Наступление Смоленского полка в направлении Салтановки завершилось к ночи. По приказу Раевского войска 7-го пехотного корпуса отошли к Дашковке, стараясь ввести неприятеля в заблуждение относительно своих дальнейших действий. Ожидая атак, противник усиленно укреплял занимаемые позиции.
А тем временем главные силы 2-й армии начали переправу через Днепр по отстроенному там мосту. По нему переправился и корпус Раевского, составляя арьергард армии.
За проявленную в бою под Салтановкой храбрость 409 человек из состава 7-го пехотного корпуса были награждены.
23 июля армия Багратиона достигла Смоленска и заняла позиции на левом берегу Днепра, преграждая дорогу из Красного в Смоленск.
В Смоленске уже находилась 1-я армия генерала Барклая-де-Толли, и в городе произошло объединение двух армий. Замысел Наполеона, рассчитанный на уничтожение русской армии, был сорван.
Марш-манёвр 2-й Западной армии представлял собой замечательный пример в истории русского военного искусства. Отчитываясь о нём, генерал Багратион отмечал: «Быстроте маршей армии, во все времена делаемых по самым песчаным дорогам и болотистым местам с теми тягостями, которые на себе ныне люди имеют, и великий Суворов удивился бы».
Особая роль в отмеченном успехе принадлежала генералу Раевскому, чей 7-й пехотный корпус являлся ведущим звеном в армии.
После соединения двух армий создались благоприятные условия для перехода к наступательным действиям. Французские войска были разбросаны, часть их находилась на марше. Однако численность их в 183 тысячи человек превышала численность российских войск, имевших 110 тысяч человек.
Тогда же в Смоленске состоялось военное совещание, на котором было принято решение начать против французов наступательные действия.
В докладной записке императору Александру, направленной в Петербург, Барклай-де-Толли писал:
«Общим мнением решено было двинуться от Смоленска прямо к Рудне и оставить пред Смоленском сильный отряд пехоты с несколькими казачьими полками. Я согласился на сие решение потому, что оно принято было общим мнением, но с условием отнюдь не отходить от Смоленска более трёх переходов, ибо быстрым наступательным движением армия была бы приведена в затруднительнейшее положение, все выходы, полученные столь великим трудом, исчезли бы для нас. Я при сем заметил, что мы имели дело с предприимчивым полководцем, который не упустил бы случая обойти своего и тем исторгнуть победу... 26-го выступили обе армии к Ру дне... Но 27-го числа нашёл на квартире ген. Себастиани дневной приказ, удостоверивший нас, что неприятель известился о намерении нашем и отступил с умыслом...»
Не дремала и русская разведка. 3 августа она донесла, что неприятель со всеми силами переправился на левый берег Днепра и сломил сопротивление 27-й пехотной дивизии генерала Неверовского. Часть сил отошла к Смоленску. В качестве трофея французам досталось семь орудий.
— Семь орудий! — не скрывая возмущения, воскликнул Наполеон. — Я ожидал сообщения, что будут уничтожены все, кто сопротивлялся.
Учитывая удалённость 1-й армии от Смоленска на сорок километров, а 2-й армии — на тридцать километров, непосредственно защищать город назначили 7-й пехотный корпус генерала Раевского. Заняв боевые позиции в шести километрах от города, командир корпуса подчинил себе отходившие к Смоленску части.
А к городу уже спешили корпуса Нея, Мюрата и Даву. Прибыл и сам Наполеон, решивший во что бы то ни стало сломить сопротивление защитников Смоленска.
Предвидя штурм, генерал Раевский решил все свои войска сосредоточить в городе и в нём, используя крепостные строения, оказать врагу сопротивление. Позже он писал: «В ожидании дела я хотел уснуть, но признаюсь, что, несмотря на всю прошедшую ночь, проведённую на коне, не мог сомкнуть глаз: столько озабочивала меня важность моего поста, от сохранения которого столь многое или, лучше сказать, вся война зависела...»
Уверенность в успехе дела придало ему полученное от Багратиона распоряжение: «Друг мой! Я не иду, а бегу, желал бы иметь крылья, чтобы скорее соединиться с тобою. Держись. Бог тебе помощник...»
