— А где это?
— На острове Уайт.
— Ты уже сделал меня лордом острова Мэн. Что у тебя за мания относительно отдаленных и пустынных островов, Нед? — спросил Гавестон, сильно расстроенный, хотя и не желающий показать этого, тем, что приходится терять свои самые плодородные английские владения.
— Я просто думал, что иногда смогу совершать небольшие путешествия через море. По крайней мере, таким образом я смогу видеться с тобой, — Эдуард отпихнул ласкающегося к нему пса и начал ходить взад и вперед по комнате. — Мысль о том, что ты будешь где-то далеко, в Гаскони, приводит меня в отчаяние. Даже письма туда идут много дней.
Гавестон, старательно строивший домик из игральных карт, коротко рассмеялся.
— Мне будет жить трудно всюду теперь, когда мои недруги приняли решение о лишении меня титула герцога Корнуэльского, дарованного тобой!
— Но, Пьеро, это еще не самая большая из наших проблем. — В своем невеселом расположении духа Эдуард назвал его, как в детстве в минуты их самой интимной близости. — Ты ведь не думаешь, что я позволю тебе умереть с голода из-за меня? Вспомни о том времени, когда мой отец отослал тебя домой в Гиень.
— Ты был невероятно щедр, Нед.
— Время тянулось так долго. Я думал, мой отец никогда не умрет.
— Да, но прошло не более двух месяцев, — задумчиво произнес Гавестон, который проводил там время совсем неплохо. — Старый король умер вскоре после этого, и ты смог опять призвать меня к себе. И в течение того лета 1307 гонцов скакали из Лондона в Париж, чтобы я не терял с тобой связи.
Изабелла, сидя с вышиванием у окна, была возмущена тем, как Эдуард говорит об отце, и вспомнила, что большая часть английских придворных в то время совершенно официально находилась во Франции, чтобы вести подготовку к бракосочетанию, которое ее жених, казалось, так торопил. «Неужели, — подумала она, — даже это было использовано им лишь как повод для того, чтобы посылать их с письмами к своему изгнанному другу»?
— Но на сей раз все продлится дольше, — сказал гасконец. — Ну да ладно, не будем грустить. Этот вечный неудачник Ланкастер, возможно, найдет себе другую жертву, а бешеный пес Уорик может в скором времени умереть от апоплексического удара. Если все так и завершится, ради этого я готов отправиться в любое изгнание!
Изабелла сидела, поглаживая маленького пушистого котенка, который храбро шипел на огромных псов, всегда сопровождавших Эдуарда. Она жалела, что сама не может зашипеть на супруга, выражая возмущение его последним ходом. Вначале, когда она пожаловалась, что он почти не проводит с ней времени, он не обратил на ее слова никакого внимания. Но теперь, когда он уже не мог не замечать неоднократных жалоб своих подданных, он стал видеться с ней чаще, но как бы не по своей собственной воле. Если он не занимался лошадьми и не охотился, то проводил большую часть свободного времени в ее покоях, отдыхая или же занимаясь государственными делами, но всегда приводил с собой Пьера Гавестона. Они были с ней чрезвычайно любезны, никогда не забывали пригласить ее принять участие в музицировании или какой-либо азартной игре, которые они очень любили, так что любой мог сказать, что, если она и сидела, надувшись, в гордом одиночестве или окруженная своими фрейлинами в углу, то это была ее вина. Надменная дочь Франции и Наварры, супруга короля Англии, она не могла выгнать его из своих покоев, даже, если ему придет в голову привести сюда своих конюхов.
И так Изабелле приходилось терпеть это нелепое существование в качестве одной из сторон треугольника. Она знала, что и Бинетт, и Жислен были просто вне себя от гнева и обиды за нее, а также и от того, что из-за ее отчуждения и возмущения Эдуард и Гавестон все чаще забывали о ее присутствии и обсуждали свои личные проблемы.
Но все же иногда, поскольку все они были молоды и по природе своей жизнерадостны, она как бы против своей воли чувствовала себя втянутой в их беседу. Их отношения уже стали такими, что она даже могла коснуться чувств, высказываясь по поводу приближающейся разлуки.
— По-моему, вчера, за ужином вы что-то говорили о тяжелом состоянии дел в Ирландии? — спросила она Эдуарда, который в своем беспокойном хождении по покоям приблизился к ее креслу.
