Эрри сразу презрительно сморщил нос и отвернулся. Гадость.

— Быть не может! — удивилась смутившаяся Элерин, пытаясь отстраниться, но Ласайента обхватил ее двумя руками и закружил. — Демоны, вы должны ценить меня. Где это видано, чтобы императрица сама возилась на кухне? Пусти, задушишь! — она забарабанила мужа по груди кулачками.

Сантилли забросил хохочущего сына на плечо и соскочил с кровати.

— Ты не представляешь, как нам это дорого, — он перехватил жену у друга и наклонился к ней. — Хочешь, переедем во дворец?

Тьенси тут же вывернул голову, но, увидев родителей, скорчил брезгливую гримасу:

— Фу, они целуются!

Элерин укоризненно глянула на довольного Санти и скомандовала детям:

— Живо мыть руки, разбойники. А вас я жду через пять минут, — и уже от двери тихо добавила. — Хулиганы.

— Тебе не понравилось? — деланно удивился ей вслед ашурт. — А мне даже очень. Такая ночь! — он мечтательно закатил глаза.

— Сан, — Ласайента посмотрел на друга, — она опять снилась?

Ашурт, сидящий на кровати, повертел кроссовку в руках и стал ее надевать. Принц подождал, пока он ее застегнет и поднимется.

— Надо сказать Эле, — Лас взял его за плечо. — Можно попробовать вывести ее оттуда. У Таамира же получилось.

Сантилли, не глядя на него, кивнул и вышел.

— Там пустая комната в заброшенном доме, — рассказывал он, когда они гуляли по берегу. — Пыльно, полумрак, а она сидит у стены, маленькая, грязная, в порванном платье, — ашурт слегка поморщился, сжав зубы, — и качается, как заведенная. Я пробовал ее окликнуть, но она не реагирует.

— Пока не зови ее, — посоветовала Элерин. — Ты здесь, она там, поэтому и не слышит. Похоже, что она не поняла, что умерла, и заблудилась. Я уточню кое-что, и мы решим, что делать.

— Смотрите, Эрри краба поймал! — мальчишки, возившиеся у прибоя, бежали к ним, а йёвалли размахивал добычей. — Смотрите, какой здоровый!

— Отпустите, — Сантилли присел перед ними на корточки. — Он тоже жить хочет.

Тьенси удивленно возразил:

— Да там все на уровне инстин…, - он запнулся, но договорил, — тин-к-тов.

Эрри сосредоточенно повертел краба, рассматривая, размахнулся и выбросил в воду.

— Ты думаешь, ему это понравилось? — усмехнулся Сантилли.

— Ну, пап, — отмахнулся Тьенси, — мозгов-то все равно нет. Что он понимает?

— Боль понимает, — ашурт взял сына за руку, — как все мы. Когда я был маленький, младше тебя, у нас жил кот. Старый уже, облезлый весь. Я его терпеть не мог и пинал украдкой, когда родители не видели. Но однажды он не выдержал и поцарапал меня. Когти у них загнутые и руку он пропорол знатно. Я разозлился и убил его, напоил кинжал кровью, — ашурт серьезно посмотрел в глаза сына, слушавшего историю с интересом.

— И что? — нетерпеливо спросил он. — Тебя наказали?

— Нет, — у Сантилли дернулся уголок губ. — Я стоял и смотрел, как он умирает, и мне было страшно, что сейчас придет кто-нибудь, и мне попадет за этого кота. А умирал он жутко и долго — нож неудачно попал, вскользь по морде. Я не выдержал и убежал. Кота нашел Шали и добил, принес и положил передо мной во время обеда. У него целый глаз был открыт и смотрел прямо на меня. Отец ничего не сказал, встал и ушел, — Сантилли замолчал и поднялся.

— А потом? — прошептал Эрри.

— Похоронил и попросил прощения, — негромко ответил ашурт. — Только ему это уже было не нужно.

— Но ведь ты убиваешь? Во время боя, например, — не хотел сдаваться Тьенси.

— Мы знаем, на что идем, когда берем в руки оружие, — Сантилли перевел взгляд на блестящее под солнечными лучами море. — Тот кот не хотел воевать, он хотел дожить оставшиеся ему дни спокойно, как и любой другой старик. Он никому ничего не делал такого, за что его надо было мучить и убивать, тем более так: ловил мышей, воровал сметану или колбасу, играл с ребятишками. Жил, как умел. Как и все мы. Я не хотел бы, чтобы меня в старости пинали, чтоб не путался под ногами, а потом убили за то, что посмел защититься.

