Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Я не узнаю тебя, Софья. Что за вздор ты несешь? Какие теплые отношения? Александр — слаб и беспомощен, и надо этим немедленно воспользоваться: мы должны вернуть земли, захваченные Витовтом, мы должны объединить их под нашей рукой. Ты же сама к этому всегда призывала, Софья!

— Дорогой, посмотри шире, посмотри, наконец, дальше! Если на престоле Великого литовского княжества воцарится твой внук, его матерью будет наша дочь и наш любящий зять, если мы не будем с ним ссориться, он вступит не с Польшей, а с нами в унию, и тогда мы получим сразу все княжество целиком без войны и крови! Подумай только — все Великое литовское княжество будет в унии с московским и управлять им будет наш внук!

— Нет, ты совсем рехнулась! Ты что говоришь? Мы не доживем никогда до этого. Да может она и вовсе не родит? Вон уже полтора года прошло, а она все не беременеет! Какой внук? Какая уния? Литовское княжество слабо, обессилено, а мы сильны, как никогда, так давай же воспользуемся этим! Мы отдали Александру Олену, чтобы она, деля с ним ложе, говорила не только о любви, но и о наших с тобой интересах, Софья.

Софья слушала мужа и чувствовала, как со дна ее души поднимается горечь и раздражение на его прямолинейность, недальновидность, желание урвать кусок, вместо того чтобы, хладнокровно выждав, взять все.

— Мне вообще не нравится твое поведение в последнее время, Софья, — раздраженно продолжал Иван Васильевич, шагая из угла в угол палаты Великой княгини. — А ну–ка скажи мне, — резко повернулся он и направил указательный палец ей в лицо, — ты зачем посылала в Литву Елизарку Гусева, а? Думаешь, я не знаю, с кем он там встречался? С моими заклятыми врагами — Можайскими и Шемячичами!

Анализируя впоследствии этот разговор, Софья пришла к выводу, что именно здесь она и совершила ошибку, которая привела к столь тяжким и неприятным последствиям.

В сущности, она сейчас рыдала не от ревности или бессилия, а от обиды на саму себя — не так, неправильно она ответила мужу, надо было как–то мягко объяснить, увести в сторону, а вместо этого она вспылила.

Сколько раз твердил ей в юности кардинал Виссарион: «Гнев — дурной советчик, улыбайся Зоя, улыбайся, а сама в это время интенсивно думай, — никто не должен видеть твоего гнева!».

Но сейчас муж невольно затронул очень болезненную струну. Софья сама прошла через это, она так хорошо понимала свою дочь Олену: девушка оказывается в чужой стране, с чужими нравами и обычаями, и на второй день после приезда ей надо ложиться в постель с мужчиной, которого она никогда до сих пор не видела! А потом обрушиваются неведомые доселе заботы: ты — Великая княгиня, ты должна многое решать, ты должна понимать, что твой муж правит страной; он — голова, но ты должна быть его шеей, но пусть никто не знает об этом! Ей, Софье, так понятна ситуация дочери и никто кроме нее — матери, не знает, каково теперь бедной Олене! И, тем не менее, Ивану сейчас надо было ответить мягко и нежно, а она ответила жестко.

— Твои доносчики плохо тебе служат, Иван! А коли б служили хорошо, донесли бы, зачем я посылала Гусева, и тебе не пришлось бы спрашивать об этом у меня. Все что я ни делала, я делала, заботясь о благе нашего княжества! Можайский и Шемячичи имеют огромный авторитет среди всех православных литовских магнатов, и мне было важно, чтобы они поддержали нашу дочь и сплотились вокруг нее.

— Я запрещаю тебе, раз и навсегда, сноситься с нашими злейшими врагами! — Лицо великого князя побагровело. — Шемяка выколол глаза моему батюшке! Меня, младенца, чуть со света не сжил! А теперь я с их потомками разговаривать должен? На плаху их всех! Пусть только попадутся в мои руки!!!

И тут Софья дала волю своему гневу.

— На плаху надо отправить всех твоих лизоблюдов, всех этих Патрикеевых, Ряполовских, и прочих, что присосались к тебе словно пиявки болотные! Они толкают тебя к пропасти — они хотят заставить тебя воевать с собственной дочерью, с собственным зятем! И не думай, будто я не знаю, кто за этим стоит! Это — проклятая Волошанка, которая защищает интересы своего отца Стефана, желающего с твоей помощью и себе урвать кусок литовского пирога! Она тут целый вертеп развела — все твои любимцы у нее на поводке, да и тебя она, сказывают, своими чарами тоже оплела. Говорят, будто часами от нее не выходишь, за полночь засиживаешься!

Вот этого нельзя было говорить! Гнев и ревность привели к тому, что Софья сделала ошибку….

