— Если объявится генерал Павлов, дайте знать в Генштаб! — потребовал Василевский и положил трубку. Он очень переживал: остриё самой мощной группировки немцев «Центр» — две общевойсковые армии (3-я и 9-я) и две танковые группы (2-я и 3-я), а также 2-й воздушный флот — было направлено на Москву. Враг превосходил наши войска в пять-шесть раз!
— Николай Фёдорович, ты сам доложишь Жукову в Тернополь о численности войск противника на Московском направлении или это сделать мне? — спросил Василевский генерала Ватутина. — Он должен знать, что вот-вот падёт Минск. В Прибалтике дела также не в нашу пользу.
— Я переговорю с Жуковым. — Ватутин вышел из кабинета.
Он быстро дозвонился в Тернополь на КП Юго-Западного фронта и, когда в трубке услышал голос Жукова, проинформировал его о ситуации на Западном фронте. Георгий Константинович был раздражён тем, что до сих пор не объявился генерал Павлов.
— Я сейчас буду звонить Сталину, — пробасил в трубку Жуков, — а ты, Николай Фёдорович, поищи Павлова. Он где-то в войсках. А Василевский пусть продолжает заниматься Западным фронтом. Там находится могучая вражеская сила, и её цель — Москва. Соображаешь?..
В полдень Жукову в Тернополь позвонил Верховный и вызвал его в Ставку. Прилетел Жуков под вечер и прямиком к Сталину. У вождя сидели нарком маршал Тимошенко и генерал Ватутин. Речь зашла о Западном фронте.
— Там сейчас полнейший развал! — сорвались с уст Сталина горькие слова. — Немцы вышли к окраинам Минска. Непонятно, где находится генерал армии Павлов. Не даёт о себе знать и маршал Кулик. — Сталин бросил на стол карту Западного фронта, обратился ко всем троим: — Подумайте вместе, что можно сделать в сложившейся обстановке?..
(Позже станет известно, что маршал Кулик попал в окружение, ему на выручку были брошены специальные группы поиска; обнаружили Кулика в одном из сел: в целях маскировки, чтобы его не узнали немцы, он напялил на себя крестьянский зипун и лапти. Кулика доставили к маршалу Тимошенко, в то время уже командовавшему Западным фронтом. — А.3.).
Рано утром наконец дал о себе знать генерал армии Павлов. И первый, кто его услышал, был Василевский.
— Сейчас с вами будет говорить начальник Генштаба! — предупредил он командующего фронтом. А Жукову сообщил по другому телефону: — На проводе генерал армии Павлов!
В разговоре с Павловым Жуков был строг и категоричен. Он потребовал не допустить прорыва немцев в районе Бобруйска и Борисова.
— Стоять насмерть! — громко говорил в трубку Жуков. — Таково требование товарища Сталина!..
Павлов заверил, что бросит на врага все силы, какие у него есть под рукой, но эти города не сдаст.
Однако положение резко ухудшилось буквально на другой день. 28 июня немцы ворвались в Минск, захватили Бобруйск и вели бои на подступах к Борисову. Наутро Сталин приказал Жукову вызвать Павлова в Ставку. Уже тогда Жуков понял, что дело швах. Командующий немедленно прибыл в Генштаб. Георгий Константинович не узнал его. Лицо белое как стена, истощённое, в глазах пустота.
— Для чего меня вызвали? — грубо спросил он, глядя Жукову в лицо. — На фронте сражаются мои войска, и я должен быть с ними!
Жуков сказал, что Ставка хочет разобраться в том, что случилось на Западном фронте и почему враг так легко теснит наши войска и продвигается вперёд.
— Не дури, Георгий, скажи правду, мы же друзья! — горько усмехнулся Павлов.
Жуков не знал, что ему ответить, потому что и сам ещё до конца не разобрался в этой самой правде.
Ставка отстранила Павлова от командования фронтом, его арестовали. Командующим Западным фронтом был назначен нарком маршал Тимошенко, его заместителем — генерал-лейтенант Ерёменко.
Василевского поразил арест Павлова, и от Жукова он этого не скрывал.
— Что теперь с ним будет? — спросил Александр Михайлович.
— Должно быть, «вышка», хотя Сталину своего согласия на этот счёт я не давал, — грустно произнёс Жуков. — Мехлис назвал Павлова предателем, я сам слышал. А сей доверенный вождя знает, что говорит...
