— Демон — ты бо-ольшой идиот, — подвел итог Шип и глянул на бледного йёвалли, стиснувшего руки. — А друзей у тебя нет? Да?

— Я не подумал, — герцог мотнул головой.

— Был бы ты обычным человеком, — хмыкнул Гном, — можно было бы прийти к тебе и накостылять по шее. Но до тебя же не добраться.

— И что теперь? — почему-то тихо спросил Вульф.

Ашурт пожал плечами:

— Хочешь, на колени упаду.

— Дурак ты, — поморщился Шип. — Вроде умный, а дурак. С очень большой буквы.

Потом они пили кофе на террасе и Сантилли рассказывал им, как бродил по мирам, а музыканты — про свою жизнь. Оказывается, у Гнома родилась дочь, а у Шипа — сын. Джуни познакомился с девушкой и тоже подумывает о женитьбе. Выпустили несколько альбомов и даже сняли клипы, пока Лас мог выступать. Особенно сильно он сдал в последний год, но Вульф, случайно обмолвившийся об этом, тут же замолчал, а Джуни увел разговор в сторону.

— Мы тебе снимки привезли, — сообщил он. — Посмотришь, когда повязку снимут. Ае неподражаем.

— Он нарочно сдернул, чтобы на юбилеи не тратиться, — проворчал Шип, укоризненно глядя на ашурта, — Мне Лас на полтинник такой халат подарил, — он со вкусом причмокнул губами, — сказочный. Все обзавидовались. Не иначе как у Рашида заказывал.

И тут Сантилли вспомнил про свое трехсотлетие и горько усмехнулся: три века — а ума не нажил.

— Что делать будешь, дурной ашурт? — спросил Гном, оглядываясь на уходящего к морю йёвалли.

— Не знаю, — пожал плечами демон. — Зарабатывать доверие, если это еще возможно.

Повязку снимали через два дня поздно вечером, и все равно из глаз потекли слезы. Принц, наблюдавший за этим от дверей, сразу развернулся и скрылся в темноте коридора.

На следующее утро Сантилли, устроившись на диване в своей комнате, просматривал снимки, оставленные для него ребятами, и, не удержавшись, присвистнул на первом же: скромница ты наша! И наверняка специально именно это фото было положено сверху.

Ашурт хмыкнул, ребята правы — Ласти неотразим. Принц, весь в черном: бандана, небрежно распахнутая спортивная рубаха, джинсы, кроссовки — стоял, небрежно прислонившись к черному байку и скрестив руки на мускулистой груди. И очки. Интересно, их одевали всей бригадой или это был шантаж? И, естественно, колечки, браслетики, сережки, цепочки и, да, пирсинг. Забавно, но смотрится. Сколько девчонок рыдало по ночам над этой фотографией?

А вот татушка на левой стороне груди, скорее всего, временная. Не мог же он настолько сойти с ума, чтобы сделать себе постоянную, да еще и такую: угрожающе скалящая зубы голова пантеры. Но смотрится неплохо. И тут герцог узнал рисунок. Салим! Дьявол, это же Салим! Увековечил, значит.

Дальше шли рекламные снимки группы вперемежку с семейными и рабочими: репетиции, концерты, переезды, прогулки по городам, семейные праздники. Герцог листал их, как дни, которые вычеркнул их своей жизни: Лас спит в кресле, забросив ноги на подлокотник; Лас смеется, полуобернувшись назад; Лас, сосредоточенно хмурящий брови, что-то мешает в котелке на костре: Лас, везде Лас.

Ашурт вернулся к первому снимку — Черный принц. Почему-то сразу вспомнился первый день в крепости на рубеже: маленький задыхающийся мальчик стоит в дверях столовой, схватившись за косяк и хватая воздух широко открытым ртом. Никто не думал, что он выживет, но у Сантилли тогда даже мысли не было, что он умрет. Она, как и понимание этого, пришло потом. А эта зараза всех обманула! Вредная, упрямая, языкастая зараза, которую он предал.

Герцог аккуратно отложил снимки и провел по лицу ладонями — какая же я все-таки тварь!

За это время демонов навестили все, кто только мог, не забывая ругать ашурта. Тот покорно со всеми соглашался, понимая, какую подлость совершил по отношению к ним, и терпеливо ждал, когда они сменят гнев на милость, но в душе начиная ворчать. Не могли все сразу прийти, а не растягивать удовольствие? И так муторно. Но добил его Сах.

