Екатерина Алексеевна задолго до кончины Елизаветы метила занять российский престол, рассчитывая не только на гвардию, но и на друзей из-за границы. Ещё в 1756 году она делилась своими соображениями с английским послом Ч. Уильямсом: «Когда я получу известие об агонии, через верного человека извещу преданных офицеров, и они должны привести 250 солдат. Они будут принимать повеления только от великого князя и от меня, я направлюсь в комнату умирающей и велю присягнуть мне». Сэр Уильямс не замедлил передать Екатерине 10 тысяч фунтов стерлингов, английские купцы выгодно торговали с Россией...

Захватив престол, Екатерина ловко сослалась на «повеление Божье», «он Всевышний Бог, который владеет царством, и кому хочет — даёт его».

Морскую мощь англичан не раз подчёркивал при докладе императрице новый чин Адмиралтейств-коллегии, генерал-поручик Иван Чернышёв. Довольно искусный дипломат, Иван Григорьевич «заболел» морскими делами в Англии, где четыре года состоял при посольстве. Стараясь освоить азы кораблестроения, прекрасно знал состояние европейских флотов, регламент их управления, грешным делом, благоговел перед английскими капитанами. Он распорядился русскому послу в Англии приглашать стоящих офицеров для службы в русском флоте.

Об этом и узнал Грейг, причём его сразу же прельстили условия — он перешагивал через две ступеньки и становился капитаном 1-го ранга. Но в английском флоте довольно строгие порядки, перейти на службу в иностранный флот возможно только с разрешения короля. Георг III благоволил русской императрице, и 18 июня 1764 года лейтенант Самуил Грейг, как он отныне стал прозываться, был зачислен на службу в русский флот капитаном 1-го ранга, правда с испытательным сроком.

Дело в том, что ещё Пётр Великий выговаривал иноземным капитанам — «не добро есть брать серебро, а дела делать свинцовые».

Первую кампанию Грейг в должности командира корабля «Святой Дмитрий Ростовский» плавал в эскадре адмирала А. Полянского и заслужил похвальную аттестацию. В 1765 году он командовал фрегатом «Святой Сергий» в эскадре адмирала С. Мордвинова и здесь о нём отзываются с похвалой...

Не всё идёт гладко, англичанин ещё плавает с переводчиком, но уже присматривается не только к экипажу, но и к конструкции корабля. Он изменил на фрегате некоторые элементы на верхней палубе, шканцах; для лучшего обращения экипажа с снастями и парусами оборудовал двойной шпиль на верхней и нижней палубе, укоротил мачты, уменьшил толщину рей. Это повышало остойчивость судна. Грейг рассчитывал и на увеличение скорости.

О своих нововведениях он написал рапорт на имя императрицы, переделки стоили немалых денег.

Прибавки в скорости хода не получилось. Об этом отозвался вице-адмирал Спиридов, командующий эскадрой: «В Англии действительно капитану дана власть изменять против штата, но что они принимаются за счёт адмиралтейства только в том случае, если сделают корабль на ходу лучше. Если же лучшего не сделают или ещё хуже в ходу будет, то весь причинённый адмиралтейству убыток взыскивается с того капитана. Не для того чтобы спросить, капитан, Грейг думается, по трудолюбию заслуживает похвалу, но для того доношу, что и в Англии власть капитанская, будет подлинна, как по осведомлению моему, состоит ограниченная».

Адмиралтейств-коллегия в конце 1768 года 27 декабря, оценив внесённые Грейгом новшества, рассудила здраво: «Перемены, учинённые Грейгом на «Трёх святителях», не могут служить всеобщим правилом и остаются корабли на прежних штатах».

В следующую морскую кампанию 1769 года Россия вступила в состояние войны с Турцией. Длительные подстрекательские происки Франции, по недопущению русских на берега Чёрного моря, достигли цели. Янычары султана должны отбить охоту у России соперничать с французскими купцами в странах Средиземноморья. Что касается Чёрного моря, то здесь полновластный хозяин — турецкий флот.

