— А это, и правда, интересно, — задумалась она, когда я пересказал ей сюжет той серии «Каменской», где женщина–стрелок убивает по Питеру первых попавшихся людей, дабы доказать мафии, что вполне пригодна на должность киллера. — Ведь жертвы между собой никак не связаны.

— Связь тоже неявной может быть, — небрежно отмахнулся я. — Тут если задуматься…

Я, правда, задумался и из задумчивости этой вывел меня лишь Танин голос.

— Да ну, Витя, они действительно между собой не связаны. Еще нальем?

— Себе, если хочешь, — в полумраке комнаты щурясь на пламя камина помотал я головой. — Хотя, знаешь… Я, может, и придремал… Только это ведь не первый случай, был, когда мужик кабель украл и шел домой?

— До этого пассажир последней электрички был, — пожала плечами Таня, вновь наполняя бокалы. — Вполне приличный гражданин. Шел себе нормально домой.

— Ага… Нормально… Знаю я эти последние электрички. Идешь домой сам не свой, озираешься… — я непроизвольно подернул плечами. — А… Так, кабель, говоришь… Другой вообще не из этого города был и тоже понесла нелегкая за каким–то чертом среди ночи…

— Это всегда ночью было, — отпив самый маленький глоток напомнила гостья.

— Боялись они до чертиков, — абсолютно уверенно высказал свою догадку я. — Боялись страшно, шли поминутно озираясь, а наш маньяк, он — охотник. Ему ничего не подозревающая добыча не нужна. Ему подкрасться нужно незаметно и пулю влепить в затылок. Это же для него спорт, понимаешь!

— Ой, Витенька, — зябко подернула плечами Таня Чернова. — Давайте лучше по своим комнатам пойдем. А то я до утра не усну.

Я уснул практически мгновенно. Да и было с чего — «детективная» беседа закончилась в третьем часу ночи. С другой стороны, сигнализацию Пахом сам установит — только под ногами путаться буду — так что я рассчитывал отоспаться. Звонок же в калитку раздался около пяти утра.

Проснувшись от назойливого гудения стремглав соскочил с постели и набросив на себя все, что под руку попало, кинулся открывать. Первой моей мыслью было — Варька вернулась. За порогом же поджидало жуткое разочарование.

— Гражданин Сковорода, с вещами на выход, — позевывая улыбнулось разочарование, поправляя милицейскую фуражку, сползшую на самый затылок.

— Ты, Вова, с козы упал, что ли? — ежась от холода возмутился я. — Темно еще, я спать хочу.

Володя Семенов отрицательно покачал головой.

— Меня Дрожко послал, проследить, чтоб все было честь по чести. В обиду не дадим, но повод у них серьезный, — он кивнул в сторону милицейской «ПМГэшки». — «Эфу» придется с собой взять.

Последнее капитан Семенов произнес с нескрываемым сожалением: слыл он в нашем Отделе Внутренних Дел самым крутым авторитетом в области огнестрельного оружия, а в револьвер мой был влюблен без памяти и на спор выбил из него шесть «десяток» подряд в милицейском тире. Спорил на три бутылки коньяка и ни с кем–нибудь, а с самим начальником ОВД полковником Дрожко. Правда, в отличии от меня, стрелял Володя не спеша, каждый раз отводя спицу курка свободной рукой.

— «Эфа» тут причем? Ну, выпил лишнего, они только за это ко мне и прицепились, — удивился я, разом узнав в обшарпанном «УАЗике» своего вчерашнего знакомца. — Я у них в городе без «пушки» был.

— Собирайся, Виктор, некогда. Меня из–за этого с дежурства сняли, Дрожко среди ночи разбудили. Он Варваре Викентьевне на сотовый звонил — не дозвонился. Сам понимаешь.

— На курорте она, — да, уж, если Дрожко разбудили… Я вздохнул и пошел переодеваться.

— Что–то случилось? Я просто шум услышала… — заспанная, растрепанная Таня Чернова поджидала меня на первом этаже у входа вместе с нервно зевающей собакой.

— Наша служба и опасна и трудна. Ты, Танюша, кофе пока сделай, а я умоюсь. Помочь надо органам правопорядка в одном деле, — соврал я и пошел в ванную.

За завтраком, проинструктировал гостью, как надежней закрыть дом, и еще раз успокоил на счет нежданного визита, объяснив, что для детективов это обычное дело.

