— Мадам, сбежал мой самый важный узник, сэр Роджер Мортимер! — выпалил он, неожиданно снабдив ее самыми главными для нее новостями.

Он все говорил и говорил: про вино, к которому было что-то подмешано; про то, что задержали слугу Мортимера и допрашивают его и что необходимо допросить даже ее слуг.

— Это всего лишь простая формальность, — успокаивал он ее, — чтобы никто не мог утаить что-нибудь, если что-то видел или слышал.

Но Изабелла почти не слышала слов, ее охватил восторг. Она понимала, что коннетабль в ужасе, не зная, как сможет все объяснить королю. «Или, что еще хуже, — подумала она, — он боится холодной ярости Деспенсера. Дракон, верно, находится в каком-нибудь страшном подвале и его пытают…» Однако она была уверена, что король освободит его, ведь Дракона так любил Гавестон. Но для нее ничто не имело в этот момент никакого значения, потому что Мортимер совершил невозможное. И теперь она, королева, принадлежала ему.

Она была единственным лицом в крепости, кого расстроенный коннетабль не посмел допросить. Она пожаловалась на шум, велела Бинетт запереть дверь и уставшая от того, что всю ночь караулила Мортимера, и от жуткого напряжения из-за страха за его жизнь, она, не раздеваясь, бросилась на постель и проспала почти целый день.

Когда она проснулась, облегчение снова сменилось беспокойством, и она начала нервничать.

— Бинетт, — позвала она, когда слуга зажег свечи и удалился. — С лордом Мортимером все еще может случиться что-нибудь непредвиденное. Вы же слышали, как шумели эти солдаты у подъемного моста, и у него было так мало времени, чтобы опередить их. Они почти сразу же бросились следом за ним в погоню.

Верная Бинетт принесла ей успокоительное питье.

— Мужчина, который смог убежать из Тауэра, способен на все. Для него не будет сложным вернуться к себе домой.

— Но он едет во Францию.

— Тем более, — заявила старая дама, совершенно не выказывая ни малейшего волнения. — Все эти сумасшедшие вооруженные солдаты будут искать его в Уэльсе. Выпейте питье, моя хорошая, и позови Жислен и всех остальных, пусть они помогут вам одеться в прохладное шелковое платье. Если вы будете веселы и хорошо пообедаете, все будут думать, что вам безразличен этот побег их важного узника.

Милая Бинетт была, как всегда, права. И через несколько дней Изабелла упрекала себя, что так мало верила ему. Это был настоящий мужчина! Один из лондонских купцов передал ей весточку, что он обожает ее. Тейлуз, ее портной, делал примерку рубиново-красного платья и рассказал ей, что купил этот великолепный утрехтский бархат у купца по имени Ральф Боттон. Его судно только что прибыло с континента. В бархате лежало письмо от Мортимера.

Как и все его послания, оно было коротким и спокойным. Вместо двух лошадей, которых он надеялся найти в конюшне, его ждали там семь его слуг. Этих людей привез епископ Херфорда. Они пошли бы за него на смерть. Все они тотчас отправились в путь и достигли побережья в Хэмпшире. В маленьком порту Лаймингтона они наняли лодку на случай, если за ними будет погоня. Люди Мортимера сказали, что они поплывут к острову Уайт. Но вместо этого они обогнули остров, оказались на его западной оконечности, и там, в крохотном заливе, Мортимер и двое его слуг сели на торговое судно Ральфа Боттона. А остальные на следующий день возвратили лодку владельцу. Ветер дул в сторону Франции. Боттон высадил Мортимера на побережье Нормандии, и он надеется вскоре спокойно прибыть в Париж.

«Если бы я была с ним!» — подумала Изабелла.

Это было первое послание Мортимера к ней, и ей так хотелось сохранить его! Ведь Жислен всегда носила за корсажем письмо от Роберта ле Мессаджера. Увы, слишком рискованно жертвовать безопасностью Мортимера ради женской сентиментальной прихоти, и Изабелла порвала письмо на мелкие клочки.