Стало известно, где появится Элерин. Странные болота, в которые она попала, редко расставались со своей добычей. Надо было иметь огромное желание жить, чтобы выбраться оттуда. Ийет назвали этот мир миром забвения, свалкой ненужных воспоминаний. Время там текло по-другому: очень медленно, и за все эти годы для девушки прошло несколько дней, но и за них она могла все забыть, кроме самого главного, самого заветного желания.

Все провидцы говорили о городе, обнесенном белой стеной, по которому ехала императрица в сопровождении вооруженных всадников на животных, отдаленно напоминавших лошадей. Некоторые видели его ночью, а высоко в небе — яркую голубую звезду. Хороший ориентир и нашли его быстро.

— Ну, и шел бы сам, — горячился Сантилли. — Ты же брат.

— Она может меня не узнать, — терпеливо объяснял ему ийет. — А вас она любит. По-настоящему.

Боги, он не знает, как с Ласти помириться, а их толкают в очередные неприятности.

— В смысле — нас? — дошло до герцога. — Обоих?

Сах Ир уныло кивнул:

— Женщина — это необъяснимо. Но страдала она и по тебе и по Ае.

Ийет не стал говорить, что нашел дневник сестры. Он даже не догадывался, какая буря бушует у нее в груди, пока не отважился прочитать его. Девочка слишком хорошо спрятала свои чувства от всех, даже от брата, принявшего все за обычную влюбленность.

Ашурт уронил голову в ладони:

— И почему меня нигде не убили?

Сах сочувствующе похлопал его по плечу, позвал йёвалли и начал объяснять детали.

Герцог хмуро слушал его и представлял, как они вдвоем будут плыть на шхуне. И не сбежишь никуда. Не лес, где можно наткнуться на разбойников или на худой конец свернуть с дороги и попинать дерево, сбрасывая раздражение. Здесь же, как на необитаемом острове — только они. Надежды на пиратов нет, когда надо, этих придурков никогда не дождешься.

— На корабле удобнее, не надо проходить через города, чтобы вас видели. Приплыли и приплыли. Мы чуть голову не сломали над заклинанием, но от настоящего парусника с командой вас никто не отличит. Маги там слабые и в основном бытовые, так что бояться нечего. Поставите шхуну у причала — и в город.

За относительно небольшой срок ийет успели основательно подготовиться: язык, основные обычаи, жизненный уклад, но сами даже за компанию идти отказались, и Сантилли догадывался, почему. Демоны не в духе — опасные попутчики. Это раз. Два, надеются на то, что они сами окончательно расплюются и разбегутся и выбор мужа для обожаемой императрицы станет лишь вопросом времени. Надо поспрашивать у Маярта, кто это у них такой умный.

— Сан, — выдернул его из мрачных раздумий Сах Ир, — я очень хочу, чтобы вы помирились. Просто привезите сестру. Хорошо? А женитьба… ты неправильно думаешь. Мы нашли этот мир месяц назад. По закону подлости он закрытый, а полноценных накопителей смогли подготовить только два, остальное ушло на шхуну. Должны были идти Маярт и я, но вы — идеальные кандидатуры. У вас дней десять на подготовку. Ты очень вовремя вернулся.

Попросили вернуться. Что имел в виду тот, кто сидел вместе с ним на берегу? О ком говорил? Герцог подавил тяжелый вздох и осторожно покосился на замкнутого йёвалли. Тот поднял на Саха глаза и криво улыбнулся. Тоже «рад».

Завтра будут восстанавливать рисунок на спине, а потом на руках. А ему еще шхуну осваивать и учить язык. Когда, если он почти все время будет в отключке?

Давно он не видел у отца такого удивленного лица. Лас, присутствующий (случайно, конечно) при разговоре, закусил губу и внимательно посмотрел на герцога, словно здоровьем головы поинтересовался.

— Я выдержу, — спокойно сказал Сантилли, — приведешь в чувство и сразу вторую. За ночь отлежусь.

Найири пожевал губами и нехотя кивнул головой. А ведь ты не просто так согласился — герцог коротко глянул на него — что задумал?

Как оказалось ничего нового: боль от первого ритуала забирал Таамир. «Для полного разнообразия», — невозмутимо пояснил он, опускаясь в кресло и небрежно закидывая ногу на ногу. От второго — Шон и Чарти, весело помахавший брату рукой. Сам ритуал решили проводить на равнине дома Вардиса — духи почему-то выбрали именно это место.