— Просчёты Павлова очевидны, но он же не враг, чтобы ему давать «вышку»? — не унимался Александр Михайлович.
Жуков, однако, перевёл разговор в другое русло:
— Товарищ Сталин назначил генерала Ватутина начальником штаба Северо-Западного фронта, Николай Фёдорович уже поехал принимать дела. Так что теперь ты, Александр, один остался у меня заместителем. Даю тебе первое задание...
Василевский сердито прервал его:
— Георгий, я же просил назначить меня в штаб какого-нибудь фронта, и ты обещал это сделать!
— Извини, я тогда пошутил, — печально ответил Жуков. — Твоё место в Генштабе, и никуда я тебя не отпущу! Так что забудь... А задание тебе такое: переговори с командующим Юго-Западного фронта генералом Кирпоносом, скажи, что Ставка ждёт его доклада, где и какие армии ведут бои. — Жуков вручил Василевскому карту. — Сделай на ней пометки, а то мне через час снова идти в Кремль!..
Василевский поспешил на узел связи.
На днях в связи с бомбёжками столицы Генштаб перевели на улицу Кирова — станция метро Кировская. Здесь и оборудовали узел связи, рядом с ним находились кабинеты Сталина и Жукова, а в середине зала за столиками трудились работники Генштаба. Возле лифта Василевский встретил членов ГКО во главе со Сталиным. Вождь улыбнулся, кивнув Молотову:
— Вот он где, твой «дипломат»! — Сталин поздоровался с Василевским за руку. — Где вы изволили всё это время пропадать? И куда вы идёте сейчас? Ведь объявлена боевая тревога!
Вопрос вождя не обескуражил Василевского:
— Я, товарищ Сталин, по-прежнему работаю в Генштабе. Жуков поручил мне переговорить с командующим Юго-Западным фронтом.
— Плохи там дела, товарищ Василевский, — грустно произнёс Сталин и как-то неловко тронул пальцами усы. — Хорошо. Идите выполняйте поручение товарища Жукова.
Генерала Кирпоноса на месте не оказалось. Начальник штаба фронта генерал Пуркаев, давний знакомый Александра Михайловича, на все его вопросы дал исчерпывающие ответы, а когда речь зашла о том, сможет ли фронт остановить врага, ответил коротко: «Мы все готовы лечь под пули, только бы выстоять!» Василевский хотел было возразить: мол, зачем ложиться под пули, главное — надо врага одолеть, но не смог для Пуркаева найти ободряющие слова, лишь выдавил: «Максим Алексеевич, регулярно информируйте Генштаб. Желаю вам успеха». В кабинет шумно вошёл Жуков. Сняв фуражку, бросил её на стол.
— Жарко, чёрт побери! Александр, дай попить чего-нибудь холодного.
— «Боржоми» хочешь?
— Годится! — Жуков рывком открыл бутылку и осушил её до дна. Холодок прошёл по всему телу. — Вот теперь другое дело. Что там у Кирпоноса?
— Войска отступают. На карту я нанёс линию фронта...
Жуков о чём-то задумался.
— Что тебя волнует? — спросил Василевский.
— Судьба генерала армии Павлова. Его, начальника штаба фронта генерала Климовских, начальника связи генерала Григорьева и командующего 4-й армией генерала Коробкова будет судить Военная коллегия Верховного суда СССР.
— Значит, всем «вышка»?
— Наверняка. А помочь Павлову и его соратникам не в моей власти.
Позвонил генерал Поскрёбышев. Василевский снял трубку. Оказывается, его вызывал Верховный.
Приказ о создании Главного управления формирования и укомплектования войск Красной Армии — Главупроформ — мною подписан, — произнёс Сталин, едва Александр Михайлович вошёл к нему. — Жуков говорил, что это было ваше предложение, и, надо сказать, рациональное. Полагаю, что этим мы немного разгрузим Генштаб и вы сможете сосредоточить своё внимание на оперативных вопросах. А начальником Главупроформа назначим армейского комиссара первого ранга товарища Щаденко, заместителя наркома обороны. Вы не против? — В глазах вождя мелькнула лукавая усмешка.
— У вас на кадры намётан глаз, — поспешил ответить Василевский.
Усмехнувшись, Сталин спросил не то с юмором, не то с издёвкой:
