Много времени спустя, — вечность для того, кто, подобно ему, вдруг почувствовал себя преступником, которого вот-вот должны разоблачить, — Энн, наконец, освободилась от его объятий, запечатлела на его губах нежный поцелуй и, вздохнув, сказала:

— А теперь я должна идти.

Она начала неспешно одеваться, а он наблюдал, как ее истинно женское, совершенное тело постепенно скрывается под одеждой и исчезает из его поля зрения, но, судя по всему, уже никогда — из его памяти. Они пошли вместе к лошадям. Энн отвязала свою лошадь и, держа ее за поводья, подошла к Луишу-Бернарду, прижавшись к нему всем телом и подарив ему долгий прощальный поцелуй. С момента, когда они начали заниматься любовью на берегу и до этой самой секунды, он не произнес ни слова. Так же молча он наблюдал и за тем, как она удаляется прочь. Закурив новую сигариллу, он остался здесь же, на пригорке, созерцая океан, бывший в те минуты необычайно прозрачным. Его сердце сжималось от боли, когда он смотрел на оставшиеся после них следы на песке, на том самом месте, где он пережил самые невероятные мгновения своей жизни. И если бы не эти следы, которые скоро смоет приливом, всё выглядело так, будто то, что здесь произошло, было сном и не более того.

Луиш-Бернарду сидел за своим рабочим столом, увлеченно читая прибывшие из Лиссабона последние газеты. Большой сенсацией последнего времени было появление на улицах столицы уже довольно значительного количества автомобилей, а также проведение первых гонок на авто, снабженных «двигателем внутреннего сгорания, работающим на бензине». Самодвижущийся аппарат «с шофером и пассажирами мог развивать скорость до 50, 60 и даже 70 километров в час!» Он вспомнил, что первым авто, заказанным несколько лет назад для графа Авильеша, была машина марки Panhard-Levassor, пробная поездка на которой по маршруту Лиссабон — Сантьягу де-Касен закончилась аварией со смертельным исходом. Один житель Алентежу, ехавший на осле, был настолько удивлен появлением этого странного агрегата, что приблизился к нему на опасное расстояние и был сбит потерявшим управление водителем. Осел скончался на месте. Газета упоминала об этом историческом событии, рассказывая также что перед проездом графа по узким, обрывистым улочкам Сантьягу, в городке появлялся его ливрейный лакей, предупреждавший жителей: «Гасите огонь, бензин едет!» Португальские ученые, среди которых газета провела опрос, поделились на два лагеря в зависимости от того, каким они видели будущее этого транспортного средства. Некоторые видели в нем начало новой революционной эпохи, которая быстро сместит с пьедестала все другие виды транспорта, по примеру электрических авто, которые упразднили распространенные до этого «американки» или конки. Другие же, наоборот, настаивали на том, что жизнь автомобилей будет проблемной и отнюдь не гладкой. Профессор Анибал Лопеш из Университета естественных наук уверял, что «аппарат, приводимый в движение двигателем внутреннего сгорания, ожидает, что его мотор, в конце концов, именно сгорит, без следа». Профессор Жузе Медейруш уже в самом используемом топливе, бензине, видел главную причину отсутствия у автомобиля будущего: «Ввиду того, что этот тип топливных ресурсов в мире довольно мало распространен, внутренние запасы планеты Земля смогут обеспечить топливом сие бесполезное и мало перспективное открытие не более, чем на пару лет». Единственный, кто, похоже, не разделял данный пессимизм, был сеньор Энрике Мендонса, «выдающийся колониальный управляющий и почетный гражданин Сан-Томе и Принсипи», который, как сообщала газета, недавно взял в аренду каретный двор дворца Маркеш да-Фож на площади Рештаурадореш, «где на деньги автозавода „Рено“ он планирует разместить первый в Португалии автомобильный салон». Тот же Энрике Мендонса, напоминала газета, менее месяца назад провел в столичном районе Кампу Сантана презентацию своего нового великолепного особняка, нависающего теперь над городом с вершины холма. Прием по этому случаю по своей роскоши, изобилию и гламуру побил все лиссабонские рекорды последних лет. Луиш-Бернарду внутренне улыбнулся мысли о том, что речь шла о владельце местных вырубок Боа Энтрада. Интересно, распорядился ли он, чтобы привезенные им двое негров с Сан-Томе встречали гостей с факелами в руках на этом самом приеме в честь торжественного открытия его «великолепного особняка»?