Выйдя же за калитку, окончательно убедился, что детективный бизнес не для меня — оказывается перед домом стояла не одна, а две милицейских машины. Во вторую, новенький «фордик» нашего городского ОВД, мы с Семеновым и сели.

Покуда Вовка вел машину, я несколько придремал, а когда увидел, куда меня привезли, так не сразу сообразил, где оказался. Вокруг — одно милицейское круговращение и зазеркалье какое–то.

— Привез? — угрюмо спросил Семенова заспанный злой мент с подполковничьими погонами.

— Баллистики что говорят? — вопросом на вопрос ответил Володя.

— 7,62 ТТ, но официально результата еще нет.

— 7,62 ТТ или 7,63 «маузер»? — продолжал допытываться мой сопровождающий.

Подполковник уставился на капитана свирепым взглядом, но Вовка и бровью не повел.

— ТТ, — после несколько затянувшейся паузы вынужден был ответить старший по званию и от этого озлился еще больше. — Какая, к черту, разница! У подозреваемого ствол — 7,65 и использовать патрон меньшего диаметра, при такой разнице, ничего не стоит.

— Тридцать две сотых дюйма, — деловито уточнил калибр «Эфы» Семенов. — Только у так называемого «подозреваемого» револьвер. И барабан револьвера — под патрон тридцать второго калибра Смит — Вессон или Харрингтон — Ричардсон «магнум» того же калибра. 7,62 ТТ или 7,63 «маузер» вы туда при всем желании не засунете. Дай пушку на минутку.

Последнее относилось ко мне и я с готовностью полез в наплечную кабуру. Взяв револьвер, Володя извлек из барабана патрон. — А вот вам ТТ, можете сравнить.

Подполковник на мгновение будто окаменел. И даже не от того, что при первом же взгляде на пистолетный патрон, лежавший сейчас на ладони капитана рядом с моим Смит — Вессоновским становилось понятно сколь разительно они отличаются: и гильза у пистолетного патроны была большего диаметра и длинее он был, как мне показалось, чуть ли не в полтора раза. Скорее всего, вдруг дошло, что коллеги из соседнего города привезли подозреваемого, даже не удосужившись, изъять у того заряженный револьвер.

— Вопрос об оружии можно пока снять, — нехотя согласился подполковник. — Пошли внутрь.

— Пошли, — уныло согласился я.

За порогом помещения вновь ощутил себя в зазеркалье. И только потом заметил человеческий силуэт нарисованный на полу мелом. Бурая, не успевшая еще толком просохнуть лужа рядом с силуэтом яснее ясного объясняла, что нахожусь я здесь вовсе не за появление на улицах этого Богом забытого городка в нетрезвом виде.

— У меня алиби, — с места в карьер начал я, мысленно возликовав. Некогда, оказавшись пару раз подозреваемым в убийстве, я поклялся себе, что стану лучшим специалистом по созданию алиби самому себе. И, в кои–то веки, у меня это, кажется, получилось.

— Все так говорят, — подал голос мой давешний знакомец в капитанских погонах. Именно он вчера проверял мои документы в здании местного ОВД. Тоже, значит, с дежурства сняли.

— Я — не все, — отрезал я. В конце концов, и до меня начало доходить почему столь уверенно держался Володя Семенов с тутошним начальством. Дрожко наверняка предупредил местного коллегу о Варькиных связях в столице Округа.

— Эта бумага оставлена вами вчера на моем столе, — сделав каменную физиономию строго сказал капитан. — Для каких целей и кем нарисован план помещения.

Несколько ошалев я взял протянутый мне лист бумаги. Был это не подлинник, а всего лишь ксерокопия, но достаточно хорошая.

— Надо же, — вздохнул я. — Вот так рисуешь, рисуешь, а тебя будят среди ночи.

— Ты рисовал? — сурово вмешался подполковник. — Для кого и когда.

— Помещение это вижу первый раз в жизни, — не менее сурово огрызнулся я. — О чем попрошу сделать отметку в протоколе. Представленный вам документ не имеет к помещению никакого отношения. Это же типовой детский садик, вы что, не понимаете? Моя схема сделана в рекламном агентстве Евгения Горюнова, кварталах в четырех отсюда. Там тоже детский сад, только эти три окна выходят не на запад, а на восток.