Больше незачем было оставаться в Тауэре. Изабелла надеялась, что никогда в жизни не попадет в крепость, и возвратилась в Виндзор. Здесь, в Лондоне, все только и толковали о побеге Мортимера. Казалось невозможным, чтобы человек, посаженный в Тауэр и проведенный через Ворота Предателей, мог выбраться оттуда, кроме как по милости короля. Эдуард, оставаясь в Ланкастере, немедленно назначил огромное вознаграждение за голову беглеца. Его подстрекал Хьюго Деспенсер, и король поднял всю страну на его поиски. Сэра Стивена Сигрейва арестовали за плохое исполнение обязанностей. Поймали лорда Бадлесмера и казнили за участие в восстании герцога Ланкастерского.

— Половина армии ищет Мортимера, — с удовольствием сообщил Изабелле Хьюго Деспенсер, когда они вернулись в Вестминстер и он без приглашения вошел вслед за королем в ее покои.

— И где же они его ищут? — спросила Изабелла, внимательно рассматривая материю, которую она заказала себе для костюма на Михайлов день.

— В Уэльсе, где же еще? — нетерпеливо ответил ей Эдуард. Он теперь часто так разговаривал с ней в присутствии своего нового дружка.

— Действительно, где же еще? — вежливо согласилась Изабелла. Она наклоняла хорошенькую головку то в одну, то в другую сторону, чтобы полюбоваться красивой материей.

Но, как всегда, последнее слово оставалось за Хьюго Деспенсером. Он совершенно бесцеремонно приблизился и стал разглядывать ее костюм, в котором она собиралась изображать Святую Катерину.

— Должен заметить, никто, кроме Вашего Величества, не умеет так сочетать краски, — снисходительно обронил он. Как будто это не она с Пьером Гавестоном создавала забавные маски и костюмы в Лондоне еще в те прежние времена, когда все было тихо и люди могли наслаждаться жизнью.

— Прекрасный отрез синего бархата и немного серебра, чтобы придать ему блеск.

Его длинные изящные пальцы восхищенно ощупывали материю, как это обычно делают женщины, но его тонкие губы были зло стиснуты.

— Мне, наверное, стало бы дурно, если бы я знал, сколько Ваше Величество заплатили за отрез бархата. Жаль, что такие суммы выбрасываются на развлечения, и всего лишь на один вечер.

Это случалось не впервые, когда он и его отец, человек с острым, худым лицом, позволяли себе делать подобные замечания. Они постоянно обращали внимание супруга на то, как она безрассудно тратит деньги. Изабелла была готова убить их на месте.

— Мы могли бы купить за эти деньги еще одну осадную бомбарду, которые нам так нужны, правда, Хьюго?

Изабелла заметила, как они переглянулись, и открыла было рот, чтобы резко ответить, во сколько обходятся их вечные свары и ссоры с членами партии ее погибшего дяди, но Деспенсер заставил ее замолчать своим, казалось бы, невинным и покойным вопросом:

— Вы получили бархат от Ральфа Боттона, не так ли? Я видел, как его судно только что прибыло. Я считаю его одним из самых изворотливых купцов.

Изабелла не смогла вымолвить ни слова. «Что он слышал о сделках Ральфа Боттона? Может быть, проговорился кто-то из членов экипажа? Что он знает о ее участии в подготовке побега Роджера Мортимера? Может быть, эта поганая хитрая кошка, его жена, что-то выпытала у кого-нибудь из ее придворных дам? Может быть, поползли сплетни о ее долгом пребывании в Тауэре? Я точно никогда ничего не узнаю. Деспенсер — такой человек, который слишком хитер для меня, — подумала Изабелла. — Мне все время надо быть настороже. Господи, идет сражение не на жизнь, а на смерть за благорасположение короля, и звезда Деспенсера высоко и ярко сияет на небосклоне!»

Их баталии начались на уровне финансов. Деспенсер утверждал, что раз замок в Лидсе был завоеван королем, он по праву принадлежит королю!! И еще часть ее приданого, как и та, что была ей завещана королевой Маргаритой, постепенно была отобрана у нее и передана фавориту короля. Снова повторялась ситуация, как с Пьером Гавестоном.

Однако Изабелла никогда не могла молча сносить обиды и несправедливость, и она подняла шум, правда, несколько запоздалый, по поводу расправы над ее дядей Ланкастером. Она изображала вечно недовольного интригана и предателя чуть ли не святым мучеником за людей и лучшее правление страной в интересах народа. Ее популярность была так велика, что вскоре люди стали совершать паломничество к могиле казненного герцога в Понтефректе.