Тьенси поглядел на нахмурившегося сосредоточенного Эрри и закусил губу. Наверняка, у каждого есть о чем подумать.

Последовавшая за этим череда праздничных обедов и вечеринок завершилась приглашением к «тому» деду.

— Хочешь, я с вами пойду? — Сантилли поправил на друге таки и встряхнул за плечи. — Вид у вас обоих, как будто вы на похороны собираетесь.

— Распугаешь ангелочков? — буркнул Лас, тут же представляя, как все разбегаются при виде огромного огненного демона в багровом мрачноватом наряде, а ведь он еще чисто из вредности и крылышки распушит.

— Хоть повеселимся, — хмыкнул ашурт и крикнул в коридор. — Никто не хочет составить компанию братику?

Отправив Элерин к Сах Иру копаться в библиотеке, оба демона с сыновьями весело отправились в гости.

— Значит так, — Сантилли присел перед ними на корточки. — Будем учиться плести интриги. Мы плетем — вы учитесь. Понятно? То есть, поясняю: всем приятно улыбаемся, искренне говорим комплименты, танцуем, ведем светские беседы ни о чем и не свинячим за столом, как вчера. Задача ясна?

— И не бежим к маме докладывать, что папа улыбался другой тете, — рассеянно глядя в потолок, добавил Лас и улыбнулся. — Сами расскажем.

— Да, знаем мы, — отмахнулся Тьенси. — Андерс говорит, что его за… зад… чего? — он повернулся он к брату за помощью.

Тот пошевелил губами и выдал цензурный перевод:

— Андерс называет это дипломатией, а остальное лучше не повторять.

Ну, получит дед, подумал Ласайента, лень полог тишины накинуть?

Может же быть наш искуситель лапочкой, когда хочет! «Тот» дед весь обед просидел, как под высоким напряжением, ожидая подвоха или пакости, которых так и не последовало. Довольный ашурт всех похвалил дома:

— Это называется делать гнусности с вежливым лицом: всем весело, все довольны.

— Но мы же ничего такого не сделали? — удивился Эрри.

— Вот именно, — Сантилли щелкнул его по носу. — Но как все ждали!

Он толкнул старую рассохшуюся дверь и перешагнул через покосившийся порог, нагнув голову, чтобы не удариться о притолоку. Демон ни разу здесь не был, потому что отец тогда не разрешил войти вовнутрь — не видел в этом смысла — и теперь приходилось идти наугад, заглядывая в полутемные комнаты, которых оказалось всего три. Она сидела в последней, обхватив колени и прижавшись спиной к облупившейся стене.

Ашурт не стал заходить, чтобы не пугать маленькую девочку, даже стучать побоялся, просто стоял и не знал, что делать дальше.

Она тихо плакала, всхлипывая и вытирая грязными ладошками слезы, размазывая их по щекам. Сантилли опустился на корточки, представив, как он смотрится в дверном проеме: незнакомый, огромный, страшный.

— Боишься? — тихо спросил он, и девочка, вскрикнув, забилась в угол, с ужасом глядя на него. — Не бойся, маленькая, — попросил демон. — Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда. Это не место для таких хорошеньких леди.

Девочка отчаянно замотала головой и вжалась в угол.

— Давай знакомиться, — он протянул руку. — Меня зовут Санти, а тебя?

— Ты ашурт, — прошептала она. — Вы убиваете.

— Уже нет, — покачал головой Сантилли. — Мы заключили мир. У меня есть друзья среди ийет. Ты знаешь Маярта, графа Астокчи? Он, правда, иногда страшный зануда и грозится оторвать мне уши, но с ним весело и он умеет показывать магические фокусы. Хочешь посмотреть?

— Ты ашурт, — возразила девочка. — Все ашурты врут.

— Маленькие леди должны говорить «лгут», — поправил ее Сантилли, — а моему сын нужна подружка.

— Чтобы пытать? — серьезно спросила она.

Демон возмутился:

— Чтобы играть! Должен же он учиться вести себя в женском обществе. Возьмешься за это дело?

— Все равно ты врешь. Все ашурты врут! — с отчаянием выкрикнула девочка. — Не подходи! Я буду кусаться!

— Знаешь, — Сантилли поерзал, устраиваясь удобнее. — Я больше и сильнее тебя, и, если бы хотел, давно бы уже вошел и убил. А я сижу здесь и говорю с тобой. Знаешь почему?