К вечеру прибыли на подкрепление четыре полка гренадер, они были направлены в резерв. А до того в распоряжение Раевского поступили кирасирская дивизия, полк драгун и полк улан. Кирасирскую дивизию он оставил на правом берегу Днепра, а драгун и улан расположил на левом фланге своей пехоты.
Перестрелка завязалась с утренней зарей. Неприятель повёл главные атаки на правый фланг оборонявшихся, примыкавший к левому берегу Днепра. Французы надеялись захватить там мост и воспретить отход русских войск по нему. Но все атаки были отражены с нанесением противнику значительных потерь огнём артиллерии и пехотой Орловского полка. Берег Днепра, особенно у моста, был завален сотнями трупов.
Однако, несмотря на убийственное поражение, неприятель продолжил безуспешные атаки.
Один из офицеров-адъютантов позже писал:
«Я выехал за Малаховские ворота, близ которых был построен редан[23]. На валу лежал генерал Раевский, при коем находился его штаб. Он смотрел в поле на движения войск и посылал адъютантов с приказаниями. По миновании редана я увидел две дороги. Шагах в 200-х от правой стояли наши стрелки; на другой дороге, которая вела прямо, бы ли на расстоянии 1/4 версты от городской стены сарай, около коих происходил жаркий бой. Французы несколько раз покушались сараи сии взять на штыки; но наши люди, засевшие в них, отбивали атаку. Ружейная пальба была очень сильная...
Скоро затем неприятель открыл по городу огонь из орудий, и через голову мою стали летать ядра; тут пришла мне мысль о возможности быть раненным и оставленным на поле сражения... поехав назад рысью, я возвратился в город, где среди множества раненых пробрался в Королевскую крепость: так назывался небольшой старинный земляной форт с бастионами, который служил цитаделью и был занят пехотою с батарейною артиллериею. Взошед на вал, я следил за действием орудий и видел, как одно ядро удачно попало вкось фронта французской кавалерии, которая неслась в атаку. Часть эта смешалась и понеслась назад в беспорядке.
Вечером получено было приказание к отступлению, и во всём лагере поднялось многоголосное роптание».
Очевидцы рассказывали, что, когда полки генерала Дохтурова пришли на смену утомлённым воинам 7-го пехотного корпуса генерала Раевского, эти последние сказали: «Мы не устали, дайте нам биться, рады все умереть!»
Русские не уступали ни на шаг, дрались, как львы. Наполеон велел жечь город. Много лет спустя он вспоминал:
«Пятнадцатитысячному русскому отряду, случайно находившемуся в Смоленске, выпала честь защищать сей город в продолжение суток, что дало Барклаю-де-Толли время прибыть на следующий день. Если бы французская армия успела врасплох овладеть Смоленском, то она переправилась бы там через Днепр и атаковала бы в тыл русскую армию, в то время разделённую и шедшую в беспорядке. Сего решительного удара совершить не удалось».
Генерал Раевский видел боевые действия 26-й пехотной дивизии генерала Паскевича и велел офицерам штаба отправляться вместе с ним к отважному военачальнику. Подъехав к командному пункту Паскевича, он соскочил с коня и, не выслушав рапорта, обнял его:
— Спасибо, дорогой Иван Фёдорович! Сей победоносный день принадлежит нашей блестящей истории. Мы все, при помощи Всевышнего, спасли не только Смоленск, но гораздо более и драгоценнее — обе наши армии и дорогое наше общество! Благодарю всех, кто ныне находился под вашей командой!
В обороне Смоленска отличилась и 27-я пехотная дивизия генерала Неверовского, действовавшая в составе 7-го пехотного корпуса, которым командовал генерал Раевский.
На подступах к городу против неё выступал пятнадцатитысячный корпус кавалерии, возглавляемый маршалом Мюратом. Используя подвижность, французы обошли левый фланг русского отряда, намереваясь атаковать с тыла. Но находившийся там Харьковский драгунский полк первым бросился в атаку. Однако силы были неравны: на двенадцать вёрст, отражая неприятельские атаки, драгуны отошли по дороге в сторону Смоленска. Французам удалось захватить семь орудий, прикрывавший дивизию казачий полк был оттеснён. Не было ни артиллерии, ни кавалерии. Пехота действовала самостоятельно, будучи окружённой со всех сторон. Противник удвоил атаки в надежде сломить русский отряд, не допустив его к Смоленску.
