— Знаю, — кивнул я. — Не зря в газетах столько проработал.

Ужин готовили тоже сообща. Правда, начался он с короткой заминки.

— Ты серьезно говоришь, что все Варюшины подружки ходят при тебе нагишом, а твои — при ней? — в изумлении уставилась на меня Вика.

— Ну, не в всегда с первого раза, конечно, — объяснил я и уточнил. — Ты стесняешься Варьки или меня?

— Других таких извращенцев в жизни не видела, — призналась она. — Ладно уж, помоги молнию расстегнуть.

— Сама захотела его подружкой быть, — ехидно ухмыльнулась Варька и окинув Вику пристальным взглядом с ног до головы отметила. — А ты похорошела.

— Ты тоже неплохо выглядишь, — любезностью на любезность ответила Вика. — И учтите, если хоть кто–нибудь ко мне прикоснется…

— Вик, это тебя касается, — тут же «перевела стрелки» раздевающаяся Варвара. — Я — само целомудрие.

— А я — целомудрие в квадрате, — парировал я открывая бутылку «Абсолюта». — Если хотите, спать лягу в курительной, а Вика — в моей комнате.

— Ты простыни, надеюсь, сменил? — раскладывая по тарелкам заливную осетрину поинтересовалась моя подружка. — А то я, лучше, к Варюшке уйду, если она приставать не будет.

— Слушай, Вика, а мы не слишком быстро… ну, как–то оно… — вдруг стала совершенно серьезной Варька.

— Не думаю, — так же серьезно ответила Вика. — Мы больше не в ссоре, я сижу у тебя дома, мы снова работаем вместе. Неужели тебе прямо сейчас хочется чего–то большего?

— Иногда мне кажется, — подняла рюмку Варька, — что я тебя, дурочку, до сих пор люблю.

— А мне кажется, что я тебя, — последовала ее примеру гостья. — Только…

— Никто тебя не торопит, — махнула рукой Варька. — А спать всем можно у меня, там самая широкая кровать. Поболтаем перед сном. Только, чур, никакого секса.

— Как это? — возмутился я.

— Кое–кому уже хватит, — поддержала Варьку Вика. — Вот, когда мы вернемся, ты оттянешься во всю.

Этот вечер закончился именно так. Каждый раз, когда сейчас, зная куда и на что они шли, я вспоминаю его, я понимаю, что никак иначе он закончиться просто не мог. А потом наступило первое в нашей совместной жизни утро, когда я проснулся одновременно с Варькой. Не выспавшийся, конечно же.

Что–либо сделать я был просто не в состоянии. Мог только смотреть. Смотрел, как девчонки купаются под душем. Смотрел, как целый час занимаются в спортзале. Потом вместе с ними стрелял в тире.

— Ты правильно его учишь, — отметила Вика посмотрев, как я в один миг выхватив из наплечной кобуры свою «Стальную эфу» опустошил барабан. — Снайпером ему все равно не быть. А так, хоть одна в цель попала.

— Да ладно вам! — возмутился я, меняя барабан. — Я и так могу.

Разом выпалил веером. Это упражнение я сам для себя придумал. Одна из трех, в полный рост, мишеней оказалась поражена в районе паха. Не то, чтобы я садист, — пуля так пошла.

— Держи ноги, — распорядилась Вика, выхватив из моих рук вновь заряженный револьвер и усевшись на барьер спиной к мишеням. — Ты вот этого хотел?

Я едва–едва ее удержал, когда опрокинувшись назад она единым махом опустошила оба — свой и мой — револьвера.

— Я еще потренируюсь, — пригрозил я, проверив мишени. Вот черт, новые дырки появились во всех.

— Давай–давай, — снисходительно кивнула Вика. — Варюшка, и ты ему что–нибудь покажи.

Варька усмехнулась и взяв два револьвера отошла в левый угол тира.

— Отойдите к двери. Вик, задумай число, в уме просчитай до него и назови номер мишени.

— Два! — мысленно досчитав до пяти громко сказал я, а что случилось потом, так и не понял. Метнувшаяся над землей тень, грохот выстрелов и разлетающаяся в щепы центральная мишень.

— А… А остальные? — я и сам не пойму, почему задал этот вопрос.

— А остальные для меня, — усмехнулась Вика, и перехватив строгий Варькин взгляд объяснила. — Ну… Мне же тоже сегодня пострелять хочется.