Тут–то все и началось.

Иван Васильевич впал в неописуемую ярость.

Он схватил огромную древнюю амфору, украшенную изумительным орнаментом, — подарок покойного Зоиного дяди — последнего императора Византии Константина, и высоко подняв над головой, швырнул с силой на пол.

Испуганно взвизгнули за дверью Паола и Береника и сунули головы в палату, но Иван Васильевич заорал:

— Вон отсюда все! Да подальше, не то сегодня же прикажу в Москве–реке утопить!

И повернулся к супруге.

— Вот что, Софья, мое терпение лопнуло. Хватит! Довольно! И так за моей спиной весь двор шепчется, будто ты и твои греки меня своим послушником сделали, и я у вас как фряжская куколка на веревочках под вашу греческую музыку пляшу! Мне это надоело! Что ты знаешь о Патрикееве и Ряполовском?? Что? Так вот, знай: Патрикеев брат мне по матери, он с детства рядом со мной, он — преданнейший слуга! Ты еще пешком под стол ходила, а он уже мне верно служил и никогда ни в чем не подвел! А ты знаешь, что отец Ряполовского, рискуя головой, прикрывая своим телом, на руках вынес меня, младенца, когда Шемякины люди пришли меня зарезать! И ты хочешь, чтоб я отказался от этих людей в угоду тебе и твоим грекам? Я не хотел этого делать, но ты меня вынудила! Ты доигралась, Софья!!! Я немедленно начну подготовку к коронации моего внука Дмитрия, и своими руками надену на него шапку Мономаха, пока ты не сжила его со свету, как моего сына Ивана! Думаешь, я не знаю? Я все знаю! Но твоя власть кончилась! Довольно! И напоследок вот что тебе скажу: если хоть один волос упадет с головы Елены, я тебя вот здесь на этом месте своими руками задушу, поняла? — и резко повернувшись, он вышел.

К счастью не было в соседнем покое придворных девушек Софьи, иначе точно велел бы утопить их Иван Васильевич.

Ни на кого не обращая внимания, он, слегка прихрамывая и запыхавшись от ярости и негодования, вошел в свою палату, где старый Патрикеев, дремавший на ступенях трона с византийскими орлами, кряхтя начал подниматься с изумлением глядя на Великого князя

— Что стряслось, государь? На тебе лица нет. Война? Татары?

Иван Васильевич взял с полки большую темную бутыль, налил полный кубок и жадными глотками выпил его.

— Господь с тобой, — взмолился Патрикеев, — опомнись, это же не мед — водка! Разве можно столько за полночь, государь?! И вчера и сегодня….. Злоупотребляешь…..

Иван Васильевич выдохнул шумно, вытер рот тыльной стороной руки и сказал:

— Молчи, старый дурак! Зови охранную стражу! Пойду, сноху…Елену проведаю…

…. Софья утерла слезы, посмотрелась в ручное зеркальце и, взяв себя в руки, придала лицу обычное спокойно–властное выражение.

Потом позвонила в колокольчик.

Видно сильно напугал всех ее придворных девок Иван Васильевич, потому что долго пришлось ждать Софье, пока появилась Паола.

— Вот что, моя милая, — сказала великая княгиня, — Пожалуй, я готова согласится на ваши с Береникой уговоры — разузнай–ка ты незаметно, какие есть тут в Москве женщины, что всякие привороты знают….Да не тяни с этим особо. А завтра с утра пусть явится ко мне дьяк наш Алексей Полуехтов…. К нему у меня тоже дело интересное есть….

Оставшись одна, Софья начала расхаживать из угла в угол, напряженно размышляя.

…Нет, не посмеет он Дмитрия сейчас короновать…. Для этого согласие большинства церковных иерархов получить надо…. Это быстро не делается…А я ведь тоже сидеть, сложа руки, не буду….Очень много есть дельных и способных детей боярских, которым нет никакого пути из–за того, что они младшие в роду…. Таковы законы Московского княжества — будь ты хоть семи пядей во лбу, но если ты девятый ребенок в семье — не видать тебе никакой должности приличной и никакой перспективы, а вот старший брат твой — первый сын у отца — хоть и балбес неученый — а должность высокую и доходную по праву первородства получает! Надо подумать как следует о судьбах этих молодых людей — ведь и Василий мой тоже — никаких прав не престол не имеет, пока дети и внуки от первой жены есть…. Надо как–то сломать этот порядок… Надо дать им надежду и опереться на их помощь…. Ага, и еще надо, чтобы церковь это поддержала…. Не пора ли встретится с преподобным Иосифом….Кажется, у меня есть для него несколько хороших новостей, но пусть и он для меня кое–что взамен сделает….

8
{"b":"547928","o":1}