По-иному рассуждали в Петербурге. Приступив к спешному строительству военных судов для Донской флотилии, Екатерина II заинтересовалась предложением своего любимца Григория Орлова. На первом заседании Совета, созванного после объявления войны, неожиданно Григорий Орлов заговорил о посылке в Средиземное море российских судов учинять диверсию туркам со стороны греческого архипелага. Императрица слушала его внимательно, не перебивая, казалось, это импонировало её взглядам и открывало новые горизонты в замыслах, которые она лелеяла, посылая Алексея Орлова в Адриатику...

Накануне отправления экспедиции в Средиземное море, эскадру посетила Екатерина II. Наряду с другими моряками она пожаловала командира 66 пушечного линейного корабля «Три иерарха», Грейга, званием капитан-командора. С этого времени Грейг начал вести «собственноручный журнал». Пожалуй, это единственное неофициальное описание экспедиции в Архипелаг, и мы будем придерживаться его канвы.

Балтика встретила русских моряков штормами, наспех приготовленные суда потекли, а линкор «Святослав» поднял сигнал, что терпит бедствие. Пришлось «Святослава» и ещё одно судно отправить ремонтироваться в Ревель. Худо-бедно добрались до Копенгагена. В пути на кораблях эскадры пятьдесят четыре раза приспускали Андреевские флаги. Хоронили скончавшихся от болезней матросов. По морскому обычаю, их тела, обёрнутые матросскими парусиновыми койками, с каменным балластом в ногах, но наклонным доскам спускали за борт, и они навечно скрывались в морской пучине...

Самуил Грейг не упоминает об этих печальных церемониях. Восхищен он ласковым приёмом в Копенгагене.

«6 сентября контр-адмирал Елманов, контр-адмирал Грейг и большая часть капитанов флота были представлены Датскому Королю и Королеве русским министром Г. Философовым. Они были милостиво приняты и приглашены к обеду ко двору».

Две недели приводили себя в порядок корабли, пополняли запасы и через Датские проливы направились к Ла-Маншу. Не обошлось без потерь.

У мыса Скаген во время шторма сел на мель и разбился вдребезги военный транспорт «Лапоминка»...

Немецкое море, как тогда именовали море Северное, беспрерывно штормило, сказывалась осенняя пора. Половина судов поломала мачты, некоторые потекли. Эскадра зашла в Гулль взять лоцманов, подремонтироваться.

Флагман вызвал Грейга.

— Я без промедления следую в Средиземноморье. — Спиридов в камзоле, без парика пружинистым шагом расхаживал по салону, изредка посматривая на моложавого капитана-командора. В службе усерден, обтёрся, второй год обходится без толмача. Правда, гонорист. В сыновья ему годится...

— Останешься в Гулле за старшего, исправишь повреждения на «Трёх Святителях», идти тебе на рандеву в Гибралтар.

Слушая флагмана, капитан-командор в душе ликовал. Наконец-то, после пятилетней разлуки он в родных пенатах. Есть чем похвалиться перед друзьями. А насчёт ремонта он спокоен. Тут всё ему знакомо. Спасибо адмиралу за доверие...

Три недели спустя, «по окончании исправлений на корабле и «Трёх Святителей», налитом водой, и по окончании поправок на других судах, отряд под начальством капитан-командора Грейга снялся с якоря и отправился в море. 12 ноября капитан-командор Грейг со своим кораблём «Трёх Иерархов» и с кораблями «Трёх Святителей» и «Януарий» прибыл благополучно в Гибралтар (где назначен был рандеву), не разлучившись во время плавания».

На пути к Гибралтару отряд пересекал сорок седьмую параллель, и Грейг вспомнил минувшее. На траверзе, за горизонтом, скрытом ночной мглой, высился близ устья Луары островок Белль-Иль. Десяток лет тому назад он постоял здесь, в сражении с французами, за честь британского флага...

В Гибралтаре флагмана не оказалось, но Грейг особенно не печалился. Отсалютовав английской эскадре и крепости, русские корабли бросили якоря на рейде. «Во время пребывания на рейде русским кораблям было оказано всевозможное внимание генералом Бойдом, губернатором Гибралтара и командором Проби: при содействии последнего, они налились водой и запаслись провизиею и нужными материалами». А вскоре всё прояснилось.