полуехтова? — изумленно начал Филипп, но Медведев снова наступил ему на ногу и быстро заговорил:

— Прости, Филиппушка! Леший меня раздери — какой я неловкий стал, прямо не знаю, что со мной творится! Так ты говоришь — Полуехтов, — повернулся Василий к десятнику. — А который же из них Полуехтов? Мы ведь приезжие — никого в Москве не знаем... Только сегодня прибыли издалека, где несем службу великому князю...

— А-а-а! Ну, тогда понятно... — протянул десятник, — так вы б сперва узнали, с кем можно ссориться, а с кем — не стоит! Да этот старик, что грозился вас завтра повесить, — он и сеть Полуехтов, дьяк самого великого князя! Правда, вы не бойтесь — это он прихвастнул насчет «повесить»! Не думаю, чтоб великий князь его слушался... Он сам Полуехтова не очень любит, только недавно снова стал принимать, а то было лет шесть на двор свой не пускал...

— А чего ж это? — удивился Медведев.

— Много знать будешь — скоро состаришься! — спохватился десятник и за всю дорогу не проронил больше ни слова.

Медведев многозначительно глянул на Филиппа и, приложив палец к губам, всю дорогу напряженно думал.

Их привели в маленький деревянный острог, и пока десятник отправился за приказным приставом, который где-то прилег вздремнуть, Василий тихо шепнул Филиппу:

— Если нас разделят и будут допрашивать, говори всю правду, за что мы напали на Степана, но о седом нищем и о делах на Угре — ни слова!

Когда появился сонный пристав, Медведев потребовал разговора наедине. Пристав было возмутился, но, когда Василий припугнул его гневом великого князя, только приказал сдать оружие.

В маленькой грязной комнате с потолком, черным от копоти и дыма толстой сальной свечи, горящей здесь по ночам, пристав выслушал Медведева.

— Дело государственной важности, — внушительно сказал Медведев. — Я должен немедля повидать князя Ивана Юрьевича Патрикеева.

Пристав оторопело посмотрел на сидящего перед ним человека.

— Ты что, братец, рехнулся?! Уж не думаешь ли ты, что ради тебя я отправлюсь будить среди ночи большого наместника и наивысшего московского воеводу?

— Отправишься и разбудишь! И меня с собой возьмешь. Потому что речь, возможно, пойдет о заговоре против великого князя.

Пристав испугался. Он испытующе оглядел Медведева и, убедившись, что тот не пьян и не шутит, молча вышел и приказал заложить возок.

Филиппа провели через комнату, где сидел Василий, и они ободряюще кивнули друг другу

Пристав вернулся, Медведева под охраной вывели на улицу и посадили в возок, запряженный парой старых лошадей. Пристав сел рядом с Василием и всю дорогу молчал.

Они подъехали к большому освещенному дому, из которого неслись звуки песен и звон посуды. У распахнутых ворот сновали конюхи и стояли повозки, запряженные конями с богатой сбруей. В доме Патрикеева пировали гости.