И, хотя девчонки, ничего больше не сказали, мне, почему–то, вдруг стало не по себе. И откуда взялся этот проклятый дядя Сережа со своими заданиями, миссиями по спасению мира и всей прочей лабудой? Мужиков что ли мало?

За завтраком еле–еле запихнул в себя бутерброд с икрой. Выглушил подряд два стакана кофе. И наступило время прощаться.

Что делать мужчине, когда его любимая уезжает спасать мир? Доступные мне источники — имею в виду компьютерные игры, книжки в жанре фэнтэзи и прочие анналы мировой культуры — упорно хранят на сей счет молчание. Либо спасать мир или просто в длительную командировку, подобно Одиссею, уезжает муж, а на долю верной жены остается лишь ткать да отбиваться от докучливых приставаний назойливых претендентов на его место. Либо авторы целиком сосредотачиваются на похождениях главного героя (героини), совершенно не задумываясь о тех, кто остался ждать его (ее) возвращения.

В лучшем случае, оставшаяся дома половина тоже уезжала спасать мир для того, чтобы появиться в роковой для главного героя момент и оказать неоценимую помощь.

Ткать я не умел, а где искать Варьку не имел ни малейшего представления. Кроме того, приходилось учитывать и то, что для участия в священном походе против международного терроризма необходимо иметь хоть какую–то подготовку. Сидеть же без дела было невыносимо, поэтому именно подготовкой я и занялся.

Во–первых, вдвое увеличил количество патронов расстреливаемых ежедневно в тире.

Во–вторых, нашел на наших книжных полках старый «Воениздатовский» учебник арабского языка. Книга эта объемом почти в восемьсот страниц запомнилась мне, когда наткнулся на нее месяц назад в поисках какого–нибудь развлекательного чтива.

Со стрельбой заладилось лучше всего. Да так, что я увеличил расход патронов еще в половину.

С арабским, поначалу, тоже было хорошо. Сравнительно быстро мне удалось выучить согласные «ба'ун», «та'ун», «далун», «ра'ун», «зейнун», «фа'ун» и «нунун» и все это, несмотря на то, что каждая буква имеет четыре различных начертания. Разобрался с особенностями арабских существительных. Потом дело заглохло.

В юности, когда учил английский, был мощный стимул — боевики, фэнтэзи и фантастика на языке оригинала. Переводов тогда было мало. А что читать на арабском я себе представить не мог. Коран — скучно, а где найти «Тысячу и одну ночь» в подлиннике — не известно.

В общем, становилось окончательно ясно, что победа в войне с терроризмом будет, скорее всего, одержана без моей помощи.

— Не принять участие в третьей мировой войне мы себе позволить не можем, — сказала как–то Варька. Где «мы» это не персонально мы с ней, а наши, возглавляемые дядей Сережей, многочисленные «родственники». Как она сказала, так и поступила. Я же пролетал мимо этого благородного дела «как фанера над Парижем».

Угнетало еще и то, что со дня Варькиного отъезда в наше агентство не обратился ни один потенциальный заказчик, так что, даже на ниве «семейного» бизнеса проявить мне себя было абсолютно нечем.

Единственной возможностью забыться оставались компьютерные игры. Инсталлировал я их в невообразимом количестве: «Некрономикон», старый добрый «Фалаут — Тактикс», древнюю — еще вторую — «УФО», пяток стратегических стрелялок о второй мировой войне, даже какие–то гонки. Играл во все по очереди без определенного порядка, выбирая, что Бог на душу положит. Это помогало днем. Ночью же разлука с Варькой напоминала о себе жуткими кошмарами.

Сначала снилось, что стою у распахнутого люка английского транспортного самолета и тоскливо озираю проплывающую под ним местность, обряженный в пятнистый масхалат и малиновый берет из «Хайден энд Дэнджерс», сжимая в руках, почему–то, древний топорик, найденный в «Некрономиконовских» туннелях.

Рядом со мной, тоже в наряде а-ля английский десантник, — дядя Сережа, который втолковывает мне о том, что Варька находится внизу и ждет моей помощи. А я все никак не решаюсь сообщить ему, что забыл парашют — ведь дядюшка итак считает меня идиотом, а после подобного признания удостоверится в этом бесповоротно.