— Да, а что? — с удивлением спросил он, отвлекаясь от собственных мыслей.
— Вы, если я не ошибаюсь, говорили, что вице-король Ирландии не проявляет достаточной твердости?
— Возможно, и говорил. И действительно, Эймер де Валенс и старый Хьюго ле Деспенсер, один из самых компетентных советников моего отца, по-моему, считают его довольно неумелым правителем.
Но у Эдуарда и без того было достаточно неприятностей. Кроме того, он вообще не очень-то интересовался Ирландией, поэтому он повернулся, чтобы пройти в другую часть комнаты. Но тут Изабелла положила котенка на подушечку и произнесла совершенно спокойно.
— А почему бы тогда не отозвать его и не назначить Пьера вместо него вице-королем Ирландии?
По крайней мере, думала она, это заставит его уехать из страны, и, с другой стороны, сделает для них разлуку менее болезненной, не говоря уже о том, что король больше не будет терзаться угрызениями совести по поводу его высылки.
Эдуард так и замер на месте, театральным жестом схватившись за голову.
— О, Боже, ну почему эта мысль не пришла мне в голову раньше?! — воскликнул он.
Пьер Гавестон, сидевший у камина и мрачно пинающий ногой тлеющее полено, быстро повернул голову в ее сторону. Со своего места Изабелла заметила восхищение ее сообразительностью, мелькнувшее в его взгляде. Ему хватило мгновения, чтобы оценить ее предложение и найти его превосходным. Его красивое лицо, на котором редко отражались простые человеческие чувства, осветила радостная улыбка.
— Без твоей очаровательной и мудрой королевы мы бы никогда до такого не додумались, — сказал он, ринувшись в противоположный угол покоев, чтобы поцеловать ее руку.
— И что бы мы делали без вас, дорогая моя? — зааплодировал Эдуард, наклоняясь над креслом, чтобы поцеловать ее. — Я пошлю за Хьюго Деспенсером и за своим казначеем Вальтером Рейнольдсом, чтобы они немедленно приступили к осуществлению этого плана. Кроме всего прочего, здесь имеется еще одна приятная возможность вызвать для консультации своего вице-короля в случае, если в Ирландии начнутся какие-нибудь волнения.
— Ну и здорово же это разозлит моих врагов в Англии! — фыркнул Пьер Гавестон.
— Я очень рада, что эта перспектива так радует вас, сэр Пьер, — сухо произнесла Изабелла, подчеркивая своим обращением тот факт, что он уже больше не герцог. — Я также надеюсь, что это обрадует и вашу супругу. Насколько мне известно, Ирландия — страна еще более бедная, чем эта. Но, возможно, вы сочтете это достаточным оправданием, чтобы оставить ее здесь?
Гавестон стоял, улыбаясь, перед ней, ничуть не задетый ее язвительностью. Он взял на руки котенка Минетт, который медленно направлялся в его сторону, погладил его шерстку и почесал за ушком, пока киска не начала довольно мурлыкать в его ласковых руках.
— Неожиданность предложения Вашей Милости не дала мне возможности подумать над этим вопросом. Но поскольку Маргарет — представительница рода Клеров и имеет владения в Ирландии, возможно, она захочет поехать со мной. Но почему такая язвительность?
— Потому что мы не имели счастья видеть ее при дворе. Подумать только, я живу в Англии уже несколько недель и только недавно узнала о том, что вы женаты. Только сегодня мои фрейлины говорили о том, что даже не знают, как выглядит графиня Клер. А ведь она племянница короля!
— А, понятно. Вы там у себя придумали увлекательную легенду о том, что я держу взаперти свою красавицу-жену в каком-нибудь мрачном подземелье в Валлингфорде. — Эдуард рассмеялся, а Изабелла могла поклясться в том, что Гавестон подмигнул Жислен, и эта дурочка так и расцвела, получив знак внимания от столь известной особы.
— Ну, эту легенду можно быстро развеять, если мы поедем и навестим ее, — предложил Эдуард, довольный, что можно как-то отвлечься. — Пьеру все равно надо отправляться домой, чтобы сделать приготовления к отъезду, мы еще можем взять с собой и молодого Гилберта, чтобы он попрощался с сестрой.