Как обычно, он прочитал газету от корки до корки, не пропустив ничего, начиная с политических маневров в Кортесах до пространственных перемещений королевской семьи, объявленных в Jockey результатов конных состязаний и описания ужинов в Turf или главных вечеринок по случаю Рождества. С жадностью он прочитал критическую статью об оперном сезоне в «Сан-Карлуше», а также пробежал глазами список с именами умерших, родившихся, крещеных, сочетавшихся браком, уехавших или вернувшихся из путешествия. На расстоянии или просто наблюдая такое изобилие событий и новостей, когда вокруг него мало что происходило из того, что было достойно упоминания в газете, ему казалось, что, по сути, в поведении и во взглядах его соотечественников ничто не изменилось. Лишь политическая атмосфера явно выглядела как-то скудно после того, как король Дон Карлуш своим указом установил диктатуру Жуана Франку, обещавшего спасти институт монархии и экономику страны. Вся ненависть к власти теперь вылилась наружу, и Республиканская партия, несмотря на слово «диктатура», была свободна в своих действиях. Она росла на глазах и не только в столице, но также в Порто и в провинции. Дон Карлуш еще больше ухудшил ситуацию, сказав в интервью французской газете, со свойственной ему небрежностью, что диктатура установлена им временно, только для того, чтобы страна могла снова вернуться в прежние рамки после нескольких десятилетий полной некомпетентности ее политиков. Перепечатанное в Португалии, интервью стало поводом для дискуссий и даже грубых оскорблений в адрес нынешнего главы браганской династии.

Погруженный в чтение, Луиш-Бернарду не сразу услышал стук в дверь. Лишь постучав в третий раз, стоявший за дверью секретарь получил, наконец, от него разрешение войти:

— Что такое?

— Там ждет английский консул. Он просит его принять.

Луиш-Бернарду почувствовал дрожь в спине. Что это может быть?.. Нет, Энн не могла ему ничего рассказать. Тогда… А разве она не говорила, тогда, у него на террасе, что хочет отомстить мужу, что она чувствует себя вправе это сделать и что сам он знает об этом? Нет, этого не может быть: если бы она поступила именно так, это бы означало, что все, что произошло в тот вечер и потом на пляже, было исключительно местью мужу, а он, Луиш-Бернарду во всем этом играл роль орудия этой мести. В это он не верил. Тогда, может быть, кто-то видел их на берегу и обо всем рассказал, так что эта новость через два дня достигла наконец и ушей Дэвида?

Продолжать размышления на этот счет уже не было возможности, поскольку Дэвид находился за дверью и собирался войти. Луиш-Бернарду тихо вздохнул и произнес:

— Просите! — Он встал из-за стола, чтобы по обыкновению тепло и сердечно поприветствовать консула.

— Приветствую, Луиш! Я был тут неподалеку и решил заглянуть, чтобы узнать, на месте ли вы.

Они пожали друг другу руки. И голос, и жесты Дэвида казались ему вполне обычными.

— Садитесь, Дэвид, и скажите мне, что вас ко мне привело.

— О, нет, не стоит садиться, дело пустяковое, я не хочу отрывать вас от работы.

— Да я просто читал лиссабонские газеты…

— Ну, в любом случае, для меня это тоже не самое подходящее время. Я хотел договориться о встрече, мне нужно с вами обсудить одно личное дело и задать некоторые вопросы. Как насчет того, чтобы подъехать к нам завтра на ужин?

— Завтра? Очень хорошо, буду.

— В полвосьмого, как обычно, подойдет?

Дэвид снова пожал ему руку повернулся и вышел так же непринужденно, как и появился.

Луиш-Бернарду какое-то время смотрел на закрывшуюся за ним дверь. Формальная встреча, назначенная заранее, за день — когда они уже давно привыкли звать друг друга в гости без особых предупреждений, в самый последний момент? Личное дело? «Задать некоторые вопросы»? Тогда для чего назначать встречу за ужином, в присутствии Энн? Конечно, все это могло быть простым совпадением… или довольно неуклюжей проверкой для всех троих.