— Я ухожу, Марк, — Аш невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль, туда, где над деревьями угадывались призрачные вершины гор. — Я только что принял окончательное решение.

Мои ноги налились свинцом, и я тяжело опустился на влажную примятую траву.

— Все правильно, — сказал я, не глядя на скаута. — Давно пора.

Аш тихонько присел рядом на корточки. Авалорские клинки задрали полы потрепанной куртки, а длинные инкрустированные костью и перламутром рукоятки оказались на уровне моих глаз.

— Не злись, Марк, — Аш вздохнул. — Просто пришло время нам расстаться. Пришло время, когда ученик превзошел учителя, и ему нужно двигаться дальше. Пришло время, кода я превратился в обузу. В мальчика на побегушках…

— Не говори так! — я покачал головой. — Ты же знаешь, что это неправда.

Аш сорвал травинку и сунул ее в уголок рта.

— Вот и твои новые друзья уже смеются надо мной, — скаут невесело улыбнулся. — Как я их понимаю! На их месте я бы и сам, пожалуй, не удержался.

— Не принимай близко к сердцу… — Начал, было, я, но скаут оборвал меня взмахом руки.

— Похоже, что со стороны я выгляжу как взаправдашняя сварливая жена, — Аш ухмыльнулся. — Оденься потеплее, Марк, не забудь щит, Марк, да не забудь проверить, застегнут ли гульфик! Для этого тебе не нужен мастер-скаут. Нет, не нужен.

— Я понимаю, — я с готовностью закивал. — Все понимаю! Знаешь, если раньше сама мысль о нашем возможном расставании приводила меня в ужас, то теперь, я даже рад, что ты, наконец, решился!

Аш удивленно вскинул брови, озадаченно почесывая макушку.

— Все потому, — продолжил я. — Потому, что у каждого из нас должна быть своя история. Своя песня. Такой герой как ты, достоин лучшего, чем возить за мной мешок с грязным бельем. Тебе самому нужны оруженосцы…

— Да дело ведь не в этом, — Аш схватился за голову. — Ты все не правильно понял! Плевать мне на славу! Плевать на песни и истории!

— Не спорь, — я нацелил палец ему в лицо. — Рядом со мной ты тлеешь, а должен гореть! — я почувствовал, что не могу остановиться, а если остановлюсь, то опозорюсь, разревевшись как девчонка. — Если бы ты не решился уйти, я бы тебя вскоре сам прогнал!

Аш помрачнел.

— Ты боишься, что из-за тебя я погибну, — сказал он. — Я знаю, ты до сих пор винишь себя в смерти Корна. Каждая новая смерть для тебя как вызов. Как проклятье! — Аш рывком встал. — Потому ты и боишься заводить новых друзей. Боишься, что рано или поздно тебе придется разжигать новый погребальный костер.

Я долго сидел, уставившись в пустоту, прежде чем решился взглянуть на друга.

— Ты отправишься на Авалор?

— На Авалор, — Аш кивнул. — Заберу, наконец, леди Эриу из этого гадючника.

— А потом?

— Потом, ты о нас еще не раз услышишь, — Аш оправил рукоятки клинков, откинул длинную косу за плечи и глубоко вздохнул. — Прощай, Маркус Гримм. Для меня было честью быть твоим учителем, твоим слугой и твоим другом.

Я поднялся на ноги, и пожал протянутую руку. Хватка у скаута была такая, что мои окаменевшие пальцы жалобно затрещали.

— Учителем и слугой ты больше никогда не будешь, — пробормотал я чуть слышно. — Но другом останешься навсегда.

Аш улыбнулся и вприпрыжку побежал вниз по холму к загону с лошадьми. Я не отрываясь глядел на быстро удаляющуюся фигуру скаута, и сам того не заметил, как на моих губах появилась улыбка.

— Чего лыбишься? — покряхтывая, Айс опустился рядом со мной на траву. Проследил за моим взглядом и пожал плечами. — Странный ты человек, Марк. Ни в жисть мне тебя не понять.

— Достаточно того, что ты здесь, со мной, — я кивнул на дневник мастера Литургио, в который вместо закладки, Айс вложил свой монокль. — Что там интересного? Вычитал еще какие-нибудь гадости?

— Это да, — Айс задумчиво потер лоб, покрытый коричневыми разводами. — Не знаю, даже, с чего начать.

Осмотревшись по сторонам, и убедившись, что поблизости нет никого, кто мог бы нас подслушать, он сделал приглашающий жест, указывая на примятую траву.

