Июль 1942 Воля И в час, когда мне сон глаза смыкает, И в час, когда зовет меня восход, Мне кажется, чего-то не хватает, Чего-то остро мне недостает. Есть руки, ноги — все как будто цело, Есть у меня и тело и душа. И только нет свободы! Вот в чем дело! Мне тяжко жить, неволею дыша. Когда в темнице речь твоя немеет, Нет жизни в теле — отняли ее, Какое там значение имеет Небытие твое иль бытие? Что мне с того, что не без ног я вроде: Они — что есть, что нету у меня, Ведь не ступить мне шагу на свободе, Раскованными песнями звеня. Я вырос без родителей и все же Не чувствовал себя я сиротой. Но то, что было для меня дороже, Я потерял: отчизну, край родной! В стране врагов [4] я раб тут, я невольник, Без родины, без воли — сирота. Но для врагов я все равно — крамольник, И жизнь моя в бетоне заперта. Моя свобода, воля золотая, Ты птицей улетела навсегда. Взяла б меня с собою, улетая, Зачем я сразу не погиб тогда? Не передать, не высказать всей боли, Свобода невозвратная моя. Я разве знал на воле цену воле! Узнал в неволе цену воли я! Но коль судьба разрушит эти своды И здесь найдет меня еще в живых, — Святой борьбе за волю, за свободу Я посвящу остаток дней своих. Июль 1942 Лес Уж гаснет день, — я все еще стою С отяжелевшею душою И, молча думу думая, смотрю На лес, что высится стеною. Там, может, партизаны разожгли Костер под вечер — пляшут ветки — И «Дедушкины» смелые орлы Сейчас вернулись из разведки. Там на ночь, может быть, товарищ «Т» Большое дело замышляет, И чудится — я слышу в темноте, Как храбрый саблю направляет. Лес, лес, смотри, между тобой и мной Кольцом железные ограды, Но тело лишь в плену, а разум мой, Мой дух не ведает преграды. Свободный, он кружит в лесном краю, Твои тропинки проверяет, И лягу ль в ночь иль поутру встаю — Меня твой голос призывает. Лес, лес, ты все зовешь меня, звеня, Качаясь в сумраке сосновом, И учишь песням ярости меня, И песням мщения суровым. Лес, лес, как доля тяжела моя! Как низок этот плен позорный! Скажи, где верные мои друзья, Куда их спрятал, непокорный? Лес, лес, веди меня скорее к ним, Оружье дай — отваги полный, Умру, сразившись с недругом моим И клятву чистую исполнив! Июль 1942
Красная ромашка Луч поляну осветил И ромашки разбудил: Улыбнулись, потянулись, Меж собой переглянулись. Ветерок их приласкал, Лепестки заколыхал, Их заря умыла чистой Свежею росой душистой. Так качаются они, Наслаждаются они. Вдруг ромашки встрепенулись, Все к подружке повернулись. Эта девочка была Не как все цветы бела: Все ромашки, как ромашки, Носят белые рубашки. Все — как снег, она одна, Словно кровь, была красна. Вся поляна к ней теснилась: — Почему ты изменилась? — Где взяла ты этот цвет? — А подружка им в ответ: — Вот какое вышло дело. Ночью битва здесь кипела, И плечо в плечо со мной Тут лежал боец-герой. Он с врагами стал сражаться, Он один, а их пятнадцать. Он их бил, не отступил, Только утром ранен был. Кровь из раны заструилась, Я в крови его умылась. Он ушел, его здесь нет — Мне одной встречать рассвет. И теперь, по нем горюя, Как Чулпан-звезда горю я. Июль 1942 Пташка Бараков цепи и песок сыпучий Колючкой огорожены кругом. Как будто мы жуки в навозной куче Здесь копошимся. Здесь мы и живем. Чужое солнце всходит над холмами, Но почему нахмурилось оно? — Не греет, не ласкает нас лучами, — Безжизненное, бледное пятно… За лагерем простерлось к лесу поле, Отбивка кос там по утрам слышна. Вчера с забора, залетев в неволю, Нам пела пташка добрая одна. Ты, пташка, не на этом пой заборе. Ведь в лагерь наш опасно залетать. Ты видела сама — тут кровь и горе, Тут слезы заставляют нас глотать. Ой, гостья легкокрылая, скорее Мне отвечай: когда в мою страну Ты снова полетишь, свободно рея? Хочу я просьбу сказать одну. В душе непокоренной просьба эта Жилицею была немало дней. Мой быстрокрылый друг! Как песнь поэта Мчись на простор моих родных полей. По крыльям-стрелам и по звонким песням Тебя легко узнает мой народ. И пусть он скажет: — О поэте весть нам Вот эта пташка издали несет. Враги надели на него оковы, Но не сумели волю в нем сломить. Пусть в заточенье он, поэта слово Никто не в силах заковать, убить… Свободной песней пленного поэта Спеши, моя крылатая, домой. Коль сам погибну на чужбине где-то, То будет песня жить в стране родной! вернуться В подлиннике — «в стране Д»; «д» — дошман, что означает враг. |
