Василевский в обеденный перерыв набрал номер, который дал ему Павел Борисович. Ответил капитан Костенко:

   — Мне только что говорил о вас Павел Борисович. Что вас интересует?

   — Хотел бы с вами посоветоваться по одному вопросу.

   — Сможете прийти ко мне в семь вечера?

   — А если в пять? В семь я буду на совещании у начальника Генштаба.

   — Хорошо, приходите к пяти!

«Кажется, я что-то там узнаю», — обрадовался Василевский.

Приехал он на Лубянку во время сильного дождя, хотя с утра над Москвой висело чистое, голубое небо, сияло солнце. И кто бы мог подумать, что так резко изменится погода! Подул северный ветер, нагнал дождевые облака, и над столицей загромыхал гром. Василевский, естественно, плаща с собой не брал и, пока шёл к подъезду, изрядно промок.

   — Вы к кому, товарищ генерал? — спросил часовой, когда Александр Михайлович вошёл в здание на Лубянке. Был часовой высок ростом, с открытым волевым лицом и серыми глазами. «Мой Юра такой же ростом, только года на три помоложе этого парня», — подумал Василевский.

   — Я к товарищу Костенко!

Часовой нажал кнопку звонка, и тотчас прибыл дежурный. Узнав, что это Василевский, он произнёс:

   — Капитан Костенко ждёт вас, первый этаж, десятая комната.

Костенко встретил его улыбкой на смуглом лице. Его карие глаза блестели, и весь он сиял, словно к нему пришёл сам Бог.

   — Значит, вы из Генерального штаба? — Он протянул Василевскому руку. — Рад с вами познакомиться. Павел Борисович сказал, что вы служите под началом генерала армии Мерецкова, так?

   — Похоже, что так. — Василевский сел на стул.

   — Прежде чем мы начнём деловой разговор, я хочу предложить вам чайку, а то вы промокли. Хотите?

   — Не откажусь, если это вас не затруднит.

Сергей Иванович позвонил по внутреннему телефону, и черноглазая девушка с золотыми серёжками в ушах принесла на подносе два стакана чаю и бутерброды с чёрной икрой.

   — А где лимон? — спросил девушку Сергей Иванович. — У тебя же богатый буфет, а? Живее тащи! — Он взглянул на гостя. — Прошу вас, Александр Михайлович, только чай — кипяток!

Василевский выпил чаю и согрелся.

   — Теперь я слушаю вас! — Капитан отодвинул стаканы в сторону.

   — Я хотел бы узнать, за что арестовали Азара Кальвина, командира корабля с Северного флота, — сказал Василевский. — Это произошло в Полярном, и, как мне стало известно, вы сами ездили за ним.

   — Азар Кальвин? — переспросил Сергей Иванович. — Да, он арестован, и я доставил его на Лубянку. А кто он вам, Александр Михайлович? Родственник или бывший подчинённый?

   — Ни то и ни другое, — сухо ответил Василевский. — Мы земляки с Азаром. С его старшим братом Оскаром Кальвиным мы воевали в Гражданскую в одном полку, рубили беляков шашками. Азар вырос на моих глазах. Ему хотелось быть военным моряком, и я помог ему попасть в военно-морское училище...

   — А ныне в том же училище учится сын Оскара Кальвина Пётр, не так ли? — усмехнулся Сергей Иванович и, не дождавшись ответа, продолжал: — Это хорошо, когда о тебе есть кому позаботиться. Кто вам сказал об аресте Кальвина?

   — Сестра его жены, она живёт в Москве, сегодня утром приходила ко мне в Генштаб. Вы можете спросить, почему она была у меня, а не брат Азара полковник Оскар Кальвин. Он сейчас в командировке в войсках Киевского военного округа.

   — Мы его уже вызвали на Лубянку, я говорил с ним по телефону, так что завтра Оскар Кальвин будет здесь. У нас есть к нему вопросы. — Сергей Иванович загадочно улыбнулся. — К нему пока нет претензий, так что не переживайте за своего фронтового друга. Теперь что касается Азара Кальвина. Дело весьма серьёзное, его взял на свой контроль товарищ Берия...

   — Даже так? — удивлённо вскинул брови Василевский. — В чём же его обвиняют?