— Садись, я тебе прочту всего лишь несколько любопытных фрагментов.

Визу, под холмом, Аш вывел из загона оседланную скаутскую лошадку, ловко вскочил в седло и, не оглядываясь, поехал к пролому в палисаде.

— С удовольствием послушаю, — пробормотал я, глядя, как крошечная фигурка всадника пересекает просеку, и навсегда исчезает среди деревьев.

Айс раскрыл книжечку и аккуратно нацепил монокль на нос.

— Хочу тебя предостеречь, — волшебник говорил вполголоса, настороженно поглядывая по сторонам. — Что бы ты тут не услышал, не принимай необдуманных решений. Ради всех богов, держи себя в руках.

Слова Айса меня насторожили. Даже не припомню, когда мой товарищ еще был так серьезен.

— Восьмого дня месяца Зум, получили донесение из Зонтрака от мастера Кобальда. Похоже, что зонтракийцам и в правду удалось найти в одной из шахт глыбу серебра весом в тысячу фунтов.

Пятого дня месяца Эсу, новое донесение от мастера Кобальда. Зонтракийцы начали разработку месторождения. На настоящее время, кроме упомянутого самородка, добыто около десяти тысяч фунтов серебра. Находку зонтракийцы держат в строжайшем секрете, небезосновательно опасаясь соседей. Посмотрим, насколько долго они сумеют сохранить все в тайне.

Шестнадцатый день месяца Лакт. Убийство принца Донато в Мино. Миносцы обвиняют в убийстве зонтракийцев. Ох, и не нравится мне все это!

Седьмой день месяца Тан. Объявлено, что найден убийца принца Донато и подтверждена причастность Зонтрака к убийству.

Восьмой день месяца Тан. Мино объявляет войну Зонтраку, как раз в канун Великого Поста.

Четырнадцатый день месяца Тан. Получен приказ от старика Эстевро, будь он неладен, отправляться в Зонтрак на помощь к мастеру Кобальду.

— Какую помощь? — потрясенно прошептал я.

— Нужно было об этом спросить у старика Литургио, пока была такая возможность, — Айс снял с носа монокль, и с силой потер пальцем переносицу. — Лично мне никакого приказа не поступало.

— И ты ничего не знал о серебре? — на меня навалилась такая тяжесть, что я едва ворочал языком.

— Думаю, что никто кроме принцев не знал, и до сих пор не знает, — Айс закрыл книжечку и бережно спрятал ее в карман. — Иначе на Зонтрак навалился бы весь Островной Союз, а не только Мино.

Я не смог вымолвить даже слова, настолько чудовищной оказалась правда! Страшная ложь, хитроумные планы миносского двора, и я в самом центре всей этой проклятой паутины!

Погребальный костер горел жарко, взрываясь, время от времени фонтанами ярких искр и распространяя вокруг себя такое зловоние, что даже суровые жрецы Орвада попятились, прикрывая лица белоснежными плащами.

Нестройный хор в шестой раз затянул на древнем миносском:

— Или амо ди те-е-рсо-о-о-о! Ми же кото ди де-е-сс-о-о-о!

Охрипшие священнослужители закашлялись, растирая сажу по мертвенно бледным лицам.

Толпа солдат, окружающая костры, отозвалась унылым:

— Неа-а-а, неа-а-а, неа-а-а!

Головы шазаров и Сыновей Драуда, насаженные на воткнутые в землю копья, бесстрастно глядели на погребальную церемонию со всех сторон. Псы грозно щерили длинные желтые клыки, а слепые глаза варваров поблескивали как черные обсидиановые озера.

Чудовищная голова Отца Великанов, отмытая от грязи и крови, лежала почетным трофеем у самых ног принца Гойо. Один из оруженосцев даже вонзил увитое алыми лентами копье великану в затылок, будто в сценке сошедшей с древних гобеленов.

Я, между тем, во все глаза глядел на клубы черного дыма, ожидая увидеть призрачные фигуры принцев, торжественно поднимающихся к мрачным темным небесам, в окружении закованных в сверкающие латы зельдов. Я глядел на пламя, рвущееся из-под круглых щитов, и на тоненькие струйки расплавленного золота, с шипением стекающие на землю.

Орвад так и не прислал зельдов, однако жрецы дружно заголосили, торжественно вздымая руки. Быть может, они все же что-то увидели. Увидели что-то — скрытое от взоров простых смертных.