   — В шпионаже в пользу фашистской Германии! — жёстко произнёс Сергей Иванович. Он достал папиросы и закурил. — Хотите курить? Нет? А я после чая всегда курю... Так вот. В Ленинграде мы арестовали немецкого агента, который работал на морском военном заводе. Среди тех, кто с ним держал контакт, оказался капитан третьего ранга Азар Кальвин. В Полярном при обыске квартиры Кальвина мы нашли две фотокарточки, на одной он снят с агентом в Германии на немецком корабле, на другой Кальвин стоит с ним на палубе своего корабля, ещё когда эсминец базировался на Балтике. Пока Кальвин отрицает свою связь с агентом: мол, встречался с ним по службе. Но скоро его карта будет бита, мы заставим его сказать правду.

   — Чушь какая-то! — резко возразил Василевский. — Я не верю, что Азар сотрудничал с немецким агентом. Я знаю его с малых лет, помогал ему поступить в военно-морское училище... Нет, он не предатель, и вы, Сергей Иванович, зря в это поверили.

   — Я ещё не поверил, — возразил Костенко. — И был бы рад, окажись Азар Кальвин чистым душой и сердцем. Но есть ещё одна деталь, о которой мне поведала его жена в роддоме. Этот агент летом приезжал в Мурманск и встречался с её мужем, то есть с Азаром. Кстати, немецкий агент — специалист в области минноторпедного оружия. Кальвин ведь тоже минёр. Чувствуете, что их может связывать? — Он взглянул в лицо гостю. — Зря вы ручаетесь за Кальвина. В жизни военного человека всякое случается. Сегодня он наш, а завтра его могут завербовать враги.

«Намекает на то, что и с меня могут спросить за Азара», — грустно подумал Василевский. Он встал.

   — Благодарю вас за гостеприимство.

   — Привет от меня Павлу Борисовичу. — Костенко тоже встал. — У него служит мой племяшка, пока он только капитан...

У подъезда Генштаба Василевский вышел из своей «эмки», хотел было идти к себе, но взглянул на часы — время ещё есть — и вернулся к машине. «Поеду к Даше и всё ей скажу», — решил он.

Соседки Юлии Марковны не было дома, она рано утром уехала к своей внучке, и Даша открыла ему дверь.

   — Александр Михайлович?! — воскликнула она. — Наконец-то, я так вас ждала! Проходите, пожалуйста. Я уж вашей жене звонила, думала, что вы уехали на учения.

Василевский вошёл в комнату, сняв шинель, повесил её на вешалку и сел у стола.

   — Азара и вправду арестовали, сидит он в камере на Лубянке. Пока его допрашивают. А вот за что арестовали, я ещё не всё знаю.

Он увидел, как помрачнело лицо Даши, и, чтобы хоть как-то успокоить её, добавил, что был у следователя Костенко и откровенно беседовал с ним.

   — По-моему, человек он порядочный.

   — Все они на Лубянке порядочные, а попадёшь им в лапы, будешь без вины виноват! — дерзко бросила Даша. — Сколько уже там загубили невинных душ! Ох, милый Саша, я так боюсь за Настю: как бы она не стала вдовой. Хоть бы скорее приехал из командировки Оскар!

   — Следователь уже связался с ним и вызвал на Лубянку: надо ему что-то выяснить.

   — А я что говорю? — крикнула Даша. — Они и к Оскару протянули свои щупальца!

   — Я обещаю вам, Даша, что в беде Азара не оставлю! — Василевский встал и надел шинель. — Извините, на службе меня ждут. — Он поцеловал ей руку. — Звоните, если что. Добро?

Пришёл он домой не в духе, и Катя сразу это заметила.

   — Азара в Полярном арестовали, — сказал он. — Я был у следователя... Даша приходила ко мне в Генштаб. Идёт следствие...

Проснулся Игорь и, натягивая на ходу трусишки, прыгнул на колени отца. Его глазки озорно блестели.

   — Папа, ты поведёшь меня в цирк? Соседский Вовка уже там был, видел, как лошадки кланялись зрителям. Ты же обещал!

   — В воскресенье пойдём, Игорёк, я уже заказал билеты. Есть в цирке не только лошади, но и тигры!

Игорь притих, даже забыл о лошадках.

   — Тигров я боюсь, папа!

   — Они слушаются своего дрессировщика и на людей не бросаются.

   — Вот здорово! — воскликнул малыш.

Утром, когда Александр Михайлович собирался на службу, ему позвонил Оскар Кальвин.

   — Я тебя не разбудил, Саша?

   — Да нет, дружище! С приездом. Откуда звонишь?